Вероятно, это называется любовью, если ты принадлежишь мужчине не только телом, но и душой. Любовь — это непостижимое для определения мистическое состояние, когда мужчину и женщину притягивает друг к другу так, словно прежде, в прошлой жизни, они были единым существом с одной душой на двоих.

«Когда-то я принадлежала ему, — сказала себе Азалия, — и поэтому я никогда не смогу быть с кем-то другим».

Они с Кай Инь молча сидели на мешковине, погруженные в раздумья о том, как им лучше умереть.

— А вдруг я только раню себя? — спросила Азалия.

Тут ей пришло в голову, что она не сможет лишить себя жизни тем же способом, что и подруга.

Китайцы — большие знатоки самоубийств. Кай Инь наверняка известно нужное место на теле, куда следует вонзить нож, чтобы смерть наступила мгновенно. А вот Азалия поступит по-другому.

Когда ее выведут на палубу, она бросится в море и постарается, чтобы ее не смогли спасти.

Большинство китайцев не умеет плавать, а среди моряков всех национальностей существует убеждение, что, если корабль идет ко дну, лучше быстро утонуть, чем продлевать мучения, пытаясь держаться на поверхности.

«Я брошусь за борт, — решила Азалия. — Пока пираты сообразят, что происходит, я уже успею утонуть!»

Плавать она не умела. Ее дядя пришел бы в ужас от одной только мысли о том, что его дочерям или племяннице придется раздеваться при посторонних.

В Индии же было небезопасно купаться в больших искусственных водоемах, находившихся возле каждой деревни.

«Все кончится очень быстро!» — сказала себе Азалия и постаралась утешить себя мыслью, что, хотя она и не увидит больше лорда Шелдона, он будет вспоминать ее.

«Вы прекрасны!» — сказал он ей в саду, — не верилось, что это происходило только вчера! — и вновь по ее телу пробежала дрожь при воспоминании об этом.

«Неужели вы думаете, — сказал он, — что мы можем разойтись в разные стороны и забыть о том, что наши губы сказали друг другу не словами, а поцелуем?»

Пока жива, она будет помнить об этом; и он вспомнит о ней когда-нибудь, когда окажется в другом саду, таком же красивом, как сад господина Чана, или когда увидит лазоревую сороку, летящую под ярким солнцем.

«Будем надеяться, что они принесут нам счастье и удачу!» — произнес он.

Но счастья уже не будет, подумала Азалия, во всяком случае для нее. Впереди только смерть; зеленые волны сомкнутся над ее головой, и она погрузится на морское дно.

Не в силах перенести такие мысли, она начала беспокойно расхаживать по каюте, а затем подошла к иллюминатору.

Она хотела бросить последний взгляд на пылающую джонку, но теперь пиратский корабль лавировал, пытаясь поймать попутный ветер, и почти ничего не было видно, если не считать очертаний далекого острова.

Он был зеленый и гористый. Вот только где он находился?

Пираты могли, подумала Азалия, сменить курс и направиться в сторону Китая, но, возможно, это один из множества островов, рассеянных у выхода в океан.

Кай Инь молчала, и Азалия решила, что подруга, скорее всего, молится Гуань-Инь, богине милосердия.

«Господи, помоги нам, — молилась и сама Азалия, — еще не поздно, ты еще можешь нас спасти от того, что нас ждет…»

Ей показалось, что ее молитва слишком робкая. И тут она вспомнила слова матери, всегда говорившей ей о том, что молитвы, идущие от сердца, обязательно будут услышаны.

Как-то они с матерью зашли в индуистский храм, и Азалия, тогда еще совсем девочка, с любопытством смотрела, как женщины в красочных сари молятся Ганеше — богу с головой слона.

— Почему они думают, что этот смешной бог их слышит? — спросила она у матери.

— Самое главное — молитва, дочка, — ответила мать. — Если молитва идет от сердца, Тот, к кому она обращена, всегда услышит. Тот, кто слишком велик, чтобы мы могли Его постичь. Но Он там! Хотя у разных народов Он носит различный облик, Бог всегда придет к каждому человеку.

Тогда Азалия была еще слишком маленькая, чтобы постичь смысл сказанного матерью.

Однако потом она подросла и стала лучше понимать слова матери, а также смысл приношений, совершаемых индуистами, мусульманами и буддистами.

