— Я хочу быть непредвзятой.

«Как бы не так», — подумал Люк, но возражать не стал. Без сопротивления какое удовольствие?

— Ну, разумеется. Я распоряжусь, чтобы принесли ужин и никто нас не беспокоил. А начнем с того, что поможем вам избавиться от страхов. Будем учиться открывать душу.

В этот раз она даже не пыталась придумать какую-то причину для отказа.

— Я не хочу открывать душу.

— И не хотите отпустить свои страхи. Почему?

— А разве у вас нет никаких страхов?

Она задала этот вопрос так простодушно, так искренне, что он чуть не сказал ей правду. Что все его страхи до сих пор сидят в нем. Что он убил, и до смерти боится обнаружить в себе желание сделать это еще раз. Что ему нужна лишь причина, чтобы убить снова. И убивать потом. Пока уже не сможет остановиться.

Тюрьма способна вывернуть мозги наизнанку, если они еще не вывернуты. Его жизнь прошла по большей части на задворках общества, где немыслимое принималось как обыденность, но он все равно оказался не готов к встрече с Малло Гилмером.

Малло до сих пор являлся ему ночью, когда не шел сон, — пустые дыры вместо глаз, зубы оскалены в жуткой ухмылке скелета. Это все, что осталось теперь от Малло, — скелет в могиле на тюремном кладбище. Никто не востребовал тело. Никто не претендовал на родство с таким психом, как Малло. Человеком, получавшим удовольствие от убийства, настоящим садистом, мастером мучительной, долгой смерти.

В книгах о серийных убийцах имя Малло фигурировало вместе со списком двенадцати мужчин и женщин, которых он лишил жизни. Были там и подробные описания самых жестоких убийств. Сам Малло частенько жаловался, что так и не приблизился к великим в анналах греха. К таким, как Альберт Фиш, который убил и съел десятки детей во время Великой депрессии. Или Тед Банди, обаянием и блестящим умом завлекавший людей в смертоносные сети.

Малло не мог похвастаться обаянием и умом не отличался от самого заурядного уголовника. Не особенно интересовали его и дети — он предпочитал выбирать жертвы, от которых легко избавиться. Путешествующих автостопом студентов, уличных проституток, бездомных. Искать по-настоящему его начали только после того, как он, поддавшись бесу алчности, зарезал жену какого-то бизнесмена.

За дело взялась полиция, и Малло, понимая, что его засадят туда, где он уже не сможет заниматься любимым делом, пустился во все тяжкие, убрал тормоза и перешел какую-то невидимую грань, за которой возврата уже не было.

Все в тюрьме Джолиет боялись его до дрожи, и не без причины. Он походил на лысого Санта-Клауса — круглолицый и веселый, с темными живыми глазками и мягкими руками. Когда Люка посадили, потребности Малло обслуживал Кальвин, а поскольку три предыдущих «подопечных» маньяка были найдены мертвыми в душевой, представлялось маловероятным, чтобы Кальвин надолго задержался в этом мире. Тем более что тюрьма — не самое подходящее место для человека с отклонениями, которых у Кальвина было в избытке.

Люк и сам не понимал, почему решил вмешаться. Скорее всего, в нем просто всколыхнулось что-то человеческое, некое чувство сострадания, истребить которое до конца он так и не смог. К несчастью, спасая Кальвина от жаждавших его крови головорезов и отнимая бедолагу у опасного покровителя, он перешел дорогу Малло.

Ладно бы, если б он просто спал с ним — порой, чтобы выжить, приходится делать и не такое, и травить душу презрением к себе представлялось делом пустым и неблагодарным. Но было в Малло нечто такое, что внушало Люку почти сверхъестественный ужас. И маньяк это знал.

Типичный садист, Малло нашел новое применение своему хобби. Люк был слишком хорош собой, слишком силен, слишком сообразителен. Малло прекрасно знал, что ему нужно.

Все началось с малого, с легких подступов, но Люк был настороже. Тонкие советы, высказанные заговорщическим шепотом, намеки на эротическую привлекательность насилия и смерти — Люк выслушивал их равнодушно, со слегка презрительной улыбкой на лице.

Но Малло слишком хорошо знал человеческую натуру. Сомнения, заползавшие в душу Люка, оплетали ее ядовитым плющом. Будь Малло милосерден, он просто изнасиловал бы его и убил.

Но извращенная натура Малло требовала извращенного удовольствия. И то, что он сделал с душой Люка, было куда страшнее того, что он мог бы сделать с телом.

