Отец припарковался, а я, взявшись за ручку двери, на мгновение замешкалась – но потом все-таки толкнула дверь и вылезла наружу.

– Сделай, пожалуйста, лицо повеселее, – сказала мать.

Кто придумал это бессмысленное правило – что на Рождество нужно улыбаться?..

В другой день я бы наверняка вступила в принципиальную дискуссию по этому вопросу, но сегодня только кивнула и вслед за родителями поднялась на крыльцо. Над ступенями висел венок из еловых веток, перевитый сверкающей гирляндой. Пока я стряхивала снег с ботинок, отец позвонил в дверь.

Через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стоял Инго.

– А вот и вы! Добро пожаловать! Счастливого Рождества!

Он пожал отцу руку, а нас с матерью чмокнул в щеку. Вокруг глаз Инго собрались веселые морщинки, лицо его сияло. Он приобнял меня и увлек внутрь дома.

– На улице очень холодно! Заходите скорее, у нас уютно и тепло.

Я сразу убедилась, что он говорит правду: едва я переступила порог, меня охватило приятное тепло и мороз, царивший на улице, сразу позабылся. По дому носились такие аппетитные ароматы, что впервые за несколько недель я почувствовала настоящий голод. Хоть и всего на миг.

Инго помог нам снять куртки, и мы уже разувались, когда из-за угла появилась Алена.

– Вся семья Винтер в сборе! – воскликнула она, приветственно раскинув руки. – За одно это я уже люблю Рождество!

Мы все по очереди обнялись с ней. Заключая в объятия меня, она замешкалась на мгновение, вглядываясь в мое лицо.

– Мы бы могли столько времени провести вместе, – сказала она. – Жалко, что наш отпуск совпал с твоим приездом.

– Да, мне тоже жалко. Но у нас в запасе еще несколько дней, – ответила я, хотя ее долгий взгляд меня озадачил. Тут раздался ужасный грохот на лестнице. Из холла лестницу было не видно, но, судя по всему, кто-то с топотом бежал вниз. Казалось, там разворачивается целая погоня.

– Не-е-е-ет! – завизжала Алекс и громко захохотала. В ответ послышалось неразборчивое мужское бормотание. Я замерла. Больше я ничего предпринять не успела, так как в следующий миг Алекс вылетела в переднюю, а вслед за ней выбежал юноша с волосами цвета корицы и, смеясь, обхватил ее сзади руками, не давая вырваться.

Элиас.

Они были так заняты друг другом, что нас попросту не заметили. Я словно приросла к полу. Смотрела на них и не могла осознать, что происходит.

Так, значит, он действительно здесь.

Впервые за семь лет.

– Ах ты негодяйка, – ругался Элиас, а Алекс, хихикая, отворачивалась от него, пряча какую-то вещь, которую он, очевидно, хотел получить назад.

– Отдай сейчас же! – потребовал он и принялся ее щекотать.

– Ни за что! – Алекс захлебывалась смехом. – Не дождешься!

Да, он здесь.

Мое сердце перестало биться. Смотреть на Элиаса было все равно что выжигать глаза каленым железом.

Он здесь. И он счастлив.

Весел, как ребенок.

Ни тени страдания на лице.

Мне казалось, будто в груди что-то рвется.

– Они постоянно валяют дурака? – с интересом спросил Инго и ткнул меня локтем, но его слова едва дошли до меня. Я не сводила глаз с тех двоих, а они, услышав голос Инго, перестали бороться и уставились на нас. Улыбки медленно сползли с их лиц.

Алекс выпрямилась, поправила одежду и протянула Элиасу украденную вещь. MP3-плеер.

– Гм, – кашлянула она. – А вот и гости.

Я посмотрела ей прямо в глаза, но она отвела взгляд и принялась здороваться с моими родителями.

– С каких это пор ты стала такой сдержанной? – спросил у нее мой отец. – Обычно после встречи с тобой у меня еще дня три ноет позвоночник.

Все засмеялись, а Алекс обняла его покрепче.

Мой взгляд был устремлен на то место, где раньше стояла Алекс. Стоило повернуть голову на пару сантиметров влево – и я увидела бы Элиаса. Но я держала голову прямо.

– А кто этот симпатичный молодой человек, который предпочитает держаться в стороне? – осведомилась моя мать. – Неужели блудный сын?

– Он самый, – отозвалась Алена. – Собственной персоной. Это лучший рождественский подарок, который он мог мне преподнести. – Она улыбнулась Элиасу.

– Боже мой. – Моя мама покачала головой. – По-моему, я видела тебя в последний раз лет пять или шесть назад, когда ты приезжал к родителям. Что же выросло из того хулиганистого подростка? – Она подошла к нему.

