Она положила ладони ему на грудь и толкнула что есть сил, застигнув его врасплох. Он отшатнулся, и Рэчел быстро, не оглядываясь, выскочила из комнаты. Он не произнес ни слова, но, только свернув за второй угол длинного узкого коридора, она почувствовала себя в безопасности.

Она уходила быстро, но не бежала, не хотела представлять лишнее доказательство его власти над ней. Постепенно Рэчел замедлила шаг, перевела дыхание, убеждая себя, что он не пойдет за ней, что на самом деле он не хочет ее, просто ему доставляет удовольствие расстраивать ее, тревожить, выводить из равновесия.

Она повернула за угол еще раз и резко остановилась, потому что оказалась в тупике. До нее вдруг дошло, что она представления не имеет, где очутилась. В конце коридора была дверь, и выбор был прост. Либо идти назад тем же путем, которым пришла сюда, рискуя опять наткнуться на Люка, либо войти в дверь, которая ведет неведомо куда.

Измученная, выжатая как лимон, Рэчел понимала, что еще одной стычки с ним просто не переживет. Если гладкая металлическая дверь в темном коридоре заперта, она просто свернется возле нее и уснет.

Дверь не была заперта. Да в этом и не было необходимости. На двери висела табличка с выведенными на ней аккуратными буквами: «НЕ ВХОДИТЬ. ОПАСНЫЕ МАТЕРИАЛЫ». Последователям Люка и в голову не пришло бы ослушаться приказа, даже если он исходил от безымянной таблички.

Рэчел подобные сомнения не мучили. Тяжелая металлическая ручка повернулась довольно легко, и она проскользнула внутрь, в темноту, прикрыв за собой дверь.

Это была какая-то подсобка с ровно гудящими механизмами. Вдоль бетонных стен выстроились полки с коробками, пластиковыми канистрами и металлическими контейнерами с предупреждающими знаками. Рэчел огляделась, догадавшись, что один из гигантских механизмов занимается фильтрацией воздуха и кондиционированием, а другая система обеспечивает водоснабжение.

Она прошла мимо. Где-то должен быть второй выход.

Будь здесь светло, Рэчел, возможно, не споткнулась бы о стоявшую в стороне круглую пластиковую канистру. И если б не растянулась, то не увидела бы этикетку с надписью «Пестициды» на этой канистре. Она пожала плечами и поднялась, стараясь не обращать внимания на какое-то странное, обострившееся вдруг чувство: что-то здесь не так, что-то противоречит здравому смыслу.

Но, с другой стороны, это чувство преследовало ее давно, с самой первой минуты пребывания в поселке. Оно появилось даже раньше, когда она еще только искала информацию о Санта-Долорес. На первый взгляд все выглядело мирным, спокойным, благожелательным. Но за кроткими улыбающимися лицами таилось что-то темное и испорченное.

Ей всегда хотелось списать это тайное зло на Люка. Он — сердце «Фонда», его сердце, его мозг. И если здесь есть зло, от кого еще оно может исходить?

Но ощущение зла стало еще сильнее теперь, когда Рэчел вернулась в Нью-Мехико. А она знала лучше, чем кто-либо, что Люка здесь нет.

За это время она почти никого не видела. Кэтрин объяснила, что большинство последователей приезжают на двухмесячный срок, дабы очистить тела и души. Рэчел подозревала, что тогда же происходит и очищение их банковских счетов. Потом они возвращаются к обычной жизни, чтобы заработать еще денег для «Фонда Бытия». Только Старейшины и давние последователи всегда на месте. Несколько раз она замечала Кальвина, но инстинктивно пряталась, по понятным причинам нервничая. А вот Бобби Рея, странное дело, нигде видно не было.

Рэчел уже собрала остатки храбрости, чтобы проделать обратный путь по пустым коридорам, где ее мог поджидать Люк, когда услышала голоса. Она тут же нырнула за стену коробок и, затаив дыхание, легла на холодный бетонный пол.

Рэчел и сама не знала, чего так испугалась. Знала только, что ей ужасно страшно.

Первый голос принадлежал Кэтрин, и она уже собралась было подняться, когда узнала второй — Альфреда Уотерстоуна. Речь шла о чем-то непонятном, но Кэтрин лишь уклончиво что-то бормотала.

— Незачем брать новых раковых пациентов, — говорил Уотерстоун. — В этот последний заезд нам удалось заполучить троих, и, полагаю, этого финансового вливания пока вполне достаточно. Ты, наверное, недоумеваешь, почему я отослал большинство работников медцентра. Их необходимо заменить. Мы не можем продолжать работу и считать, что они ничего не замечают. Дурак тот, кто недооценивает сообразительность своего персонала. Кое-кто из медсестер чертовски умен. Они могут отличить поддельные результаты анализов от настоящих, и у них есть опыт. Они видели настоящих больных. Я не могу заставить их поверить, что каждый случай в Санта-Долорес есть отклонение от нормы.

— Делай, как считаешь нужным, Альфред.

— Разумнее будет притормозить на месяц-другой. Незачем жадничать. Кроме того, остается нерешенной проблема с этой девчонкой Коннери. Не представляю, зачем ты разрешила ей вернуться.

