Джуд Деверо - Благословение

– Нет, – сказала она. – Я не думаю, что из того, что предложил Дэвид, выйдет что-нибудь путное. Я не… – Она вдруг замолчала и вновь опустила глаза на Макса. Он больше не сосал молоко, но отпускать ее сосок он тоже не хотел. Макс считал свою мать большой живой соской.

– Вы мне не доверяете? Вы не хотите простить меня? Что вас не устраивает?

– Вы мне не нравитесь, – выпалила Эми не подумав. – Простите, но вы сами спросили. – Засунув палец Максу в угол рта, она помешала ему тянуть ее за сосок, убрала от груди и запахнулась – и все это одним ловким движением. Эми подняла малыша вертикально и закинула себе на плечо, но ребенок вывернул голову, пытаясь увидеть, есть ли в комнате кто-нибудь еще.

– И почему я вам не нравлюсь?

В этот момент Эми решила, что сполна оплатила свой долг Дэвиду.

– С тех пор как вы вошли в мой дом, вы только и делаете, что морщитесь и ухмыляетесь. – Эми понесло. – Пусть мы и не можем позволить себе носить костюмы, сшитые на заказ, и покупать золотые часы, но мы делаем все, что можем. Я думаю, что где-то на жизненном пути вы растеряли память о том, что такое быть… частью народных масс. Когда Дэвид упрашивал меня пустить вас к себе в дом, я думала, что мы можем помочь друг другу, но теперь я вижу, что вы считаете, что вдова Билли Томпкинса вам не чета. – Последнюю фразу она произнесла сквозь стиснутые зубы. Не прошло и недели со дня ее приезда в Абернети, как она поняла, какого мнения жители этого города о ее Билли.

– Понимаю, – сказал Джейсон. Он продолжал сидеть в кресле с таким видом, словно не собирался не то что уходить из дома, а даже с кресла вставать. – И что, как вам кажется, я должен был бы сделать, чтобы реабилитироваться в ваших глазах? Как я могу доказать, что достоин доверия и могу выполнить эту работу?

– Понятия не имею, – сказала Эми, сражаясь с Максом, который всеми двадцатью двумя фунтами своего тела боролся за то, чтобы встать к ней на колени. Однако с чувством равновесия у него пока были проблемы, и он мотался из стороны в сторону, как кусок вареной макаронины.

Внезапно Джейсон наклонился и забрал у нее ребенка, и при этом Макс восторженно взвизгнул.

– Предатель, – пробурчала себе под нос Эми, наблюдая за тем, как Джейсон подбросил его вверх, а потом опустил на колени. Макс схватил Джейсона за щеки. Эми хорошо знала, что Макс может причинить сильную боль, выражая свою симпатию. Пару раз после таких вот любовных хваток у нее оставался синяк на щеке.

Когда Макс начал недовольно визжать, Джейсон сказал ему: «Утихни», – и малыш повиновался. Сидя у Джейсона на коленях, довольный жизнью, Макс улыбался своей матери.

Эми совсем не нравилось быть одинокой матерью, и ей было очень больно оттого, что у Макса нет отца. Все вышло совсем не так, как она планировала. При всех его многочисленных недостатках Билли был хорошим человеком, и из него бы получился хороший отец. Но судьба распорядилась иначе, и…

– Чего вы хотите? – устало сказала Эми, когда заметила, что Джейсон на нее смотрит.

– Хочу, чтобы вы дали мне второй шанс. Могу я спросить вас, миссис Томпкинс, ваш сын что, ни разу не падал, когда вы за ним присматривали?

Эми покраснела и отвернулась. Она не знала, как такое могло случиться, но Макс при ней один раз упал с кровати и один раз с кухонной стойки. Во второй раз он был накрепко пристегнут к прочному пластиковому сиденью, и он упал на спину, оставаясь привязанным к нему, и был похож на черепаху в панцире.

– Да, два раза. Случайно.

– Понимаю. Ну что же, этим утром я допустил свою первую и единственную оплошность. Могу вас в этом уверить. Я думал, что он спит, и, поскольку он занял все пространство кровати, я лечь не мог. И поскольку спать мне было негде, я решил сделать несколько звонков. С моей стороны было ошибкой исходить из предположения, что он спит, и спит крепко, но я не пренебрегал своими обязанностями намеренно. Что еще вам Дэвид обо мне наговорил?

– Что вам сейчас негде жить и что вы вернулись домой, чтобы залечить сердечную рану, – сказала она.

Макс, предатель, сидел на коленях у Джейсона со спокойным достоинством короля, восседающего на троне, и задумчиво перебирал пальцы на руках постояльца.

