Анна Кэмпбелл - Благородство и страсть

– Простите меня, сэр, я создала вам неудобства. Мне, право же, очень неприятно.

Снова странная униженность в голосе и испуг. Разумеется, любая дама благородного происхождения почувствовала бы себя более чем неловко на ее месте. Мэтью мог бы успокоить ее, сказав, что она напрасно тратит время на извинения. Но что бы ни подсказывало ему сердце, следовало помнить о том, что его дядя обещал привести к нему проститутку. И сидевшая сейчас перед ним женщина была представительницей именно этой древней профессии. Он пожал плечами:

– Все это не имеет никакого значения.

Разве имел он право морщить нос и отворачиваться в сторону? Ведь и его самого не раз привязывали к этому самому столу, ведь и его накачивали опием, и его рвало. Господи, оставалось радоваться только тому, что сейчас его дядя уже перестал практиковать столь садистские методы.

Она бросила на него неуверенный взгляд из-под своих густых черных ресниц.

– О, благодарю вас. Вы очень добры.

Черт, надо признать, над этой девушкой хорошо поработали. Она затрагивала самые тонкие струны в душе, и ее так приятно было обнимать. Он ни разу не был с женщиной, и поэтому ничего нет удивительного в том, что в нем проснулись все древние, примитивно животные инстинкты, стоило ему лишь прикоснуться к незнакомке.

– Я могу быть разным, – поднимаясь, холодно проговорил он. – И уверяю вас, доброта не моя стезя.

Мэтью бросил быстрый взгляд на девушку. Ее лицо все еще не приобрело свой естественный цвет. В глазах снова промелькнул страх. Даже паника. Она подняла дрожащую руку и притронулась пальцами к шее.

Какая великолепная игра! Что делает такая талантливая актриса в глуши Сомерсета? Ей следовало бы блистать на подмостках «Друри-Лейн».

– Мне нужно выбираться отсюда, – едва слышно сказала она. И скорее себе, чем ему. Она осторожно встала и, нетвердо ступая, направилась к двери. Его носовой платок выскользнул из ее рук и упал на пол, словно знамя поверженного противника.

– Отсюда невозможно убежать, – мягко проговорил он. Ему ни к чему обманывать ее, пусть знает правду – Поместье окружено стеной. Файли и Монкс охраняют ворота. Да к тому же мой дядя вряд ли позволит вам уйти до открытия театрального сезона.

Она нахмурилась, будто не могла понять смысла сказанных Мэтью слов. Вдруг девушка качнулась. Казалось, еще мгновение, и она упадет.

– Боже мой, – воскликнул он и бросился к ней. Мэтью успел подхватить ее в ту самую минуту, когда она и в самом деле начала падать. И мгновенно его ноздри уловили запах солнца и лавандового мыла.

– Сэр, не могли бы вы немного придержать свой язык? – пробормотала девушка. Ее горячее дыхание коснулось его шеи, и кровь сильнее начала пульсировать в его висках. И только через несколько мгновений до него дошел смысл сказанных ею слов.

Он рассмеялся. Господи, нашла о чем беспокоиться в такую минуту. Какое значение имели его манеры, если она находилась в более чем отчаянном положении. Мэтью пришлось взять девушку на руки, так как ее, похоже, оставили последние силы.

– Пожалуйста, позвольте мне встать, – тихо выдохнула она.

– Если я поставлю вас на ноги, боюсь, вы просто свалитесь.

Никакого сопротивления с ее стороны дальше не последовало. По всей видимости, она и правда осталась без сил.

В последний год Мэтью много болел, и поэтому сейчас не чувствовал в себе прежней силы и энергии, но держать на руках девушку для него не составляло особого труда. Он снова окинул взглядом ее хрупкую фигурку, отметив про себя, что незнакомка бедно одета. Фасон ее платья давно вышел из моды, туфли на ногах выглядели поношенными – носы облупились, по темной коже тянулась паутинка трещинок. Девушка была необыкновенно легкой, а кожа у нее на висках казалась прозрачной – совсем близко к поверхности пульсировала тоненькая голубая жилка.

Она походила на призрака. Но на призрака женского пола. И это обстоятельство Мэтью было труднее всего игнорировать. Несмотря на ее худобу, грудь у незнакомки была довольно большая и привлекательно округлая. При каждом вздохе она приподнималась и затем опускалась.

На руках со своей ношей Мэтью подошел ко второй двери, не той, которая вела в сад, толкнул ее и вошел в гостиную. Здесь он положил девушку на диван, подсунув ей под голову красную бархатную подушку.

