— Наслаждаешься вечерним солнышком, дочь моя? Рад это видеть. Скоро ты вновь вернешься домой, к семье, живой и невредимой.

Пру приветственно улыбнулась священнику, который подошел со стороны таверны и сел рядом с ней на пирс, но губы ее дрогнули. Он и Кристина были к ней так добры, что она даже не знала, как выразить им свою благодарность.

— Хочу как можно лучше использовать оставшиеся часы перед отъездом, отец Спиридион. Здесь так прекрасно, что мне жаль отсюда уезжать.

— Несмотря на все испытания? — Улыбнувшись, он похлопал ее по руке. — Нам тоже жаль будет с тобой расставаться. Но ты должна помнить, дорогая, что если бы не было печали разлук, человеку не дано было бы испытать и радость встречи. В один прекрасный день ты обязательно вернешься на Кирион, и мы все будем очень счастливы.

Пру покачала головой, но не стала спорить с добрым священником. Она-то знала, что никогда не вернется в Грецию. Эта красота принесла ей столько боли, что она постарается забыть ее поскорее, если сможет.

— Вы думаете, Такис и Гермес смогут спасти свою лодку? — спросила она. — Если нет, то для них это будет большая потеря.

Он пожал плечами.

— По-моему, они стараются изо всех сил. Им помогают много людей с Кириона, и завтра они рассчитывают снять ее со скал. Если они смогут заделать пробоину, то отбуксируют лодку в порт, чтобы отремонтировать двигатель. Это займет много времени, и им придется выложить немало драхм.

— О Боже! — Пру вдруг тихонько рассмеялась. — Они, должно быть, рассчитывали сколотить на этой поездке целое состояние! А не потерять кучу денег!

— Их счастье, что им столько заплатили за дурное обращение с тобой, дочь моя. У них есть деньги, чтобы отремонтировать лодку. Куда бы это годилось, если бы за свои грехи они получили барыш…

— Вы правы. Хватит с них и того, что они ничего не потеряют.

— И потом, они дали нам работу. Это тоже хорошо. Радостно видеть, как Господь все обращает к нашему благу. Остров наш, как ты видишь, невелик, и туристов здесь даже летом немного. Нам нужна работа…

Оглядев безмятежный пейзаж, Пру удивленно посмотрела на священника в черной сутане.

— Как странно! Я думала, что это место многим должно нравиться. Как нравится мне…

— Возможно, для тебя оно стало безопасным прибежищем. Твое пребывание в Греции было, я думаю, не слишком спокойным, и на Кирионе ты нашла спасительную гавань.

— Вы правы! Так это и есть…

— Но вот туристы… Им нужно, чтобы было где поплавать, полежать на песочке. Ты ведь и сама убедилась в том, что наш скалистый берег опасен для корабля, если не знать фарватера. Иногда сюда заходят небольшие суда, но очень ненадолго. Как только туристы понимают, что здесь нет магазинов и мало местных промыслов, если не считать того, что мы привозим с других островов, и даже в церкви — ни одной сколько-нибудь замечательной иконы, они тут же отправляются в другое место, и на Кирионе снова становится тихо. Но мне он все равно так нравится…

— И мне! — искренне воскликнула Пру. — Мои лучшие воспоминания о Греции будут связаны именно с Кирионом.

Священник улыбнулся и похлопал ее по руке.

— О твоем незадачливом приятеле Деметриу, я думаю, этого не скажешь. Ему просто не терпится поскорее отсюда уехать.

— Не удивительно, — сухо сказала Пру. — Ему ведь придется объясняться с полицией.

И все же теперь, когда она знала, что больше с ним не увидится, Деметриу даже вызывал у Пру некоторое сочувствие. Бедняга! Рисовавшиеся перед ним перспективы были еще мрачнее, чем у нее. Он ведь вернется в отель «Иринна», к матери.

— Мужчины иногда способны на глупости, — мягко сказал ей отец Спиридион. — Горячая кровь толкает их подчас на неразумные поступки.

— Вероятно.

— Я говорил с ним. Мне кажется, он всерьез сожалеет о прошлом.

— Как и я…

— Да, как и ты, дитя мое. Но, возможно, к тебе Судьбы все же будут благосклонны. Пусть мои молитвы об этом сопровождают тебя в пути…

Пру не ответила, и несколько минут они сидели молча, купаясь в теплых солнечных лучах. При всем желании она не разделяла оптимизма отца Спиридиона относительно своего будущего, но не могла заставить себя рассказать доброму священнику о своей несчастной любви к Александру, хотя временами ей казалось, что он и так обо всем догадывается. Пру инстинктивно чувствовала, что от этих проницательных темных глаз мало что может укрыться.

