Маргарет Макфи - Благородный разбойник

Сердце сжималось от чувства вины. Что он сказал, когда узнал, что она уехала? Испытал ли он ту же боль, что и она? Что было бы, если бы она осталась? Он уложил бы ее в постель? А может, женился бы на ней? Эмма закрыла глаза. Постаралась совладать со своими чувствами. У нее хватило разума больше не смотреть на кавалера леди Персефоны.

Наступил долгожданный антракт.

Зажегся свет.

— По-моему, довольно интересно, — с ноткой презрения фыркнула леди Ламертон. — Что вы скажете?

Эмма улыбнулась:

— Я с вами совершенно согласна.

К ним подошел лакей леди Ламертон, чтобы узнать, какие им подать напитки, и взгляд Эммы снова обратился к ложе Холлингсвортов.

Однако граф и его гость исчезли, оставив в ложе лишь леди Холлингсворт с леди Персефоной, высокомерно разглядывавших публику. Сердце Эммы разочарованно упало.

Что, если он не вернется до начала следующего акта, когда снова погасят свет?

Это не он. Это не может быть он. Смешно даже думать такое.

Время тянулось невыносимо медленно. Эмма обратила все свое внимание на вдову. И только когда прозвенел звонок, возвестивший окончание антракта и взгляд вдовы снова обратился к зрителям, возвращавшимся на свои места, Эмма снова посмотрела на ложу Холлингсвортов.

Мужчина сидел там и смотрел прямо на нее. Но на этот раз Эмма не отвела глаз.

Она не могла пошевелиться, только сидела и смотрела.

Сердце стучало так, словно вот-вот лопнет, дыхание задержалось в горле. Что-то сдавило грудь, и сердце внутри сжалось. Эмме показалось, что мир перевернулся вверх дном, и в нем остались только она и человек, на которого она смотрела.

Только Эмма и Нед Стрэтхем.

За эти несколько секунд, которые показались вечностью им обоим, Нед понял, что судьба затеяла с ним игру. В глазах Эммы он увидел то же потрясение, которое испытал сам. А вместе с ним неприкрытую обиду и боль, которые уже в следующий миг сменились сердитым недоверием и обвинением. Она бросила мгновенный взгляд на леди Персефону, стоявшую рядом с ним, и снова посмотрела на Неда.

И даже когда Эмма отвернулась, Нед не смог отвести от нее глаз.

— Что с вами, мистер Стрэтхем? У вас какой-то обеспокоенный вид.

— Простите меня, леди Персефона. — Он с трудом оторвал взгляд от Эммы.

Нед чувствовал, что кровь стучит у него в жилах сильнее, чем во время драки. Он с трудом справлялся с нахлынувшим смятением.

— Я так рада, что вы согласились сопровождать нас сегодня, сэр. — Леди Персефона улыбнулась и повернулась так, чтобы показать ему свое лицо в наиболее выигрышном ракурсе. Эта девушка была избалованной, самодовольной и надменной, как большинство женщин ее класса. Ее соблазнительное пышное тело говорило о хорошей жизни. Светлые локоны были искусно приподняты наверх и спадали вниз золотистым каскадом. Платье из дорогого белого шелка украшала светло-розовая лента, а в белой шали посверкивали золотые нити в тон волосам. Она была рождена, чтобы жить в богатстве. Неудивительно, что Холлингсворты искали ей хорошую партию.

— Нет, это я должен радоваться, — непринужденно отозвался Нед, улыбнувшись одними уголками рта.

Девушка захлопала ресницами, но, когда свет погас, его взгляд оказался обращен не на графскую дочь и не на вороного жеребца, гарцевавшего по арене, а на женщину, сидевшую рядом с вдовствующей леди Ламертон. На женщину, которую он в последний раз видел уходившей по безлюдной, залитой солнцем улице Уайтчепела. Это было утром и не так уж давно.

За время, оставшееся до конца представления, Нед смотрел на Эмму слишком часто, но она ни разу не обратила на него внимания, с непреклонным видом сосредоточившись на арене.

Представление оказалось длинным. Очень длинным. Он ждал удобного случая.

* * *

Наконец представление закончилось, и Нед последовал за леди Персефоной и ее родителями к выходу.

В другой стороне фойе он увидел Эмму и леди Ламертон, которые шли по направлению к лестнице.

Эмма подняла глаза и, прежде чем леди Ламертон увлекла ее прочь, взглянула на него с холодным упреком.

— Прошу меня извинить, — пробормотал Нед Холлингсвортам.

— Но, мистер Стрэтхем! — В голосе леди Персефоны слышалось недоумение капризного ребенка.

