Виктория Холт - Битва королев

Бланш подводила итог тому, что сделала. Беду ей удалось отвести, и наступило временное примирение.

Этого она и добивалась. Всего лишь короткого перерыва в неминуемых смутах и мятежах, чтобы Людовик хоть чуть подрос и начал понимать, что значит – быть королем.

Брачные договора, заключенные ею с семьей, которую она возненавидела с той поры, как там стала верховодить Изабелла Ангулемская, не особенно тревожили Бланш. Подобные обручения малолетних детей чаще всего не заканчивались свадьбами.

И все же на душе у королевы остался неприятный осадок после завершения сделки.

«Мои дети женятся на ее детях? Немыслимо, невозможно, кощунственно!. Что, если отпрыски Изабеллы пойдут по стопам матери?» – мучилась сомнениями Бланш.

Но все обговоренные браки откладывались на будущее. Пока дети Бланш в безопасности. А к тому времени отыщутся причины и поводы, чтобы они вообще не состоялись. Тут уж Бланш постарается изо всех сил.

Хитростью ли, умом, собственным унижением, но она обеспечила Франции мир. Пусть ей придется дружелюбно улыбаться злейшим врагам – Бланш на все готова.

До нее дошли слухи, что Пьер Моклерк, узнав об условиях договора, впал в бешенство. Он хотел войны, потому что мечтал о короне для себя. Ей не сказали, щадя ее слух, какие именно слова произнес властитель Бретани в припадке ярости, но она слышала, что он поклялся жестоко отомстить за предательство безмозглому Тибо, а это означало, что и ее имя было упомянуто и облито грязью. Теперь же Пьер Моклерк позаботится, чтобы сплетни о любовных делишках королевы и трубадура не затихали.

Такие люди, как он, такие, как Изабелла, будут разбрасывать ядовитые семена скандала по всей Франции. Они и есть истинные враги Бланш. Хьюго Лузиньян, которым руководит ведьма-жена, не в счет.

Хотя в стране царит мир, Бланш не должна убаюкивать себя. Рано или поздно змея вновь выползет наружу из норы. И враги заявят о себе, если не эти, так другие… которые за Проливом, в Англии.

Генрих наверняка пришел в ярость. Как же! Матушка подвела его, и он упустил свой шанс растоптать сапогами своих солдат Францию. И невесту его, Иоланду, отдали французскому принцу.

Войны с Англией не избежать. Но может ли Бланш рассчитывать на тех, с кем заключила договор? Кто знает… Она должна быть готова ко всему.

Ричард, эрл Корнуолл, по возвращении из Франции прямиком направился к брату в Вестминстер. Они обнялись с искренней симпатией. Ричард показал себя способным полководцем, и он тотчас похвастался перед королем, что это только начало его военной карьеры. После первых успехов он приобрел опыт и надеется, что так же успешно продолжит войну. Однако, как уразумел Ричард, одной короткой кампанией не отвоюешь то, что когда-то было утеряно.

Ричард разглядывал старшего брата с нескрываемым интересом. Генриху уже было почти двадцать. От него веяло самодовольством, каждому своему жесту и слову он придавал особое значение, чтобы каждый видел, что перед ним именно король, и не принял его, не дай Бог, за какого-нибудь герцога или графа.

Ричард не мог отогнать назойливую мысль, что на троне он бы выглядел получше, не таким напыщенным, более живым, доступным и с большим успехом исполнял бы обязанности, налагаемые королевским саном. Генри легко поддавался убеждению, особенно если ему предварительно польстить, и, если молва не лгала, полностью подпал под влияние Губерта де Бурга, Верховного судьи.

Они поговорили о смуте во Франции и о семейных делах.

Джоанна, по-видимому, крепко осела в Шотландии и была довольна своим супругом Александром. Случилось одно-два недоразумения на границе, но благодаря родственным связям монархов все было улажено.

– Наследник у нее не родился? – спросил Ричард.

– Нет.

– Давно пора.

– Она еще молода. Ей всего семнадцать. Джоанна сваливает все на шотландский климат. Жаль, что я когда-то отправил ее в Лузиньян, она там привыкла к теплу.

– Жаль, что она не осталась там и не вышла замуж за Хьюго.

– О, наша матушка блюдет наши интересы во Франции получше, чем это смогла бы сделать Джоанна.

– Я сомневаюсь в этом, – сказал Ричард. – У нее теперь другая семья.

– Но это не означает, что она о нас забыла. Все-таки я король.

– Я слышал, что Хьюго целиком у нее в руках и решает все она.