– Э-э-э… Ну… М-м-м… Он давно в прошлом, – пробормотал Элиас. – Здравствуйте.

– Наконец-то я могу лично поблагодарить тебя за прекрасные цветы, которые ты присылал мне в больницу. Это было очень мило с твоей стороны: проделать такой путь, чтобы привезти Эмили в Нойштадт.

Элиас замялся:

– М-м-м, ну да… Не стоит благодарности… Мне было нетрудно… Как ваше здоровье?

Я перестала вслушиваться в их светскую беседу – стояла и смотрела на противоположную стену. Только когда вновь раздался голос Алены, я оторвалась от этого захватывающего зрелища.

– Идемте, что же мы все топчемся в холле, – сказала она и жестом пригласила нас в столовую. Все двинулись вперед, и я снова ощутила на спине руку Инго, который легонько подтолкнул меня вслед за родителями. Только его шаги за спиной заставляли меня покорно плестись по коридору, вместо того чтобы развернуться на месте и сбежать отсюда прочь.

В столовой был накрыт большой овальный стол. К ароматам еды примешивался запах корицы, апельсинов и свежей хвои. Как и каждый год, здесь пахло Рождеством – но в этот раз я все воспринимала иначе.

Я снова попыталась поймать взгляд Алекс, но она опять отвернулась, и моя попытка не увенчалась успехом. Прислонив мешок с подарками к стене, я осмотрелась в поисках свободного места. У торцов стола, как и каждый год, сели друг напротив друга Алена и Инго, а вдоль длинных сторон стояло по три стула. Я не вслушивалась в общий радостный гомон, так как была всецело занята тем, чтобы сесть как можно дальше от Элиаса. Отец уселся по правую руку от Инго, рядом плюхнулась Алекс, а возле нее остался свободный стул, который, очевидно, предназначался Себастьяну.

– Сядешь здесь? – спросила я у матери и указала на средний стул, как раз напротив Алекс. По счастью, она не стала удивляться вопросу и заняла именно это место. Я села справа от нее.

– Садись слева от меня, Элиас, мы так давно не виделись, – предложила моя мать. Услышав, как он отодвигает стул, я глубоко вздохнула. Хоть он и сидит совсем рядом, по крайней мере я не буду видеть его, а он меня. Но как выдержать целый вечер, я понятия не имела. Когда Инго спросил, кто чего хочет выпить, я попросила вина.

Алена вновь исчезла на кухне, а вернулась не с пустыми руками и не одна: она несла большую кастрюлю, а за ней шел Себастьян с двумя мисками салата.

Может, придумать какой-нибудь предлог и уйти пораньше? Притвориться, что у меня разболелась голова, или сделать вид, что меня тошнит? И то и другое было недалеко от истины, но я чувствовала, что отговорки не самые удачные. Сколько я ни пыталась придумать что-нибудь получше, озарение не приходило. Когда Алена и Себастьян поставили блюда на стол, Себастьян наклонился к своей подруге и поцеловал ее в щеку.

Я почувствовала, как мама ткнула меня локтем в бок.

– Это и есть кавалер Алекс? – полюбопытствовала она. Поскольку вопрос был задан так громко, что слышно было на другом конце стола, Алекс сама на него и ответила.

– Да, Карла. – Она улыбнулась Себастьяну. – Это мой будущий муж. Позвольте представить, Себастьян.

Мать протянула ему руку.

– Приятно познакомиться, я мать Эмили. Можешь звать меня Карлой.

– Спасибо, я очень рад, – ответил Себастьян и перевел взгляд на меня: – Привет, Эмили. Все хорошо?

– Все хорошо, – ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза.

– Ну, раз все собрались, самое время приступать к ужину! – С этими словами Алена сняла крышку с большой кастрюли. Запеканка источала изысканный аромат, все сразу потянулись к ней, и только я думала в отчаянии, смогу ли проглотить хотя бы кусочек. Но поскольку все уткнулись в свои тарелки, крошечная порция, которую ковыряла я, по счастью, не привлекла ничьего внимания.

За столом много говорили и смеялись, и хотя я не прислушивалась ни к одному разговору, но на всякий случай смеялась вместе со всеми.

– Тебе не нравится запеканка, Эмили?

Я подняла взгляд и посмотрела на Алену.

– Что вы, вовсе нет. Запеканка восхитительная, как всегда.

– Но ты почти ничего не ешь. Нет аппетита?

– Я сегодня столько печенья съела, – ответила я и даже выдавила подобие улыбки. – И потом, вы же меня знаете – я жду десерта.

