Мисс Лютенс непонимающе взглянула на Кит. Кит ей подмигнула: 

– Не беспокойтесь. Полагаю, у вас с сэром Бартлеми уже было два танца? 

Мисс Лютенс кивнула.

– Хорошо, тогда вы больше не обязаны танцевать с ним сегодня вечером. Вы будете в среду в Олмаксе? 

– Да, мама добилась поручительства, – кивнула мисс Лютенс. 

– Я тоже буду там, и, без сомнения, мы увидим сэра Бартлеми. 

– Да, он очень любит посещать Олмакс, – печально произнесла мисс Лютенс. 

– Тогда я покажу вам, что имею в виду, в среду, – сказал Кит. – И когда соберётесь ехать, на всякий случай захватите свою самую острую шляпную булавку. 

Глаза мисс Лютенс расширились: 

– Мою... мою шляпную булавку? Но… но я же не буду носить шляпу в Олмаксе. 

Кит задумалась, каково быть настолько наивной, настолько ото всего ограждённой и доверчивой ко всему в мире. Это значит быть уязвимой, сказала она себе твёрдо. 

– Да, но это не для шляпы. Вам нужно будет спрятать булавку в ридикюль, но кончик воткните в пробку, чтобы не уколоться. И если к вам начнёт приставать такое отвратительное создание, как, скажем, осьминог, вы можете вынуть её и… 

Она сымитировала укол булавкой и подмигнула: 

– Шляпная булавка – очень полезная вещь. 

Мисс Лютенс, ахнув, прикрыла рот ладошкой и хихикнула. 

– Правильно, – радостно продолжала Кит. – Даже если вам не придётся её использовать, одно только то, что шляпная булавка находится у вас под рукой, позволит вам чувствовать себя намного увереннее. И между делом набираться храбрости. Есть очень много хороших, красивых молодых людей, которые, бросив на вас всего лишь один взгляд, немедленно влюбятся. Ваша мама скоро будет так занята, подсчитывая ваших поклонников, что у неё совершенно не останется времени на липких мерзких стариков вроде сэра Бартлеми. 

Мисс Лютенс покраснела и снова хихикнула. 

– Так-то лучше, а теперь давайте вернёмся в залу, – ободряюще предложила Кит. – Наши кавалеры уже заждались нас. 


– Благодарю вас за танец, мисс Синглтон, – натянуто произнёс лорд Норвуд, сопровождая Кит назад, туда, где восседала её «тётя». Он был несколько раздражён, потому что на него смотрели с прохладным отсутствием интереса на всём протяжении контрданса. 

– Не стоит благодарности, сэр, – бесстрастно ответила Кит. – Я получила удовольствие от контрданса, хотя иногда от этого танца начинаю слегка задыхаться. 

Лорд Норвуд нахмурился: у мисс Кит Синглтон не было даже самого слабого намёка на одышку, а вот он сам был разгорячён и всё ещё немного задыхался. 

– Хмм, да, – Томас был сама любезность. – Ах, вот мой преемник, мистер Девениш. Ждёт вас. Полагаю, он следующий в вашей карточке, – молодой человек резко кивнул мистеру Девенишу, очень церемонно поклонился Кит и отступил. 

Мистер Девениш явно слышал последнее замечание Кит. 

– Возможно, вы не желаете танцевать, мисс Синглтон, – он вежливо поклонился и предложил скучающим голосом: – Без сомнения, вы несколько утомлены и предпочли бы пропустить следующий танец, посидеть и отдохнуть. 

– О, да-с, конечно, если вы не возражаете, – немедленно согласилась Кит и сочувственно добавила: – Я и позабыла, как это бывает с пожилыми… гм, зрелыми джентльменами. Мой бедный старый папа имел обыкновение считать танцы осень утомительным, особенно вальс, осень длинный танец, разве не так? И слиском энергичный. 

В воздухе разлилась мелодия венского вальса. Кит солнечно улыбнулась Хьюго и бодро осмотрела залу: 

– Теперь давайте найдём удобный стул, фтобы вафы бедные ноги передохнули? 

Губы мистера Девениша сжались в тонкую линию, в глазах застыл арктический холод, но он ничего не ответил, а просто крепко, только что не стальными тисками, обхватив её за талию, закружил по зале, являя ослепительную, полную юношеского задора и мужественной энергии виртуозность, кружа и кружа Кит, пока голову её от удовольствия и восхищения не затуманил пьянящий дурман беззаботности. 

Кит и прежде несколько раз танцевала вальс, но сейчас внезапно поняла, почему это танец считался скандальным, и почему прошло столько времени, прежде чем его приняли в светском обществе. 