И теперь она не сомневалась, что Гуань-Инь, богиня милосердия, которой молилась Кай Инь, и Бог, к которому обращалась она сама, по сути своей одно и то же.

«Прошу… молю… помоги нам», — взывала она снова и снова, мысленно представляя, как молитва возносится к синему небу, словно ее несут крылья синей птицы.

И тут внезапно раздался взрыв, настолько сильный, что все судно содрогнулось.

Азалия вскрикнула и обхватила руками Кай Инь, словно желая защитить подругу. Китаянка прижалась к ней.

— Что… это было? — спросила она испуганным шепотом.

Но если бы Азалия и ответила, ее слова утонули бы в оглушительном грохоте выстрела, раздавшегося с палубы прямо над их головами.

Снова прозвучал взрыв, и Азалия уже поняла, что это разорвался снаряд, выпущенный из большой пушки с атаковавшего их судна.

Снаряд не попал в корабль, а взорвался в воде возле борта. Большая волна захлестнула палубу, попала в иллюминатор.

Отпустив Кай Инь, Азалия бросилась к отверстию.

Заглянув в него, она издала пронзительный крик:

— Корабль! Британский корабль!

С минуту Кай Инь смотрела на подругу, словно не могла понять смысла ее слов.

— Я вижу белое знамя! — воскликнула Азалия. — Мы спасены! Кай Инь… мы спасены!

— Они убьют нас! — сказала Кай Инь. — Они убьют нас, прежде чем английские моряки попадут на наше судно.

В ее голосе прозвучал ужас, убедивший Азалию в правоте подруги.

И в самом деле, это весьма вероятно. Пиратов станут судить за пиратство, но если к этому добавится еще и обвинение в похищении людей, то наказание ужесточится многократно.

Только она об этом подумала, как раздался топот спускавшихся по трапу людей. Идут на ними!

В каюте имелся засов, хотя и не слишком прочный, просто деревянная палка, вставлявшаяся в отверстие в стене.

Азалия поскорей его задвинула.

И почти одновременно услышала звук отодвигаемого с той стороны двери засова. Дверь задрожала, когда кто-то попытался ее открыть.

Азалия всем телом прижалась к деревянным доскам.

Разумеется, сил у нее было намного меньше, чем у человека, пытавшегося до них добраться. И все-таки она надеялась продержаться хотя бы немного.

Шум над головой все нарастал и сделался оглушительным. После недолгой ружейной перестрелки до нее донеслись слова приказа, произнесенные на кантонском диалекте, но с сильным английским акцентом.

Находившийся за дверью пират тряс ее с неистовой силой.

Он попытался высадить дверь плечом, засов хоть и затрещал, но выдержал удар. Неожиданно пират оставил свои попытки и побежал прочь.

И сразу же заскрипел трап от тяжелой поступи, и мужской голос на чистом английском языке произнес:

— Здесь груз! Вероятно, опиум!

Азалия без сил сползла по двери на пол.

Ведь даже после того, как убежал пират, она продолжала изо всех сил удерживать деревянную дверь, опасаясь, что в последнюю секунду засов сломается и негодяй ворвется к ним.

Она не сомневалась, что в руке он держал длинный кривой нож, какие пираты носят за поясом.

Кай Инь даже не пошевелилась.

Она по-прежнему неподвижно сидела на мешковине, похожая в своей яркой рубашке на цветок, а ее лицо покрывала смертельная бледность, словно она все еще не могла понять, что они спасены, и продолжала готовиться к той минуте, когда ей придется себя убить.

— Убери отсюда этот хлам, — раздался снаружи чей-то голос. — Да посмотри, нет ли кого в тех каютах.

Дрожащей рукой Азалия отодвинула засов и открыла дверь.

Чуть в отдалении офицер в белом мундире глядел на груду ящиков, украденных с джонки господина Чана.

Рядом стояли матросы в белых блузах, синих брюках и круглых шапочках с белым верхом.

Все они повернулись и увидели Азалию. В это время вниз по трапу спускался кто-то еще.

Азалия повернулась в ту сторону.

И на миг застыла, словно парализованная.

— Азалия!

Она бросилась вперед и почувствовала, как ее обняли сильные руки. Тут она поняла, что ее молитва услышана. Наконец-то она в безопасности.


Когда английский военный корабль «Гром» плыл к Гонконгу, Азалия, сидя в каюте у лорда Шелдона, слушала его рассказ о том, как развивались события.

В соседней каюте Кай Инь сидела возле лежащего с забинтованной рукой господина Чана.

