Карина Бартш - Бирюзовая зима

Кто знает. Но что бы это ни было, оно сильнее меня.

– Элиас, не говори таких вещей. Просто рассказывай дальше, ладно?

– Извини, – отозвался он. – На чем я остановился?

– На том, как к тебе переехала Алекс и мы снова встретились.

Он кивнул и, вернувшись к тому моменту, продолжал хриплым голосом:

– Вечер с тобой и родителями прошел приятнее, чем я ожидал, хотя я бы ни за что в этом не признался, – произнес он. – В ту ночь, лежа в постели, я снова прокручивал в голове нашу встречу и понимал, что вел себя как ребенок. Твоя фигура с маленькой грудью была великолепна, но, честно говоря, это было не главное. Я решил, что буду теперь держаться с тобой «нормально». Первые несколько дней все шло без сучка без задоринки. Оказалось, это даже легче, чем я думал. Мешали мне разве что твои колкости и забавные замечания. Ты постоянно меня смешила. Отдавая тебе должное, я вынужден был признать, что ты весьма остроумна – притом что я вовсе не хотел видеть в тебе хоть какие-то достоинства. Пришлось разработать другой план, – продолжал он. – Я решил тебя игнорировать и свести наши беседы к «привет» и «пока». Но оказалось, что это почти невозможно. Я общался с тобой гораздо больше, чем намеревался. Прошло дней восемь или десять, мы виделись уже пять-шесть раз, и я вдруг поймал себя на том, что постоянно думаю о тебе. Не то чтобы я влюбился – просто ты не шла у меня из головы.

Элиас не поднимал взгляда от ладоней, словно чувствовал какую-то свою вину.

– Но мне и этого было достаточно, – сказал он. – Я разозлился. Разозлился на себя, разозлился на тебя. Мне казалось, что ты из тех людей, которым вечно везет в жизни, которых все горести обходят стороной. Типичная всеобщая любимица. Притворяется невинной и застенчивой, при этом искусно манипулирует мужчинами. Я считал тебя расчетливой. Во мне забурлили старые страсти, и я ничего не мог с этим поделать. Я считал, что ты во всем виновата. Я возненавидел тебя, и моя ненависть росла день ото дня.

Элиас опустил голову и стукнул кулаком по коленям.

– Я не понимал, как с этим бороться. Понимал только, что нельзя сидеть сложа руки, – сказал он. – Я категорически не хотел, чтобы все это началось снова. И в то же время мне было ясно, что этого не избежать. Невозможно же совсем с тобой не пересекаться. Я вынужден был бессильно наблюдать, как ты расхаживаешь по моей квартире, и кипел от ярости. Я все отчаяннее желал, чтобы ты заплатила мне за все – как за прошлое, так и за настоящее. Я хотел расквитаться с тобой, отомстить, показать, каково это, когда тебя используют и мучают. И в конце концов у меня созрел план: заманить тебя в постель, а потом бросить.

Элиас презрительно фыркнул, а я сидела с раскрытым ртом, не шевелясь и молча смотрела на него.

– Но желание отомстить было не единственной причиной, – продолжал он. – Я надеялся, что таким образом вновь обрету душевный покой. Поимею тебя и смогу наконец убедиться, что ты самая обыкновенная. Такая же, как все остальные. Я уговорил себя, что должен рассчитаться с тобой. И как только я это сделаю, у меня все наладится.

Моя голова отказывалась воспринимать происходящее, в ней было пусто и глухо.

– Нужно было, конечно, действовать умнее, – продолжал Элиас. – А я пустил в ход все свое обаяние и сыпал комплиментами, но в то же время постоянно подкалывал тебя. Все из-за того, что я не хотел притворяться. Слишком был горд. Мне было важно, чтобы ты запала именно на меня. На такого, какой я есть, на такого, какой оказался для тебя когда-то недостаточно хорош. Звучит чудовищно, Эмили, да это так и есть. – Он взглянул на меня. – Но должен сказать – хотя тебя это вряд ли утешит, – что я не собирался идти еще дальше и добиваться, чтобы ты влюбилась всерьез. Я хотел просто вскружить тебе голову, чтобы ты желала и не получила желаемого.

Я по-прежнему смотрела на него, не в силах отвести глаз. Сидела неподвижно, словно статуя, и не могла издать ни звука. Его план мести потряс меня, но еще больше мучил вопрос: неужели это конец истории? Он пришел, чтобы рассказать мне это?

Казалось, будто мою грудь опутали колючей проволокой, которая постепенно впивается в кожу. Элиас окинул меня взглядом.

– Ты считаешь меня мерзавцем, да? – прошептал он.