– Он того стоит! Шоколадный мусс с ягодами. Готовил мой будущий зять! – Она взглянула на Себастьяна, который, услышав, что говорят о нем, посмотрел на меня. Он сидел прямо напротив.

– О, я прямо-таки заинтригована, – сказала я все с той же натянутой улыбкой и тут же опустила взгляд в тарелку. Подцепив на вилку последний кусочек, я с трудом заставила себя его проглотить – а все остальные накладывали себе вторую, а то и третью порцию. Когда все уже держались за животы и на вопрос, не хотят ли они еще добавки, только качали головами, в кастрюле все еще оставалось не меньше половины запеканки.

– Нужно было взять с собой Энди, – сказал Себастьян Элиасу.

– Точно. Думаю, моя мама – единственный человек, которому удалось бы накормить его досыта.

Я спряталась за своей матерью, которая отгораживала меня от него, словно стена. Когда она наклонялась вперед, я тоже наклонялась вперед, а когда она откидывалась на спинку стула, я повторяла ее движение.

* * *

Когда все закончили есть, Алена встала, намереваясь убрать со стола. Алекс предложила свою помощь, и я тоже стала собирать посуду, но не прикасалась к тарелкам и приборам, которые находились рядом с Элиасом. Когда я принесла на кухню первую стопку тарелок, Алена уже торопилась за следующей. В дверях она чуть не столкнулась с Алекс, которая несла целую башню посуды. Испуганно охнув, они улыбнулись друг другу и разминулись.

Оглядевшись, Алекс заметила, что осталась наедине со мной. Вид у нее сделался такой, словно она предпочла бы поскорее сбежать. Почти неслышно она поставила тарелки на тумбочку.

– Прости, Эмили, – сказала она и повернулась ко мне спиной. – Я не знала, что он приедет.

Я фыркнула:

– Ну разумеется.

– Я говорю правду! – Алекс развернулась ко мне. – Он заявился сегодня после обеда. Без предупреждения.

– Сегодня после обеда? – переспросила я. – Столько часов прошло, а ты так и не дала мне знать. Почему? Дай-ка угадаю: ты уронила мобильник в воду, городской телефон отрубился из-за удара молнии, а километр до моего дома – непреодолимое расстояние, так как обе машины, стоящие в гараже, не завелись, а ноги ты себе отрезала в результате несчастного случая с бензопилой?

Алекс вытаращила глаза и пожала плечами.

– Нет, ничего подобного. Просто если бы я тебя предупредила, ты бы не пришла.

Я требовательно посмотрела на нее: ну хоть сейчас-то сообразит?..

– Ты что, не понимаешь? – спросила я. – Именно поэтому ты должна была меня предупредить!

– Знаю, прости. – Она опустила глаза и стала постукивать ногой по ножке кухонного стола. – Я понимаю, что ты сердишься. Но не можете же вы вечно друг от друга прятаться!

– Алекс, – сказала я, сжимая виски, – это решать мне, а не тебе. Теперь мне придется провести с ним вечер – но кто от этого выиграет? Дело не только в том, что ты поставила меня в очень неприятное положение – главное, что от этого и пользы-то никакой нет.

Алекс опять надулась.

– Но я хотела как лучше…

Я прикрыла глаза.

– Как там говорил Курт Тухольский[3]? «Главный враг добра – не зло, а добрые намерения».

Алекс помолчала.

– Ты злишься на меня? – спросила она наконец и посмотрела на меня снизу вверх.

– Вовсе не злюсь. Но я не ожидала, что ты так меня подставишь.

– Извини.

– Не делай так больше, Алекс. Правда, не надо.

Она кивнула:

– Обещаю.

Едва договорив, она кинулась мне на шею и сжала меня в объятиях. Еще посмотрим, можно ли положиться на это обещание. Только мы перестали обниматься, вернулась Алена.

– Ну что, девочки? – проговорила она, пристраивая еще несколько тарелок на верх посудной башни, которую мы соорудили.

– Помочь тебе с мытьем? – спросила я. При мысли о том, что надо вернуться в столовую, у меня волосы вставали дыбом.

– Что ты, а посудомоечная машина зачем? И вообще это может подождать до завтра, – ответила она.

Алекс подкралась к матери и дернула за платье.

– Ну? – потребовала она. – Скажи уже, как тебе Себастьян? Он классный, правда? Скажи, что классный – ведь он действительно классный. Ну так говори: он классный?

Я округлила глаза. Пожалуй, слово «классный» повторялось слишком часто. Но Алена улыбнулась и положила дочери руку на плечо.