Азалии, видевшей подожженную пиратами, разграбленную до основания джонку, казалось просто невероятным, что ему удалось уцелеть.

— Прежде всего мы увидели горящую джонку, — рассказывал лорд Шелдон. — Это заметил один из матросов, и капитан Мариотт тут же заподозрил, что там поработали пираты. «Они грабят и поджигают, — сообщил он мне, — и если нам не удается увидеть горящее судно, то у нас не находится достаточных улик, чтобы доказать преступление». На полном ходу мы устремились к горящей джонке, — продолжал лорд Шелдон, — а когда приблизились, капитан Мариотт сказал: «По-моему, эта джонка принадлежит господину Чану. Я всегда восхищался ею. На мой взгляд, она одна из самых красивых в порту Виктория!» — Лорд Шелдон крепче обнял Азалию и сказал: — И вот тогда-то и мне стало страшно.

— Вы думали, что я могла оказаться на борту?

— Вы способны на такие непредсказуемые поступки, что я бы ничему не удивился! — ответил он. — И еще я подозревал, что рано или поздно вы не сможете устоять перед искушением и захотите полюбоваться красотой островов.

— А почему вы оказались на этом военном корабле?

— Несколько дней назад я получил приказ произвести выборочную инспекцию британских военных кораблей. Губернатор поручил капитану Мариотту сопровождать меня. Мы позавтракали на линкоре, посетили две канонерские лодки и уже возвращались в порт… Слава богу, что я вас вовремя увидел!

Азалия прижалась лицом к его плечу.

— Кай Инь сказала, что пираты… нас продадут, — прошептала она.

— Забудьте о том, что могло случиться, — спокойно произнес лорд Шелдон. — Такое бывает раз в жизни. Последние несколько лет наши корабли успешно борются с пиратством, и сегодня за завтраком я даже выслушивал сетования на то, что теперь у канонерских лодок совсем мало работы.

— Пираты очень… страшные.

— Они нарочно наводят страх, — объяснил лорд Шелдон. — Из-за этого китайцы не сопротивляются и делают все, что от них требуют.

— Но они застрелили матросов с джонки господина Чана.

— Они убили одного матроса и понесут за это наказание.

— Почему они ранили господина Чана?

— Он оказал им сопротивление, вот они и выстрелили в него. Впрочем, пуля лишь ранила его в плечо. У господина Чана хватило сообразительности притвориться мертвым. Он рухнул на палубу и закрыл глаза. После этого они уже не обращали на «покойника» никакого внимания.

— Слава богу! — воскликнула Азалия, вспоминая горестные рыдания Кай Инь.

— Когда пираты уплыли, господин Чан попытался здоровой рукой бороться с огнем, — продолжал рассказ лорд Шелдон.

— Какое мужество!

— Да, он держался очень мужественно! Благодаря тому что господин Чан остался жив и рассказал нам о случившемся, мы бросились преследовать пиратов с такой поспешностью, чтобы спасти вас и госпожу Чан.

— А что произошло с остальным экипажем? — поинтересовалась Азалия.

— Мы нашли их связанными на палубе пиратского корабля. Большинство, полагаю, присоединились бы к пиратам, ведь тем всегда нужны умелые моряки. Отказавшиеся же редко получают возможность поведать свою историю.

Азалия содрогнулась.

— Приключение у вас было не из приятных, — заметил лорд Шелдон. — Но вы должны вести себя разумно и выбросить все из головы. Как я уже сказал, такого с вами больше не повторится и пираты понесут наказание за свои бесчинства.

— А похищать людей будут по-прежнему, — заметила Азалия.

— Верно, — согласился лорд Шелдон, — однако губернатор намерен покончить с этим, и я оказываю ему всяческую поддержку. — Он улыбнулся и ласково произнес: — Теперь у меня появились личные мотивы для борьбы с морскими разбойниками, похищающими людей.

Сказав это, он посмотрел на Азалию, затем взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.

— Вы никогда не поймете, что я пережил, когда узнал, что с вами произошло. Пираты не успели вас… обидеть?

— Нет, — ответила Азалия. — Они отнесли нас в каюту и заперли. — Помолчав, она добавила: — Страшней всего были последние мгновения. Кай Инь сказала, что они убьют нас до того, как вы взойдете на борт. Какой-то мужчина пытался открыть дверь, но я заперла ее изнутри на засов.