– Для нас это даже лучше – иметь преданную нам матушку там, за рубежом. Я собираюсь наконец разобраться с нашим французским наследством и отправлюсь туда, как только буду готов.

Ричард почувствовал некоторую обиду. Неужто братец намекает на то, что стоит ему переправиться через Пролив, как он одержит скорую и окончательную победу над извечным противником? Если он действительно грезит об этом, то его ждет нерадостное пробуждение.

– А как дела у Изабеллы и Элеонор?

– Изабелла здесь, при дворе. Элеонор живет у мужа.

– И насколько Уильям Маршал показал себя хорошим супругом?

– Я не слышал никаких жалоб, но не думаю, что наша сестренка стала ему по-настоящему женой. Ей всего двенадцать.

– Наверное, и для Изабеллы скоро отыщется жених.

– Переговоры с римским императором сорвались. Я бы предпочел выдать ее за молодого короля Франции.

– Отличная идея! Это положило бы конец всем нашим войнам. Если сын нашей сестры унаследует Нормандию, нам незачем будет воевать с ним из-за нее.

– До того, как наша сестра созреет и сможет родить сына, я намерен вернуть Нормандию английской короне.

Ричард иронически скривил губы. Братец не представляет, как нелегко это сделать. Их отец «услужил» английской короне, отдав Нормандию, и сомнительно, что кому-то из его сыновей, тем более Генриху, удастся исправить «ошибку» папаши. Но втолковывать это Генриху сейчас бессмысленно. Он сам скоро все познает на собственной шкуре, если решит воевать.

Ричарду не терпелось повидаться с сестричкой Изабеллой и поведать ей о своих подвигах на поле брани. Он напугает старенькую Маргарет Биссет жуткими историями, так что у той седые волосы встанут дыбом.

Служанка старательно ограждала принцессу от правдивых рассказов о том, что творится в жестоком мире вне стен дворца. Ничего хорошего не ждет Изабеллу, когда ее, невинную и неподготовленную, отправят внезапно куда-то далеко-далеко и отдадут в руки незнакомому мужчине, который назовется ее мужем.

Такое уже случилось с Джоанной, и так же было с Элеонор. Чистый случай, что Изабелла все еще пребывала в детской под присмотром заботливой и хлопотливой Маргарет Биссет.

Верховный судья Англии Губерт де Бург, пользующийся абсолютным доверием у короля, явился к нему в некотором смятении.

Несколько месяцев прошло со дня возвращения Ричарда из Франции. После короткого пребывания при дворе младший брат отъехал в свои владения в Корнуолле, которыми очень гордился, так как там в старых шахтах было обнаружено олово, сделавшее принца богатым.

Губерт де Бург, в свою очередь, не упускал своей выгоды и немало преуспел на этом поприще. Он убедил короля изгнать главного своего противника – Питера де Роше из страны, и тот отправился вместе с императором Фридрихом Вторым в крестовый поход в Святую землю, и теперь о Питере можно было надолго забыть.

Таким образом, Губерт еще более упрочил свое положение, и хотя Генрих делал иногда попытки выказывать независимость, но без Губерта не мог ступить ни шагу.

А Губерт все обогащался и приобретал все большее влияние. Возмущение против него тоже нарастало, особенно среди тех, кто мечтал занять его место, но такова участь любого человека, обладающего властью. Он должен был воспринять это как неизбежное зло, хотя и печалился по этому поводу. Избавившись благополучно от Питера де Роше, он на время обрел душевный покой.

Однако теперь ему пришлось обращаться к королю с жалобой на Ричарда Корнуолла. Он не сомневался, что Генрих прислушается и на этот раз к его совету и поступит так, как нужно, и все же…

Ричард стал уж больно воинственным и самоуверенным с той поры, как побывал недолго в роли полководца. Губерт прекрасно понимал, что вина тут лежит во многом на ныне покойном графе Солсбери. Это он внушил когда-то Ричарду, что того ждет слава не менее громкая, чем у его знаменитого тезки Ричарда Львиное Сердце. По неосторожности и из-за чрезмерной алчности Губерт обратил Солсбери в своего злейшего врага.

А теперь таким врагом стал для него Ричард. Словно тень усопшего Солсбери грозила ему с того света.

– Милорд! – сказал Губерт королю. – Я обязан обратить ваше внимание на поведение эрла Корнуолла, который совершает поступки, способные вызвать у вас неудовольствие. Вы можете и не помнить, что ваш отец когда-то пожаловал земельное владение и замок некоему Валериану де Гийе, германцу. Валериан хорошо послужил вашему родителю, и, хотя он был простым наемником, король наградил его поместьем. Теперь Ричард захватил это владение.