Когда танцуешь вот так, оказавшись во власти сильного, уверенного в себе мужчины, кружась в его крепких объятьях, теряя ощущение всего, кроме музыки и него, – о, опыт был совершенно опьяняющим. 

Кит просто отдалась волшебству танца. И мужчины. Мир расплывался вокруг неё в радужном сияньи, музыка опутывала разум волшебной паутиной, и единственное, что удерживало её на земле, это крепкое, сильное тело высокого темноволосого человека. 

Через несколько мгновений мистер Девениш посмотрел на неё, как будто удивляясь. Он обхватил её крепче, его холодные серые глаза, казалось, проникали ей в душу, и Кит почувствовала, что не может оторвать от него взгляд, будто мышь, загипнотизированная коброй. Они танцевали, не сводя друг с друга глаз. 

Кит почувствовала, как у неё внезапно перехватило дыхание, и танец здесь был ни при чём. Она горела желанием расслабиться, просто парить, оказаться там, где он пожелает, танцевать так до зари. Непреодолимое искушение! 

Но она не могла. Она дала обещание. На кону её честь, как и честь её отца. 

Она моргнула, чтобы освободиться от наваждения и закрыла глаза, прогоняя мысль, что перед ней мужчина, с каким она никогда прежде не сталкивалась... 

Он внезапно ослабил хватку, и когда Кит чуть оступилась, с лёгкостью подхватил её, и она ощутила его силу. Он из тех мужчин, кто никогда не позволит девушке упасть. Из тех мужчин, на которых женщина могла положиться. 

Но Кит могла полагаться только на себя. Так было всегда. И только так можно поступать. Необходимо разрушить эти чары. 

– О, боже, это такой долгий танес, правда? Вы не устали, мистер Девениш? – пробормотала она, молодая Екатерина Парр престарелому королю Генриху [2]. 

– У вас голова закружилась? – оскорблённо выпалил он, и прежде, чем Кит смогла ответить, он закружил её по кругу в противоположном направлении с бóльшим – как если б был в ярости – пылом. 

И снова ощущение было совершенно опьяняющим, Кит пришлось бороться с собственными чувствами, чтобы удержаться от него на безопасном расстоянии. 


Ужин, несмотря на мрачные предсказания некоторых гостей, оказался на удивление хорош – настоящая победа Фанни Парсонс над скупостью её мужа. Миссис Парсонс накрыла стол с истинным размахом: черепаший суп, большой выбор пирогов – с голубями, свининой, телятиной и ветчиной, – оладьи с устрицами, салат с омарами, заливное из угря, нарезанная ломтиками жареная утка, крошечные перепела в корзинках из теста, блюда с нежным зелёным горошком, тушёные каплуны, множество тонко нашинкованной ветчины, бутерброды, фрукты, желе, фруктовые заварные кремы, бисквиты со сбитыми сливками, печенья с блестящей сахарной глазурью и несколько сортов мороженого. 

А также, к удовольствию мистера Девениша, пирожки с крабами. Он положил несколько на свою тарелку и тарелку своей спутницы. 

– Итак, мисс Синглтон, – продолжил он во время еды, – я полагаю, вы довольно долго жили в...Новом Южном Уэльсе ? 

Кит улыбнулась ему, находясь после танца всё ещё в приподнятом настроении. 

– О, нет, – произнесла она безмятежно, и засунула оладью с устрицами в рот, таким образом на какое-то время делая дальнейшую беседу невозможной. 

– Но я думал, что вы приехали из Нового Южного Уэльса, – нахмурился мистер Девениш. 

Кит медленно и тщательно пережёвывала оладью. Мистер Девениш на время оставил расспросы и набросился на пирожки с крабами. 

– Как я понял, у вашего отца было… гм… некое предприятие в Новом Южном Уэльсе? 

– У папы всегда было много различных интересов, да-с, – улыбнулась Кит. 

Мистер Девениш отметил, что шепелявость то возвращалась, то пропадала. Может, это и правда был признак нервозности, как предположила Эмилия? Эта мысль немного беспокоила, особенно после их вальса. 

Что-то произошло во время того вальса... каким-то образом она казалась другой. Нет! Он не собирается думать о том, что же случилось во время танца. Затаившая дыхание молодая фея, кружащаяся в его объятьях, обернулась в глупую курицу. 

Он здесь, чтобы разузнать о ней всё. Он защищает интересы своего племянника. 

– Без сомнения, ваш отец был землевладельцем? Полагаю, получить государственные земли в собственность, – передав её в руки правильных людей, конечно, – легче в колониях. 