Сначала она попыталась приподняться и оглядеться по сторонам, но из-за слабости ей это не удалось. На фоне темно-красного бархата ее профиль вырисовывался четко и ясно. Глядя на эти безупречные, совершенные линии, Мэтью почувствовал, как в его груди сжалось сердце – девушка была изумительно красива.

– Только не прикасайтесь ко мне, – пробормотала она, и из-под одного ее века выкатилась слеза, замершая на алебастровой щеке.

Владевшее девушкой отчаяние, страх, прорывающуюся в голосе панику – все это трудно было не заметить, и еще труднее для Мэтью – презирать ее.

– Вы в безопасности, – как можно тверже проговорил он. Ведь она его враг, хотя и такой привлекательный, вызывающий сочувствие. – Если бы вы даже и захотели сейчас сделать мне что-то плохое, то вряд ли на это у вас нашлись бы силы.

Она приоткрыла глаза и устремила на него удивленный взгляд. Мэтью проигнорировал этот немой вопрос и, повернувшись к шкафу, достал бокал и бутылку бренди. Наполнив бокал, он вернулся к девушке. Протянул ей бокал. Но похоже, у нее даже не осталось сил для того, чтобы поднять голову. Ее била сильная дрожь.

– Господи, Боже мой, – сказал Мэтью и помог ей приподняться и выпить бренди.

Девушка неодобрительно посмотрела на бокал в руках Мэтью, но сопротивляться не стала, понимая всю бесполезность этой затеи. Она сделала несколько глотков, но вдруг закашлялась.

Выругавшись про себя, Мэтью еще выше приподнял незнакомку и дал ей возможность перевести дыхание. Будь его дядя сейчас тут, он бы посмеялся. Ведь Мэтью поклялся, что не прикоснется к женщине, которую к нему доставит лорд Джон. И вот он обращался со своим «багажом» так, как будто это была больная принцесса. Как только он увидел ее, тут же и бросился на помощь.

Эта девушка была воспитанной, с хорошими манерами, необыкновенно красивой и умной. Разве можно не восхищаться всем этим? Но не стоит забывать, напомнил себе Мэтью, что ее подослал лорд Джон, что незнакомка на стороне его врага.

– Выпейте же, черт возьми, – раздраженно прорычал Мэтью и сжал бокал с остатками бренди в руке. Казалось, еще мгновение, и его пальцы раздавят хрупкое стекло.

– Разве можно отказаться от такого предложения? – быстро проговорила она и сделала еще несколько маленьких глотков. – Не могли бы вы мне принести немного воды?

Оказывается, у нее и с чувством юмора все в порядке. Даже в таком состоянии она могла шутить. И это тоже вызывало восхищение.

– Будет исполнено, мадам. Ваше желание для меня закон.

Жесткое выражение ее лица не смягчилось. А ему вдруг отчаянно захотелось увидеть ее улыбку. С большим трудом Мэтью заставил себя снова спрятаться в панцирь непроницаемости и невозмутимости. Он вернулся к шкафу и наполнил ее бокал водой.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила девушка.

Мэтью стоял и смотрел, как она пила. Кто-то из ее покровителей определенно претендовал на звание джентльмена. Или, возможно, она действительно происходила из приличной семьи. Утонченность, правильная речь и изящество манер говорили о ее несомненной принадлежности к классу аристократов.

Она откинулась на спинку дивана. Мэтью нестерпимо хотелось снова заключить прекрасную незнакомку в свои объятия. Чтобы только успокоить и приободрить ее, сказал он себе. Правда, он должен был признать, что, когда он придерживал ее за плечи, а потом нес на руках, от его глаз не укрылись и прелести ее тела – тонкая талия, округлые бедра и красивая пышная грудь. Возможно, даже слишком пышная для такой хрупкой женщины. И это было удивительно и волнующе. Мэтью так и хотелось прикоснуться пальцами к ее груди, ощутить ее тяжесть в своей руке и приятную округлость.

Он смотрел на нее с восхищением, но в то же время какая-то часть его яростно отвергала эти чувства. Ему следовало быть с ней погрубее – женщина не заслуживала хорошего обращения. Возможно, ему бы даже стоило как следует напугать ее, изобразить из себя сумасшедшего.

Но вместо этого он вежливо спросил:

– Вы, вероятно, голодны?

В ответ она не произнесла ни слова.

– Мадам, когда вы ели в последний раз? – более настойчиво проговорил он.

Она с трудом открыла глаза, возвращаясь к действительности из своего небытия.

– Я ела хлеб с сыром на завтрак. Вчера, – глухо сказала она.