– По какому праву? – нахмурился Генрих.

– Он утверждает, что оно некогда входило в состав государства Корнуолл и должно принадлежать ему как правителю и эрлу Корнуолла.

– Я прикажу брату вернуть поместье прежнему хозяину, причем немедленно. Пришлите Ричарда ко мне. Вы это сделаете, Губерт?

Губерт сказал, что, предугадав отношение короля к данному инциденту, уже послал гонца к Ричарду с распоряжением от имени короля без промедления явиться ко двору. Генрих слегка поморщился. Люди вокруг сплошь и рядом намекали, что Губерт де Бург слишком многое берет на себя.

Кто-то даже сказал: «Может, де Бург решил, что он и есть король Англии?»

Но Генрих хотел, чтобы Ричард приехал. Поэтому он не мог укорять Губерта за излишнее рвение и поспешность.

Губерт сразу заметил, как изменилось выражение лица короля, и торопливо добавил:

– Несомненно, вы, Ваше Величество, разберетесь в этом деле и уладите его по справедливости.

– Я именно это и намерен сделать, – заявил Генрих.

– Не знаю, известно ли вам, милорд, что ваш брат в последнее время стал заметно переоценивать возможность своей персоны и поступать так, будто близкое родство с вами дает ему какие-то особые привилегии.

– Мне все известно, – надулся король.

– Тогда и в этом случае вы обойдетесь без моих советов, – скромно потупил глаза де Бург.

Однако по прибытии Ричарда во дворец Верховный судья не решился оставить короля наедине с младшим братом.

– Вы пожелаете, Ваше Величество, чтобы я удалился?

– Нет. Оставайтесь.

Ричард вскипел от гнева и сразу же спросил у короля, зачем его позвали и о чем пойдет речь.

– О поместье, которое ты отнял… у какого-то германца… – начал было Генрих.

– Оно часть Корнуолла, – прервал короля Ричард, – поэтому оно принадлежит мне…

– Отдай его обратно. Я приказываю. – Генрих пыжился, стараясь выглядеть властным королем.

Ричард прикрыл глаза пушистыми ресницами, будто обдумывая что-то, а на самом деле разглядывая и изучая старшего брата. Он всего лишь на два года старше, но сколько ему дано и как ничтожно мало досталось ему, Ричарду.

Когда они вместе возились в детской, разве мог кто-то из них вообразить, что один братец будет со временем властен казнить и миловать другого? Как трагично, что он не вышел из материнской утробы первым! И зачем здесь присутствует де Бург? Неужто Генрих все еще сосет грудь кормилицы, как говорят в народе?

Прежде чем заговорить, Ричард полностью овладел собой. Он был холоден и спокоен.

– Приказ твой глуп, и я ему не подчинюсь!

– Как?! – налился кровью Генрих.

– Я оспорю его в Верховном суде. Если суд примет решение не в мою пользу, мне останется только развести руками и…

– Но вот он перед тобой, Верховный судья…

– Верховный судья еще не весь суд. И король – еще не вся власть в Англии. Поблагодарим за такую хартию нашего папашу.

Генрих усмотрел в этом высказывании явное оскорбление его королевского достоинства. Он сжал кулаки и был готов вступить с братцем в мальчишескую потасовку. Губерт наслаждался этим зрелищем. Он предвидел, каковы будут последствия.

– Или ты вернешь награбленное, или убирайся навсегда из Англии! – угрожал король.

– Тебе только это и надо, Генри! – издевался Ричард. – Тебе покажется, что воздух здесь стал чище, а на самом деле ты будешь дышать вонью, испускаемой твоими советниками!

– Заткнись… Не смей распускать язык при мне… Я твой король!

– До поры до времени… Ха! Ты забыл о хартии, подписанной нашим папашей. Если владетельные бароны выразят неудовольствие правлением короля, они имеют право… снять с его головы корону!

– Кто мною недоволен?

– Все… кроме одного лишь твоего прихвостня…

Ричард указал на Губерта, а затем, чеканя шаг, проследовал по каменному полу приемного зала до выхода. Генрих откинулся в кресле, закрыл глаза и задышал тяжело, со свистом, выпуская воздух сквозь полуоткрытый рот. Губерт де Бург с тревогой наблюдал за ним. Маленький Генрих уже давно превратился во взрослого Генриха, и управлять им становилось все труднее. К младшему брату король относился с непонятной для суровой души Губерта снисходительностью, и поссорить их было нелегкой задачей.