– Если… если ты пришел, – дрожащим голосом проговорила я, – только чтобы рассказать мне все это, ты гораздо больший мерзавец, чем я предполагала.

Его глаза расширились, он поднял руки.

– Эмили, прошу тебя. Я понимаю, ты никак не можешь понять, к чему все эти признания. Но пожалуйста, ты ведь обещала дослушать до конца. Если потом ты захочешь, чтобы я ушел, я уйду. Обещаю. Но пожалуйста – не сейчас.

– Так это еще не конец? – пробормотала я.

– Нет. – Элиас покачал головой. – До конца еще далеко, Эмили. Мне еще очень многое нужно тебе рассказать, очень многое объяснить.

– Я не собиралась выставлять тебя за дверь, я просто подумала…

– Понимаю, прости. И я бы понял, если бы ты действительно выставила меня за дверь. Словами не передать, как я благодарен тебе за то, что ты до сих пор этого не сделала. Честно говоря, я это заслужил.

Поза Элиаса, его взгляд, его голос – все выражало такую безнадежность, что я поневоле смутилась. Я не знала, сколько еще выдержу, но, глядя на Элиаса, убеждалась, что он тоже держится из последних сил. Как будто нам нужно перевернуть все прошлое для того, чтобы вновь обрести самих себя.

– Я отлучусь в ванную? – Элиас первым нарушил молчание и потер руками лицо.

– Конечно.

Он кивнул, тяжело поднялся и исчез в ванной. Его походка утратила легкость. В каждом шаге чувствовалась усталость. Оставшись на несколько секунд одна, я уронила голову на колени. Разговор был такой мучительный, такой гнетущий, что я совсем измучилась.

– Все в порядке? – раздался совсем рядом голос Элиаса.

Я вздрогнула и схватилась за сердце. Элиас стоял посреди комнаты – я не заметила, как он вернулся. Волосы надо лбом блестели от влаги, лицо как будто разгладилось. Он выглядел посвежевшим. Я невольно задалась вопросом, насколько этого хватит.

– Не то чтобы в порядке, – отозвалась я, пытаясь улыбнуться. – Но будем считать, что все нормально.

Элиас ответил такой же неубедительной улыбкой. Взгляд у него был извиняющийся – уже не первый раз за вечер.

– Можно чего-нибудь выпить? – спросил он. Я кивнула, отбросила одеяло и собралась слезть с кровати, но Элиас остановил меня:

– Сиди, сиди. Скажи, где что, и я сам налью.

Я снова накрыла голые ноги одеялом.

– Вон там. – Я указала на маленький шкафчик, из которого некоторое время назад достала стакан для подсолнуха.

– А ты что-нибудь будешь, Эмили? – Он достал из шкафчика бутылку вишневого сока, наполнил стакан и взглянул на меня вопросительно. Я только тут почувствовала, как пересохло во рту, и кивнула. Свежий, сладкий сок подействовал ободряюще, и я подержала его на языке, прежде чем проглотить.

Элиас снова уселся на противоположный конец кровати и заглянул в стакан, который держал в руке.

– На чем я остановился? – спросил он.

– Ты говорил, что хотел со мной расквитаться.

Он опять подтянул ноги к груди.

– Почему из твоих уст это звучит гораздо ужаснее?

Судя по всему, он не ждал ответа. Я промолчала, и Элиас глубоко вздохнул.

– Ты наверняка помнишь мою первую жалкую попытку к тебе приблизиться. Помнишь ведь?

Я закатила глаза. Да уж, отлично помню. Наврал мне, что Алекс дома, а потом на полном серьезе попытался поцеловать.

– Судя по твоему виду, да. – Элиас слабо усмехнулся. – Мы сидели рядом на диване и… Не знаю, что на меня нашло. Слишком уж удачный был момент. Я подумал: проверю, как далеко мне удастся зайти и правда ли я настолько тебе не нравлюсь, как мне это кажется. Ну что ж, я получил ответ: да, настолько.

Настала пауза, и тень скользнула по его лицу.

– Таким образом, я сам подрубил сук, на котором сидел, – продолжил он. – В твоих глазах я пал еще ниже. И мое намерение стало еще труднее исполнить. – Он нахмурился, на лбу залегли складки. – Я раздумывал, что теперь делать, и вдруг мне пришла в голову безумная идея. Теперь-то я понимаю, что сам во всем виноват, но тогда я этого не осознавал. Слепая ненависть к тебе затуманила мой рассудок.

Я сообразила, к чему он клонит, и, сопоставив все события, поняла, что переписка началась почти сразу после неудавшегося поцелуя.

– И тогда ты начал выдавать себя за Луку, – сухо проговорила я, не поднимая взгляда.