— Что ж, я никогда… — начал Холлингсворт, однако Нед не остановился, чтобы дослушать остальное.

Он уже пробивался через толпу в сторону лестницы, на которой исчезла Эмма.

Ему удалось заметить ее среди людей, толпившихся на первом этаже, и подобраться к ней сзади.

— Эмма, — позвал он так тихо, что слышать могла только она, и, не обращая внимания на окружающую толчею, отвел ее в соседнюю нишу.

Она попыталась вырвать руку, но Нед крепко держал ее.

— Не называйте меня Эммой!

Ей показалось, что ее тело охвачено огнем. Нед подошел ближе, чтобы закрыть ее от взглядов проходящих мимо людей. Так близко, что почувствовал знакомый манящий аромат.

Казалось, воздух между ними сделался колючим от ее гнева. Щеки Эммы горели, темные глаза сверкали.

— Так вы вовсе не человек из Уайтчепела, Нед Стрэтхем.

— Я всегда был и остаюсь им, — с непреклонной уверенностью возразил он. — А вы вовсе не бывшая горничная, Эмма де Лайл.

Эмма не обратила внимания на эту насмешку, продолжая смотреть на него с молчаливой яростью.

— Скажите, о чем мы должны были поговорить после вашего возвращения в Уайтчепел? Уж не о том ли, что вы ухаживаете за дочерью графа?

— Если бы вы дождались меня, как обещали, вы бы это узнали.

Они стояли так близко, что Нед видел, как возмущенно вспыхнули глаза Эммы, и почувствовал охватившую ее дрожь.

— Я правильно понимаю, что в те вечера, когда вы не провожали меня в Уайтчепеле, вы проводили время здесь, в Мейфэре, оказывая знаки внимания леди Персефоне? Я правильно понимаю, что вы расточали свое очарование не только на одну девушку? Я правильно понимаю, что вы бессовестно лгали мне, делая вид, что я вам небезразлична, в то время как вам была небезразлична совсем другая? — У Эммы сбилось дыхание. — Я рада, что не дождалась от вас еще большей лжи.

— Я не из тех, кто привык лгать.

— Тем не менее вы здесь, в высшем обществе.

— На то есть серьезные причины.

— Прошу вас, избавьте меня! — При каждом вздохе Эмма касалась его грудью.

— Нет, — тихим голосом произнес он. — Вы получите мои объяснения, Эмма, а я получу ваши.

Нед по-прежнему крепко держал ее за руку и почувствовал, как девушка вздрогнула при этих словах.

— Я так не думаю, Нед. Вам нужно вернуться к леди Персефоне. Уверена, она уже интересуется, куда подевался ее кавалер. А леди Ламертон ищет меня.

Нед смотрел на нее так, словно хотел пригвоздить ее к месту, но Эмма, не дрогнув, выдержала его взгляд.

— Мы еще встретимся, Эмма. — Он выпустил ее руку и отошел в сторону.

— Скорее ад замерзнет, Нед. — Выйдя из ниши, она догнала леди Ламертон как раз в тот момент, когда та, добравшись до выхода, обернулась назад.

Нед стоял на месте и смотрел, как Эмма, лавируя в толпе, подошла к старой даме. И только после того, как они скрылись за дверью, он смешался с толпой.

— С нетерпением жду от тебя новостей. С любовью, твоя… — Сидя в гостиной своего дома на Гросвенор-Плейс, вдовствующая леди Ламертон закончила диктовать письмо. — Напишите еще одно в том же духе к Джорджине Хейл. Но не точную копию — вы меня понимаете, — на тот невероятный случай, если они увидят письма друг к другу. — Леди Ламертон поморщилась от этой мысли.

— Конечно. — Эмма передала письмо леди Ламертон на подпись. — А как быть с тем, что касается Дороти Уэтерби… Я думала, что миссис Хейл и миссис Уэтерби кузины.

— Боже правый, я и забыла. Вы совершенно правы, дорогая. Не упоминайте о последних выходках Дороти Уэтерби. — Эти слова сопровождались одной из тех улыбок, которые Эмма называла «шаловливыми». — Это все равно что подбросить кошку к голубям. — Она со смехом поставила свою подпись и вернула письмо Эмме.

— Достаточно того представления, которое мы видели вчера, верно? — требовательно добавила вдова.

— Безусловно. — Эмма сделала вид, что очень занята высушиванием письма и скреплением его восковой печатью. Ей не хотелось говорить о вчерашнем вечере. И думать о нем, особенно после того, как она без сна провела полночи за этим занятием.

— Хотя я не увидела ничего такого, из-за чего стоило поднимать такой шум. Это представление совсем не такое шокирующее, как о нем говорили.