– Вы полагаете? – вежливо изрекла Кит с полным ртом, задумчиво, пережевывая зелёный горошек. 

– Да, это моё мнение, – настойчиво продолжал мистер Девениш. – Ваш отец управлял фермой? Я полагаю, шерсть сулит хорошую прибыль. Ему принадлежало много овец? 

Кит бессмысленно захихикала и покачала головой, хотя была потрясена. Он очень хорошо осведомлён о молодой исправительной колонии, о которой, как она думала, в Лондоне почти никто ничего не знал. Мистер Девениш вполне мог посетить те места, это бы объяснило мимолетное чувство узнавания, которое Кит почувствовала в его обществе. Она должна как можно лучше соблюдать осторожность. Нельзя допустить, чтобы в ней признали дочь карточного шулера. 

Мистер Девениш решил подступиться с другой стороны. 

– Я слышал, что обширные области новой страны были открыты, когда был проложен путь через какой-то горный хребет, я прав? 

– О, да-с, – Кит энергично закивала. 

Мистер Девениш наклонился вперёд. 

– Я, конесно, сама ничего не слышала, но джентльмены неизменно правы, разве нет? – добавила она, и изящно откусила от куриной грудки. Что это он пытался заставить её рассказать? Что-то о Новом Южном Уэльсе? Или о занятии её отца? 

Мистер Девениш стиснул зубы и разделался ещё с одним пирожком с крабами. 

– Вы не знали, что… гм, – глядя в эти невинные вопрошающие глаза, он начинал заикаться. И мрачно предпринял ещё одну попытку. – Так ваш отец вообще не обсуждал с вами дела? – напрямую спросил он, содрогаясь от собственной бестактности. 

– О, нет, – решительено ответила Кит. – Леди не подобает говорить о подобных вещах. В любом случае, папа говорил, что вечно говорить о деньгах вопиюще вульгарно, – она блаженно улыбнулась и кротко взмахнула ресницами. – Вы согласны? 

Последовало короткое напряжённое молчание. Мистер Девениш потянулся за очередным пирожком с крабами. 

Кит положила свою маленькую ладошку поверх его и проникновенно произнесла: 

– Вам действительно нужно есть так много пирожков с крабами? Они очень сытные, вы знаете, и мой папа находил их не сопоставимыми с его телосложением… 

– Я ел и наслаждался такими пирожками всю свою жизнь, – огрызнулся Хьюго и потянулся к заветному лакомству. 

Кит тактично придвинула блюдо к нему и понимающе улыбнулась: 

– Да-с, но после определённого возраста, мне кажется, джентльмены не могут делать все вещи, которыми наслаждались в молодости. Не хотите ли сухарик? – и предложила ему сухарь, сильно прикусив щёку изнутри, чтобы сохранить кроткое выражение лица. 

– Нет, не хочу! – рявкнул он, взрываясь. 

Последовала очередная короткая пауза, пока мистер Девениш боролся, пытаясь справиться с растущим возмущением от того, что его сравнивают с восьмидесятилетним. 

Кит с глуповатым видом безмятежно рассматривала свои ногти. 

Он поднялся. 

– Похоже, вы закончили ужинать, мисс Синглтон, – и повелительно протянул руку, чтобы помочь ей встать. 

Кит, с облегчением, что вопросы об её прошлом остались в стороне, одарила его бесхитростной улыбкой и поднялась со своего места. 

– Сдается мне, сэр Бартлеми Боулз жаждет совершить с вами короткий променад вокруг залы, – мистер Девениш сверкнул глазами. 

Ого, так сторожевой пёс опустился до грязных трюков? Как он только осмеливается сводить молоденьких невинных девушек, таких как она, с чудищами вроде осьминога! 

Кит повернулась, чтобы уйти, но подолом платья зацепилась за стул, споткнулась и упала на Хьюго, довольно неловко взмахнув перед ним руками, пыталась восстановить равновесие. Он спокойно подхватил её под руки и привёл в вертикальное положение. Избегая его взгляда, Кит бормотала благодарности и извинения за свою неуклюжесть. 

Мистер Девениш мрачно нахмурился. Едва лишь тела их соприкоснулись, в сознании его будто что-то вспыхнуло, осветило, полыхнув лесным пожаром. Он решительно отстранил её маленькое упругое тело от себя. Его не привлекает эта маленькая глупенькая птичка! Будь он проклят, если когда-нибудь заинтересуется одной из респектабельных особ женского пола из высшего света, не говоря уже о совершеннейшей дурочке!