Доносившаяся со стороны таверны музыка и гул голосов убаюкивали их, погружая в неподвластное времени спокойствие теплого греческого вечера. Пру первой заметила белоснежную яхту, которая появилась из-за скал, окаймлявших бухту, и теперь направлялась в гавань. Улыбнувшись, она похлопала отца Спиридиона по руке.

— Кажется, на Кирионе все-таки будут гости! А вы говорили, здесь никого не бывает! Какая великолепная яхта…

— Да. Боюсь, слишком великолепная для нашего скромного островка. Эти люди едва ли надолго здесь задержатся. Но кто знает? Может быть, блаженный святой Андрей поможет им узреть красоту нашего острова и они пробудут у нас подольше…

Они наблюдали, как судно осторожно причалило к пирсу. Высокий мужчина в белом бросил канат стайке радостно возбужденных ребятишек, появившихся словно ниоткуда, и те закрепили его в считанные минуты. Человек в белом был слишком далеко от них, чтобы можно было разглядеть его лицо, но Пру и отец Спиридион без всякого стеснения с интересом разглядывали новоприбывшего. Жизнь на Кирионе была так небогата событиями, что каждый приезжий моментально становился центром всеобщего внимания, а этот к тому же представлял особый интерес. Столь великолепное судно редко появлялось в здешних водах, и даже завсегдатаи таверны, замолчав, уставились на пирс.

Но прошло несколько минут, а никто так и не появлялся. Человек в белом исчез в каюте, и надраенная до блеска палуба опустела. Ребятишки разочарованно стали разбредаться. Они так ловко пришвартовали яхту, что вполне могли надеяться на несколько драхм. Но в этот раз им, похоже, не повезло. Отец Спиридион встал, собираясь уходить. Его ждала служба в маленькой церкви: приближался закат. Только Пру осталась сидеть на пирсе в тот момент, когда наконец на палубе появились люди и, спрыгнув на пирс, направились к ней.

Какое-то мгновение Пру была не в силах даже пошевельнуться. Точно кролик на удава, она неподвижно смотрела на приближавшуюся к ней высокую фигуру. Это был Александр Стеллас. Но как он оказался здесь, на Кирионе?! Ведь в эти минуты он за много миль отсюда должен готовиться к свадьбе! Но видеть его сейчас — Пру чувствовала, что это выше ее сил. Ее спокойствие было так хрупко, и она боялась, что одной улыбки Александра, его доброты будет достаточно, чтобы от него не осталось и следа.

Изумленно охнув, она повернулась, готовая убежать. С тревогой взглянув на ее побледневшее лицо и видя, что она вот-вот расплачется, отец Спиридион подождал, пока подойдет Александр. Он слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не понять: Пру ожидает встреча с другой, неизвестной для него стороной ее жизни. Но он не представлял, какой помощи она от него ждет.

— Это Александр Стеллас! — отчаянно воскликнула она. — Я не хочу… не могу…

Но Александр получил явное преимущество и не преминул им воспользоваться. Пру была остановлена и вынуждена выслушать поток греческой речи, который мало что ей объяснил, но, кажется, вполне удовлетворил отца Спиридиона. Взглянув на бледное, вытянувшееся лицо Александра, у которого был такой вид, словно он не спал уже несколько дней, священник в знак одобрения энергично закивал. Пру попыталась унять дрожь в ногах, но находиться рядом с Александром, к мысли о расставании с которым она до сих пор никак не могла привыкнуть — это было выше ее сил. Она потянула отца Спиридиона за рукав его черной сутаны.

— Пожалуйста… я хочу пойти с вами, послушать службу… я…

— Ты идешь со мной, Пру, — не терпящим возражений тоном сказал Александр. — Святой отец сказал мне, что его домоправительница вчера вечером поставила для тебя в саду пару кресел. Мы можем пройти туда и поговорить.

— Нет!

— Дочь моя, тебе не стоит покидать Грецию, не решив такую важную проблему, — мягко заметил отец Спиридион. — Кириос Стеллас ищет тебя вот уже несколько дней. Он рассказал мне, как ты несчастна. Удели же ему то время, о котором он просит.

Решительно взяв Пру под руку, Александр повел ее к маленькому дому отца Спиридиона, на который указал ему священник. Больше она не пыталась протестовать. Почти смирившись с мыслью о том, что она никогда больше не увидит Александра, она так была поражена его внезапным появлением, что просто не находила в себе сил возражать.