Элиас спрятал лицо в ладонях.

– Да, – еле слышно пробормотал он. – Ужасная глупость. Я хотел разузнать о тебе побольше. Попытайся я сделать это через Алекс, она бы что-то заподозрила. Я уже не помню, что послужило толчком, но внезапно меня посетила сумасшедшая идея насчет интернет-переписки. Однажды, когда Алекс не было дома, я взял ее ноутбук, чтобы найти твой электронный адрес, и удача мне улыбнулась: нашел даже два, на выбор. Университетский подходил мне больше – меньше шансов попасться, ведь он находился в открытом доступе. Подозрение никогда не пало бы на меня. Я переписал этот адрес, завел новый ящик, и не прошло и десяти минут, как я отправил тебе первое сообщение. Перечитав его, я подумал, что вряд ли ты мне ответишь – может, один шанс из миллиона. М-да. – Он развел руками. – Людям свойственно ошибаться. Шансы оказались выше, чем я думал. Ты написала в ответ: «Если бы ты предоставил справку о благонадежности из полиции, я бы отнеслась к тебе с большим доверием!» И что происходит? Я сжимаю губы, но не могу не усмехнуться. Эмили Винтер как она есть. Впору прийти в отчаяние…

Больше всего мне хотелось, чтобы Элиас сказал: после этого сообщения он безумно в меня влюбился и все, что он писал и делал дальше, было от чистого сердца. Но неприятное чувство у меня в животе и мрачный взгляд Элиаса не сулили такого чудесного исхода.

– Я забрасывал тебя вопросами, – продолжал он, – и ты искренне на них отвечала. С одной стороны, это было удобно – именно этого я и добивался. С другой стороны, меня мучила совесть. Я поступал непорядочно. В глубине души я это прекрасно понимал. Я пытался оправдаться, убеждал себя, что ты заслужила, все это и что игра продлится недолго – всего пару недель. Я узнаю все, что мне нужно, и прерву переписку. А еще, – прибавил он огорченно, – я не мог не злиться. Постороннему человеку ты готова раскрыть душу, а мне не отвечаешь даже на вопрос, как дела. Я воспринимал это как личное оскорбление и только укреплялся в своих гнусных намерениях. Ко всему прочему добавилась еще одна проблема – и весьма серьезная, хотя я не желал себе в этом признаваться. Мне понравилось с тобой переписываться. Это оказалось интересно – гораздо интереснее, чем мне бы хотелось. Я не обманывал тебя, когда говорил, что в конце концов стал проверять почту чуть ли не каждые пять минут. Параллельно с перепиской, – добавил он, – мы постоянно пересекались в реальной жизни. Например, во время пробежек в парке. Помнишь?

Я поморщилась.

– Поскольку ты регулярно напоминаешь мне об этом прискорбном случае, шансы забыть о нем стремятся к нулю. Увы.

– Прошу прощения, – с улыбкой сказал Элиас. – К тому моменту наша переписка длилась недели три. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мое отношение к тебе уже тогда начало меняться. Я узнал, например, что ты изучаешь гуманитарные науки. О гуманитариях я высокого мнения. Это не укладывалось в мое представление о тебе. И от письма к письму становилось все яснее, что ты способна на глубокие мысли и тонкие чувства. Не то чтобы я осознанно изменил свое мнение о тебе – скорее был какой-то тихий голосок на задворках сознания, который я не желал слышать и изо всех сил старался заглушить. Когда в парке ты упала у меня на глазах… – Элиас почесал в затылке. – У меня на миг остановилось сердце. Я был в шоке. По счастью, ты довольно быстро пришла в себя, и я постарался скрыть потрясение, которое для меня самого стало полной неожиданностью.

– Тебе это удалось, – отозвалась я. – Я ничего не заметила. Хотя мне показалось – и это меня слегка удивило, – что при наших весьма прохладных отношениях ты чересчур взволнован. Так или иначе, мне неприятно об этом вспоминать, и я была бы тебе очень признательна, если бы ты предал забвению это печальное происшествие и больше ни словом его не поминал.

На пару секунд во взгляде Элиаса зажегся знакомый озорной огонек.

– Договорились, – ответил он. – Тебе и правда не слишком идет, когда ты красная как рак.

Я опустила голову, спрятала лицо в ладонях и смущенно простонала:

– Элиас!

Он тихо рассмеялся.

– Хорошо-хорошо, – проговорил он. – Забудем об этом. Хотя это было так мило.

Все-таки у него очень странное представление о том, что такое «мило» и «очаровательно». Ему, несомненно, следует над этим поработать.

– Перейдем к вечеру в клубе, – продолжил он.