— Некоторые аспекты показались мне весьма впечатляющими, — возразила Эмма, хотя эти аспекты не касались того, что происходило на арене.

— Возможно, с вашей наивностью и неискушенностью…

Эмма улыбнулась. О да, она была наивна. Достаточно наивна, чтобы поверить Неду Стрэтхему. Даже после того, о чем ей пришлось узнать за последние два года. Нед представлялся обычным жителем Уайтчепела. Делал вид, что думает о том, чтобы связать свое будущее со служанкой из харчевни, хотя на самом деле собирался жениться на аристократке. Лжец! Проклятый лжец! Эмма была так зла на него и на себя за то, что поверила ему. Когда она думала о своих чувствах к этому человеку… о том, что позволяла ему… Когда она вспоминала о том, что чуть не отказалась от возможности вернуться в общество, от того, что могла бы сделать для Кита… и все ради человека, который обманул ее. Была ли хоть толика правды в том, что он говорил? Да и что он, собственно говоря, рассказал ей о себе? Он отвечал вопросами на вопросы. А она не настаивала, стараясь защитить свои собственные секреты.

— Но только не для меня с моим положением в обществе и жизненным опытом.

Эмма снова улыбнулась, но ничего не ответила.

— Как вам показалось светское общество, в котором вы так давно не были, моя дорогая?

— Очень интересно.

Она вспомнила о лорде Холлингсворте и его семействе в ложе амфитеатра. О Неде, сидевшем рядом с его дочерью. И почувствовала, как сжимается сердце.

— Я не могла не заметить, что в свете появились новые лица. Лица, которые мне незнакомы.

— Да, с тех пор, как вы покинули свет, к нам прибыли несколько новичков.

— И несомненно, я пропустила несколько помолвок и свадеб.

— О, безусловно. Причем некоторые из них в высшей степени скандальные. Сын графа Мисборна виконт Линвуд женился на актрисе мисс Фокс и оказался замешан в историю с одним из самых жутких убийств. А дочь Мисборна леди Мэриэнн — тихое маленькое создание, которое и мухи не обидит, — с подозрительной скоростью выскочила замуж за джентльмена, скажем так, не имеющего ничего общего с тем, кого мог бы выбрать Мисборн. Но, впрочем, с этой семьей всегда было что-то нечисто. — Вдова наклонилась ближе, сверкнув глазами, как всегда, когда сообщала очередную сплетню.

— А леди Персефона… она тоже начала выезжать. — Эмма надеялась, что ее желание узнать подробности выглядело не слишком очевидным.

— Конечно, — откликнулась вдова. — Она выезжает в свет первый сезон, и очень, очень успешно.

Эмма почувствовала, что ей становится дурно.

— Она помолвлена?

— Господи, нет! У Холлингсворта пустые карманы, и ее брак должен решить эту проблему. А к леди Персефоне проявляют интерес такие же титулованные джентльмены, у которых, по мнению Холлингсворта, недостаточно средств. Он пытается склонить дочь заарканить мистера Стрэтхема.

От одного упоминания его имени у Эммы внутри все сжалось. Она сглотнула.

— Мистер Стрэтхем? — сказала она легкомысленным тоном, как будто это имя ничего для нее не значило. — Кажется, раньше я не слышала об этом джентльмене.

— Одно из новых лиц в свете. Заработал состояние на морской торговле и чем-то там еще. — Вдова так и не смогла до конца избавиться от неодобрительных нот в голосе. — Он выскочка, но невероятно богат. — Она заглянула Эмме в глаза и сделала паузу для большего эффекта, прежде чем выдать самую интересную часть сплетни. — Живет в доме на Кавендиш-сквер. — Это был один из самых элитных адресов Лондона.

— Должно быть, он действительно очень богат. — Между тем он делал вид, что, как и она, живет в Уайтчепеле. Он провожал ее домой до того убогого дома, где они с отцом снимали комнаты. Эмма закрыла глаза, вспоминая о тех вечерах.

— Но за деньгами мистера Стрэтхема охотится не только Холлингсворт. Девенпорт, Лонгли и еще некоторые тоже не прочь поживиться. У Стрэтхема прекрасная позиция, чтобы сделать наилучший выбор.

— Из целой толпы графских дочек, — пробормотала Эмма, надеясь, что ее хозяйка не расслышит горечи в ее словах.

— Вот именно. — Леди Ламертон кивнула. — Хотя в прошлом месяце его, похоже, что-то отвлекало от этой ярмарки невест. Не сомневаюсь, что он хочет снять все сливки со своего холостяцкого положения, прежде чем сделает выбор и свяжет себя браком.