Даже сейчас, спустя годы, Люк слышал его тихий, вкрадчивый шепот: «Ты и не жил, пока не попробовал крови, мальчик. И ты сделаешь это снова. Рано или поздно, как бы отчаянно ни боролся с этим. Ты прирожденный убийца, я вижу по твоим глазам. И ты сам это чувствуешь».

Малло знал, не спрашивая. Догадывался, что в прошлом Люка было нечто большее, чем непредумышленное убийство во время драки в баре. Он никогда ни о чем не расспрашивал.

Быть может, вопрос был лишь времени. Быть может, дар Люка, его талант привлекать к себе людей, был неким способом приманивать жертвы. Он не убил Малло, хотя знал: Малло больше всего этого хотел.

Но по ночам Малло возвращался, и тихий шепелявый голос говорил о смерти и крови. Люк боялся, что это случится снова, и теперь он уже не остановится. Он убил Джимми Брауна в драке из-за неудачного ограбления, бильярда и блондинки. Он убил…

— Есть.

Люк вздрогнул — Рэчел застала его врасплох. А он и забыл, что она враг, что она наблюдает за ним. Недавнюю легкость словно рукой смело.

— Что есть? — раздраженно спросил он.

— Страх. Я по лицу вижу. Великий мессия чего-то боится. Подумать только.

Она так по-детски возликовала, что Люк уже не мог злиться.

— Но вам самой предстоит узнать, чего именно я боюсь, — усмехнулся он. — И единственный способ сделать это — узнать меня ближе.

Рэчел хотела было пройти мимо него к двери, но он развел руки, преграждая путь. Обойти его, избежав прикосновения, было невозможно. Она застыла, а ему вспомнилась картина: белый кролик перед удавом в ожидании неминуемой смерти. Рэчел гордо вскинула голову, открыв мягкое, нежное горло, и просверлила его взглядом. Будь он волком, вонзил бы клыки в беззащитную плоть.

— Для этого я здесь, — вызывающе бросила она, преодолевая страх. — Если вы знали, зачем тогда пригласили?

Нет, она не кролик, и его не интересует ни ее горло, ни кровь. Он улыбнулся нежно и ощутил ее дрожь.

— Может, мне стало скучно. Может, я хотел посмотреть, удастся ли вам уложить меня на лопатки. Или мне вас.

Ему хотелось поцеловать ее. Хотелось прижаться ртом к ее рту и посмотреть, что она будет делать. Запаникует, конечно же. Особенно когда он пустит в ход язык. Конечно, их могут увидеть, но удовольствие от вкуса ее потрясения стоит риска. Он наклонился к ней, как голодный волк.

— Люк? — Голос Бобби Рея Шатни прозвучал тихо, с почтительной ноткой и слегка невнятно из-за торазина, но Люк не сразу смог оторвать взгляд от жертвы. Она смотрела на него с восхитительной смесью удивления и гнева. Не вмешайся Бобби Рей, девчонка узнала бы, чего именно ей стоит бояться. Он продлил мгновение, потом опустил руки и повернулся. Рэчел попятилась к двери, как испуганный краб, наткнувшись на остановившегося у порога Бобби Рея.

— Благословен будь, — мягко проговорил Люк. — Что случилось?

— Кэтрин послала найти тебя. Пора приступать к погребению.

Он забыл. Тело Энджел Макгуинес следует предать земле со всей возможной помпой и почестями, приличествующими ушедшему члену паствы. Интересно, испытывает ли Рэчел хоть каплю раскаяния? Может быть, настоять, чтобы она пошла с ним и посмотрела, к чему привело любопытство и жажда мести? Если бы не ее упрямство, не слепое стремление навредить ему, Энджел до сих пор была бы жива и надежно заперта в своей комнате. Не спрыгнула бы с крыши четырехэтажного здания прямо на бетонную дорожку.

Но Рэчел не из тех, кто уделяет много времени размышлениям над своими недостатками. Собственная вина ее не тревожит. Она слишком увлечена обличением чужих прегрешений. Что, впрочем, ему только на руку, ибо ослабляет ее же позиции. В конце концов бремя вины просто-напросто раздавит ее.

Но не раньше, чем он овладеет ею.

— Конечно, уже иду, — пробормотал Люк. — А ты пока проводи Рэчел ко мне в комнату. Она желает немного побыть одна.

Он видел, что ей хотелось возразить, но Бобби Рей уже взял ее галантно под локоть и повел прочь. Люк смотрел им вслед с непонятным беспокойством. Альфред принял меры, напичкав Бобби Рея транквилизаторами. Он твердо верит в божественность Люка и при всем желании не представляет опасности на территории центра. С его стороны Рэчел ничто не угрожает.