– Сейчас принесу для вас что-нибудь, – облегченно вздохнув, пообещал Мэтью. Сейчас он сбежит от нее хотя бы на какое-то время и освободится от ее чар. Он всегда отличался сильной волей. Воля – это то, что не дало ему погибнуть, что сохранило ему жизнь. О, эта женщина очень опасна, но он не безвольная бабочка, чтобы так просто увязнуть в сотканной ею паутине.

Сейчас она больна, но когда поправится, ему придется приложить все силы, чтобы не попасть в ее сети. И все же Мэтью чувствовал, что не пройдет и пяти минут, как он будет стоять перед незнакомкой на коленях.

«Только не это… Она не одолеет меня».

Все эти годы ему удавалось довольно успешно бороться со своим дядей и противостоять его козням. И он не позволит этой девушке справиться с ним. Но когда он оказался на кухне и только нарисовал в своем воображении красивый тонкий профиль на фоне темно-красного бархата, его сердце сильнее забилось в груди.

– К сожалению, могу угостить вас только сыром и хлебом. Мои запасы иссякли. – Мэтью вошел в гостиную со скромным угощением на подносе.

Девушка ничего не сказала на это. Не поднимая головы, Мэтью направился к столику около дивана. Он двигался очень осторожно, чтобы не шуметь – незнакомка скорее всего заснула, она была слишком слаба.

Наконец он поднял голову и посмотрел на диван. Но к его немалому удивлению, девушки там не оказалось. Мэтью с грохотом опустил поднос на столик. Значит, шлюха сбежала от него. Но покинуть пределы поместья она не могла, это-то уж ему было хорошо известно. Он не раз и сам пытался вырваться на свободу, но только ничего из этого не вышло.

Дело ясное, кому захочется ложиться в постель с сумасшедшим.

Но разве можно винить ее за это? Вероятно, сначала посулы его дяди воодушевили ее. Ведь лорд Джон умел гениально манипулировать людьми, очаровывать их и внушать то, что ему нужно.

Что ж, пусть эта красотка попытает счастья. А потом ее снова свяжут, прикрутят к столу и накачают опием. Но ему все равно, что с ней будет. Его это совершенно не касается. Он хотел избавиться от нее, и это случилось гораздо быстрее, чем он ожидал.

Или, возможно, Монкс и Файли воспользуются ее услугами, а потом доставят эту шлюху туда, где нашли. И этот низкопробный фарс, наконец, прекратится.

Впрочем, она могла оказаться и их сообщницей. Но его это не касается. Совершенно не касается.

Мэтью наклонился за своей книгой. Она позволила опутать себя липкой паутиной, которую сплел его дядя. Пусть выбирается из нее сама. Что бы с ней ни случилось – она заслужила это.

Но когда Мэтью нашел ту страницу, на которой остановился, и снова принялся за чтение латинского трактата, ему никак не удавалось сконцентрироваться на научных выкладках автора. Его внимание то и дело уплывало, рассеивалось, и перед мысленным взором упорно возникало лишь одно видение – огромные и печальные глаза незнакомки, умоляющие о помощи.

Он хотел предоставить девушку ее судьбе, но совесть принялась нещадно его мучить. Ведь эта незнакомка была совершенно беззащитна против хитростей его дяди.

– Господи! – простонал Мэтью и с громким хлопком закрыл книгу.

Эта шлюха, несомненно, обладала мужеством, но смерть и другие личные достоинства не помогут ей сбежать от тюремщиков. Обозвав себя глупцом, Мэтью поднялся с дивана и пошел разыскивать несчастную пленницу, попавшуюся в те же сети, что и он.

Грейс наклонилась вперед и судорожно втянула воздух, пытаясь восстановить дыхание. Полуденное солнце ласкало теплом ее спину и голову, но в груди по-прежнему лежал нетающий кусок льда. С тех пор как болезнь уложила в постель ее мужа, в их доме навсегда поселилось отчаяние.

Сначала болезнь мужа, а потом предательство компаньонки… Да, это было именно предательством. Оставшись одна, без всякой помощи, Грейс пыталась бороться, но трясина нужды затягивала ее все глубже. Сейчас, находясь в состоянии шока, она смогла подняться с дивана и выбежать из комнаты, в которой лежала. И теперь пыталась выбраться отсюда.

Но она никак не могла найти выход из лабиринта этого поместья.

Его просто не было.

Куда бы Грейс ни шла, она натыкалась на стену – высокую, белую и очень гладкую, перелезть через которую не было никакой возможности. Но, не желая признавать очевидное, Грейс еще быстрее побежала вдоль этой стены, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь выступ, выбоину или растущее поблизости дерево – что-нибудь, что помогло бы ей преодолеть это препятствие. Но чем быстрее она бежала, тем яснее и отчетливее вырисовывалась перед ней правда – спасения не было. И тот изящный молодой человек – узник этого поместья.