Через дом он провел ее в сад, где накануне Кристина действительно поставила маленький столик и два лакированных стула, чтобы Пру и священник могли спокойно посидеть здесь в последний вечер. Затем он повернул ее к себе лицом.

— Наконец-то я нашел тебя, Пру.

Александр тревожно вглядывался в ее бледное лицо и наполненные слезами голубые глаза. Только теперь она с испугом заметила на его лице следы усталости и огромного напряжения. «Как будто он не спал целую неделю», — вдруг подумала Пру. Какое-то мгновение они молча стояли вот так, словно им нечего было друг другу сказать, и она чувствовала на своих открытых плечах легкое прикосновение его рук. Затем, сдавленно вскрикнув, он обнял ее и прижал к себе, словно решил никогда больше ее не отпускать. Он гладил Пру по голове, как гладят испуганного ребенка. Слезы потекли у нее по щекам и закапали на его белую шелковую рубашку.

— Моя Пру… моя дорогая… моя девочка… — бессвязно бормотал Александр, сам едва понимая, что он говорит. — Мне не следовало этого делать, я знаю…

— Нет… это смешно… — Она попыталась его оттолкнуть, но он слишком крепко сжимал ее в объятиях. — Зачем вы приехали?

— Думаешь, мне не надо было убедиться, что ты жива и невредима? — прошептал он, касаясь губами ее волос. — После всего, что случилось…

— Возможно…

Пру высвободилась из его объятий и оперлась на стол, пытаясь унять дрожь в ногах. Эта встреча превзошла самые худшие ее ожидания! И зачем только отец Спиридион позволил Александру привести ее сюда? Все равно ведь ничего не изменится — зачем же продлевать ее мучения?

— Я… я полагала… — начала она и умолкла. Во рту у нее пересохло. — Я полагала… что Анжелика…

— Анжелики на Калекосе больше нет, — сдержанно сказал Александр. — И Карло тоже. Я настоял, чтобы их взяли под стражу в Афинах, и полиция пошла мне навстречу.

— Взяли под стражу? — Во взгляде Пру читалось изумление. — Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что они арестованы по подозрению в вооруженном ограблении, — ответил Александр, и в уголках его рта появились жесткие складки. — Что касается Деметриу, то он тоже получит по заслугам. Найти улики против Иринны сложнее, но это уже дело полиции.

— Но Анжелика!

Пру была поражена, представив себе изысканную и избалованную красавицу в афинской тюрьме.

— Ваша… ваша будущая жена…

Теперь настал черед Александра удивляться.

— С чего ты решила? Разве я когда-нибудь говорил, что собираюсь жениться на Анжелике?!

— А зачем было говорить? — пробормотала Пру. — Дуайт мне все сказал… и Анжелика тоже…

— О, Боже! Неужели твое сердце ничего не шепнуло тебе тогда, в Нисомской роще? Когда я поцеловал тебя…

Пру отвернулась, боясь взглянуть ему в глаза. Он поцеловал ее — и он не помолвлен с Анжеликой! Значит, все это время она не так его понимала?

— Неужели ты думаешь, что я вроде Деметриу? — продолжал Александр с непривычной для него неуверенностью в голосе. — Неужели мой поцелуй был для тебя всего лишь — как это у вас в Англии называется — сексуальным преследованием, что ли? Мне это и в голову не могло прийти. Я с тех пор об этом думал просто с ужасом.

— Нет! Я так не думала! О, нет же! — Испугавшись собственных слов, Пру снова взглянула на Александра, и в ее голубых глазах он прочел искреннюю мольбу. — Поверьте мне! Просто я знала, что не должна…

Голос ее прервался, но Александр хотел знать всю правду.

— Не должна чего, Пру, дорогая?

— Я знала, что не должна в вас… в тебя влюбиться, — еле слышно закончила она. — Если ты собирался жениться на Анжелике…

— Черт побери эту Анжелику! Ну что мне сделать, чтобы ты поверила, глупенькая, прекрасная ты моя наяда, что с той минуты, как я впервые тебя увидел, ни о какой Анжелике и речи быть не могло! Я люблю только тебя, дорогая, тебя и никого больше. Я так хочу, чтобы ты стала моей женой, как ничего в жизни не хотел! Вот почему я последовал сюда за тобой… — Он вдруг странно рассмеялся. — Даже рискуя, что меня вновь сравнят с Деметриу! Но я должен был тебя найти и услышать из твоих уст, что ты меня любишь, — даже если бы для этого мне пришлось отправиться за тобой на край света…