И все же Люк решил сократить до короткого ритуала церемонию предания тела Энджел выжженной солнцем земле Санта-Долорес. Земле Пресвятой Девы Марии Скорбящей.

Наконец-то. Рэчел облегченно вздохнула и с сомнением взглянула на молодого человека, который вел ее по коридору, но тот выглядел невинно, аки агнец. Пожалуй, самый молодой из всех, кого она здесь видела, лет, наверное, около двадцати. Еще одна невинная душа, обманутая виртуозным жуликом, угрюмо подумала Рэчел, стряхивая гнетущее чувство, неизменно овладевавшее ею в присутствии Люка Бардела.

Она чувствовала себя абсолютно разбитой, хотя он даже пальцем до нее не дотронулся. Тело болело и ныло, как будто ее лапали, нагло и бесстыдно.

Но он ее не тронул. И не тронет. Не посмеет.

— Куда пошел Люк? — спросила она. При ближайшем рассмотрении ее спутник оказался не таким уж и юным — может, двадцать с небольшим, — но было в нем что-то детское, какая-то незавершенность. Ангельским лицом и шапкой черных курчавых волос он напоминал выросшего Тома Сойера, бесхитростно обаятельного и неуклюжего.

— Хоронить Энджел, — ответил он мелодичным, тихим голосом.

Не стоило спрашивать. Она же не виновата, что Энджел умерла. А им не следовало возлагать на новичка такого рода ответственность. Кроме того, за всем этим стоял Кальвин. Если кто и виноват в смерти Энджел, так это он, маленький ревнивец. Кстати, он ведь и взял вину на себя. Ей не из-за чего мучиться угрызениями совести.

— А ты разве не хочешь присутствовать там? — поинтересовалась она.

Бобби Рэй покачал головой.

— Мне никогда не нравилась Энджел. Она была сумасшедшей. — Он улыбнулся с безмятежной невинностью.

— Я думала, Люк ожидает сочувствия к недужным.

— Люк ничего от нас не ожидает. Мы просто учимся существовать, каждый по-своему. В этом сила «Фонда Бытия».

Он казался таким искренним, что у нее не хватило духу возразить. Комната, в которую Бобби Рэй привел ее, была похожа на все остальные, может, только чуть попросторнее и попроще. Побеленные стены, дощатый пол, несколько подушек на полу. Не слишком-то комфортно, насмешливо подумала Рэчел. Лично она бы предпочла мягкий диван и телевизор с большим экраном.

Но это мелочи — главное, что здесь не было Люка. Она зябко поежилась и потерла ладони. В углу потрескивал камин, и комнату наполнял смолянистый запах горящей сосны. Рэчел ожидала, что Бобби Рей уйдет, растворится, как большинство призрачных существ, называющих себя Народом Люка, но он остался и, пока она грелась у огня, молча смотрел на нее со стороны. Личные покои Люка. Идеальное место для начала поисков, если б только ее оставили одну.

— Тебе совсем необязательно скучать здесь со мной, — сказала она. — Мне просто нужно было какое-то место, где я могла бы побыть одна, и Люк предложил свою комнату. — Она огляделась. Пусто. И дверь только одна, та, через которую они вошли. — А где он спит?

Бобби Рей отреагировал так, словно она спросила, где его кумир держит трупы.

— Люк дал обет безбрачия, — сдержанно отозвался он.

— Я тоже, — огрызнулась Рэчел. — Я же не сказала, что хочу спать с ним, а просто спросила, где он спит.

— Здесь.

Тонкий тюфяк в углу выглядел немногим удобнее ложа из гвоздей. И все же Люк не произвел впечатления человека, отказывающего себе в простых радостях жизни.

— Почему?

— Это все, что ему нужно, — бесхитростно ответил Бобби Рей.

— Гм, — буркнула Рэчел. — Ты, должно быть, считаешь его кем-то вроде божества.

Бобби Рей придвинулся ближе. Его безмятежное лицо выглядело сейчас странно мрачным, а зрачки так расширились, что глаза казались почти черными.

— Не совсем.

Рэчел ощутила холодок сомнения. Неудивительно, что она так напугана — тут все насквозь пропахло смертью. Меньше чем через сутки после приезда кто-то попытался убить ее. Кто-то, кто потом сразу же покончил с собой. Стоит ли удивляться, что ей видятся монстры даже в самых невинных лицах.

— Что значит — не совсем?

Физической угрозы, как Люк, Бобби Рей не представлял, даже несмотря на то, что подошел к ней и взял за руку. Рэчел ждала, не отстраняясь.