– Вы заметили, я, кажется, нравлюсь вашему сыну?

– Мой сын ест бумагу. Какой с него спрос?

И впервые за все время Джейсон улыбнулся по-настоящему. Улыбка едва промелькнула, но он улыбнулся. Неужели этот человек способен улыбаться? Зрелище было столь же неожиданным и немного жутким, как если бы фигуры, высеченные в скальном грунте горы Рашмор, вдруг затрещали бы, растягивая в улыбке каменные рты. У него, случаем, лицо не треснет?

– Можно я буду с вами честен? – спросил Джейсон, наклонившись к ней. – Я ровным счетом ничего не знаю об уходе за младенцами. Я ни разу в жизни не сменил ни одного подгузника. Но я хочу научиться, и мне действительно необходимо где-то остановиться. И еще, я думаю, мне хотелось бы изменить ваше мнение обо мне. Я могу быть очень симпатичным, если сделаю над собой усилие.

– Значит ли это, что вы и готовить не умеете?

– А Дэвид сказал вам, что я умею?

Эми кивнула, подумав о том, что ей следовало бы потребовать, чтобы он ушел сию же минуту, но Максу, похоже, он действительно понравился. Как раз в этот момент Макс начал извиваться, и Джейсон поставил его к себе на колени – любимая поза Макса. В книжках, посвященных уходу за детьми, она прочла, что дети начинают вставать только в возрасте полугода и старше, но Макс делал попытки встать, выворачивая ее руки из суставов, гораздо раньше. Может, если Джейсон присмотрит за малышом, она сможет принять душ? Настоящий душ. Чтобы можно было дважды промыть шампунем волосы, а потом нанести на них кондиционер и дать ему впитаться. О, блаженство! Она, возможно, даже сможет побрить ноги! А потом втереть увлажняющий лосьон в кожу. Кожа ее стала сухой и шершавой, как наждачная бумага.

Она всегда успеет его уволить. Уж после того, как примет ванну, точно. Не может быть, чтобы этот мистер Уилдинг был таким уж плохим человеком, если его настоятельно рекомендовал сам доктор Дэвид.

– Вы не будете возражать, если я приму ванну?

– Означает ли это, что вы даете мне второй шанс?

– Возможно, – сказала Эми и улыбнулась. – Вы ведь не допустите, чтобы что-то случилось с моим малышом, верно?

– Я буду охранять его ценой собственной жизни.

Эми хотела сказать что-то еще, но передумала, махнула рукой и побежала в ванную. Через секунду за дверью уже послышался шум воды.

– Ты покойник, – сказал Джейсон в трубку. Макс висел у него на руке как мешок с картошкой. – Братик, ты покойник.

– Послушай, Джеймс, меня тут ждут пациенты, их не меньше двадцати, так что говори по существу. За что ты собрался убить меня на этот раз?

– Ты назвал меня геем. Ты сказал ей, что я гей. Она думает, что я только что разошелся со своим партнером.

– Но разве ты не понимаешь? Я же не мог сказать ей правду! – запальчиво возразил Дэвид. – Если бы я сказал ей, что ты мой брат вполне традиционной ориентации, у которого денег куры не клюют, и ты согласился мне помочь только для того, чтобы я мог беспрепятственно за ней приударить, она вряд ли бы согласилась поселить тебя у себя.

– Ну что же, радуйся. Она и так не согласилась. Она меня уволила.

Дэвид задержал дыхание.

– Уволила? Тебя?

– Да, но я уговорил ее дать мне второй шанс.

После секундной паузы Дэвид начал хохотать.

– Понятно. Она предоставила тебе возможность сбежать, но ты оказался слишком гордым, чтобы принять такой дар, поэтому применил всю свою силу убеждения, чтобы получить эту работу, а теперь не знаешь, что с ней делать. Верно? Скажи мне, что ты ей сказал, чтобы ее убедить?

– Я нравлюсь ее ребенку.

– Что? Я плохо слышу. Знаешь, сегодня мы делаем прививки от гриппа, так что народу полно и все кричат. День пенсионеров. Мне показалось, что ты сказал, что Макс тебя полюбил.

– Именно. Я нравлюсь ребенку.

– С чего бы этот ужасный ребенок проникся симпатией к тебе? – Дэвид почти кричал в трубку. – Он никого не любит. Он тебя еще не покусал? Только не говори мне, что он позволяет тебе брать его на руки. Он только у Эми на руках не орет.

– Как раз сейчас я держу его на руках, – злорадно констатировал Джейсон. – И знаешь, что я тебе скажу, Дэйв? Я думаю, что твоей Эми я тоже нравлюсь. – Джейсон отключился. Пусть его вероломный братишка осмыслит сказанное. Отчего бы не доставить ему пару приятных минут?

Убрав телефон, Джейсон посмотрел на висящего у него на руке младенца.

– Мне так почудилось, или от тебя действительно несет, как из помойки? – Макс вывернулся и ухмыльнулся Джейсону, показав два нижних зуба. Вдруг Джейсон живо представил, каково это: кормить грудью зубастого младенца, – и зябко поежился. – Храбрая леди – твоя мама. А теперь давай-ка, парень, попробуем продержаться еще пару минут. Она сейчас должна выйти из ванной.

Но Эми не вышла ни через две минуты, ни через пять, ни через десять. А Макс начал хныкать. Джейсон положил ребенка на пол, но тот задрал вверх руки и ноги и заскулил, не переставая жалобно смотреть на Джейсона своими большими глазами.

– Я убью своего братца, – процедил Джейсон.

Кажется, эти слова стали его постоянной присказкой.

Затем он принялся искать то, во что он сможет переодеть младенца. Не то чтобы он знал, как менять ребенку подгузники, но он ходил в кино и время от времени смотрел телевизор. Почему в этом доме нет высокого шкафа с откидной дверцей, куда можно положить малыша, и где на полках сложены пеленки, подгузники и все прочие необходимые вещи? С другой стороны, если он будет думать не торопясь, то Эми успеет выйти из ванной.

Однако вода продолжала литься, а Макс скорбно смотрел Джейсону в глаза. Разве дети не плачут по поводу и без повода? Но этот парень был крепкий орешек, и даже полные штаны не могли заставить его закричать.

– Ладно, парень. Сделаю что смогу.

Оглядевшись, Джейсон заметил под столом коробку с памперсами и решил, что сделает это сейчас или никогда.

После ванной, которая, наверное, была самой долгой ванной в мире, Эми надела старый банный халат с не поддающимися никакой стирке пятнами от клубники и, вытирая полотенцем волосы, пошла искать сына. Она была уверена, что получила бы титул самой плохой матери в мире, если бы таковой существовал, за то, что оставила ребенка на попечении человека, которого собиралась прогнать за нерадивость. Хотя, возможно, Макс лучше, чем она, разбирался в людях, потому что малыш, несомненно, полюбил этого мужчину. А ведь он их терпеть не мог и выносил лишь немногих женщин. В общем, Эми было над чем задуматься.

Картину, что открылась ее взгляду, надо было увидеть собственными глазами, потому что иначе поверить в то, что такое возможно, нельзя. Джейсон в рубашке ручной работы и очень дорогих шерстяных брюках разложил Макса на кухонной стойке, колдуя над памперсом, очевидно, пытаясь разобраться в том, как его следует надевать. И все то время, пока он возился с этим подгузником, Макс не спускал с него глаз, внимательно следя за его движениями. Он лежал смирно и не ерзал, как это всегда бывало, когда Эми меняла ему подгузники.

Зажав руками рот, чтобы не рассмеяться, она наблюдала за ними до тех пор, пока риск быть замеченной не достиг опасной отметки. Тогда она торопливо ретировалась в свою спальню, чтобы не спеша переодеться.

Тридцать роскошных минут она потратила на то, чтобы одеться, расчесать влажные волосы и даже немного подкрасить глаза. После чего вернулась в гостиную, где на диване сидел полусонный Джейсон. Макс тем временем тихо играл на полу. Макс не вопил, требуя накормить его завтраком, не требовал к себе внимания. Он был похож на главного претендента на звание «Идеальный младенец».

Может, ей и не стоит увольнять Джейсона.

– Проголодались? – спросила она, и Джейсон испуганно вздрогнул. – У меня не так уж много запасов, но все, что найдете, – к вашим услугам. Несколько дней уже не ходила за продуктами. Трудно туда добраться – машины-то у меня нет. Обычно свекровь берет меня с собой за покупками по пятницам, но в прошлую пятницу она была занята, так что… – Эми замолчала, осознав, что слишком много болтает.

– Я уверен, что меня устроит все, что вы можете предложить, – сказал Джейсон, заставив Эми почувствовать себя несколько глупо.

– Вот и прекрасно, – сказала она, после чего подняла Макса с пола и понесла на кухню. Затем она пристегнула его к пластиковому сиденью, которое поместила посреди кухонного стола. Она делала все, что могла, чтобы стол выглядел красиво, но добиться этого было нелегко с водруженным на нем детским сиденьем в красную, синюю и желтую полоску и с Максом, который пинал ногами все, до чего мог дотянуться.

– Готово, – сказала она, и мистер Уилдинг вальяжной походкой вошел на кухню – все его шесть футов роста.