— В этом твоя проблема, Альфред, никакого воображения, — отозвалась Кэтрин. — Нам лучше быть в курсе того, где она и что думает.

— И что же, по-твоему, она думает?

— Полагаю, Люку удалось найти к ней подход.

— И что же тут удивительного? Рано или поздно он находит подход ко всем.

— Однако поработал он не очень тщательно. Она может думать, что наполовину влюблена в него, но ненавидит больше прежнего. Уверена, мы можем использовать это к нашей выгоде.

— Ты большая мастерица использовать все к своей выгоде, — пробормотал Альфред, и в его голосе послышались какие-то странные нотки. Снедаемая любопытством, Рэчел чуть-чуть приподнялась и стала — о, ужас! — свидетельницей того, как напыщенный доктор Уотерстоун лапает Кэтрин.

Нельзя сказать, что последняя была так довольна подобным вниманием, но сносила она его со своей обычной утонченной тактичностью.

— Альфред, я думала, у нас была причина прийти сюда.

— Я хотел побыть наедине с тобой.

— Это небезопасно, — предостерегла Кэтрин.

— Но я так долго искал тебя! Кроме того, что ты делала в саду с этим психом?

— Бобби Рей видит во мне мать.

Альфред насмешливо фыркнул.

— Тебе лучше поостеречься, — сказал он. — Вспомни, что он сделал с собственной матерью.

— Я в состоянии справиться с Бобби Реем.

— И с Рэчел Коннери?

— Разве ты не заметил, какой покорной стала малышка? По крайней мере, в том, что касается нас. Возможно, она все еще ненавидит Люка, но «Фонд» ее пленил. Она такая же услужливая и готовая на все, как и остальные последователи.

— Тогда избавься от нее. Она нам здесь ни к чему. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

— Вот тут ты ошибаешься, — твердо возразила Кэтрин. — Мученичество всегда эффективнее, если это мученичество публичное. У меня на нее свои планы.

— Ну, как знаешь, — брюзгливо проворчал Альфред. — Может, нам удастся убедить ее прикончить его. Какой славный драматический резонанс это бы вызвало.

— Я не хочу, чтобы Люк был убит отвергнутой любовницей, а именно так все и представит пресса. Предпочитаю, чтобы его смерть была актом душевного безумия.

— А как мы это устроим?

— Предоставь все мне, Альфред. Ты всегда доверял мне улаживать практическую сторону вещей, так же как я доверяла тебе осуществлять раковые исследования.

Альфред мрачно усмехнулся.

— Исследования. Мне это нравится.

— Имей терпение, Альфред. Доверься мне. У меня все под контролем.

— Да, дорогая, да.

Рэчел едва заметила, как они ушли, закрыв за собой металлическую дверь и снова оставив ее в темноте и тишине. Она лежала лицом вниз на холодном бетонном полу и дрожала от ужаса и неверия.

Бобби Рей был прав. Пациенты умирают вовсе не от рака. Их убивают. Их убивает напыщенный Альфред Уотерстоун, всемирно известный онколог. Неудивительно, что никто ничего не заподозрил. Никто, кроме Бобби Рея, которого пичкают наркотиками.

И потом Кэтрин, олицетворение седовласой мягкости и доброты. Кэтрин, которая планирует убить Люка.

Она лежала на полу и дрожала всем телом, боясь пошевелиться. Боясь выйти в дверь и столкнуться с кем-нибудь. Они все знают слишком много, и она не сможет смотреть им в глаза и притворяться, что все хорошо. Они собираются убить Люка. И, возможно, ее тоже. Остается единственный вопрос: где и когда.

И зачем группе новоявленных последователей, вегетарианцев, которые практикуют здоровый образ жизни и органическое садоводство, такое количество основанного на цианиде инсектицида, припрятанного в подсобке центра?

Она медленно поднялась, чувствуя беспричинную боль во всем теле. Подошла к металлической двери, силясь заглушить страх в душе. Кэтрин и Альфред наверняка давно ушли. Надо выбраться отсюда, найти где-то помощь.

Она положила руку на холодную металлическую ручку и толкнула. Дверь была, разумеется, заперта.

С тихим стоном отчаяния Рэчел опустилась на пол и сунула в рот кулак, дабы унять панику. Ей не выбраться отсюда до тех пор, пока кто-нибудь не найдет ее, и тогда те двое узнают, что она их подслушала. Узнают и убьют ее. А она не хочет умирать.

Глава 20

Люк не был дураком. Он не дожил бы даже до своего пятого дня рождения, если бы не обладал значительной долей ума вкупе с даром наблюдательности. Он знал, что слепое паническое бегство Рэчел не приведет ее никуда, кроме главного подсобного помещения, из которого нет другого выхода. Рано или поздно она вернется этим же путем, и ему было интересно посмотреть, как она справится с собой. Надела ли она вновь свою маску непробиваемой стервы.

Заметив Альфреда, он притаился в темном углу. У него не было ни малейшего желания обсуждать ограничения на права владения собственностью, инвестиционные фонды и прочее, поскольку все это не имело к нему ни малейшего отношения. Альфреду невдомек, что он контролирует лишь сорок процентов солидного дохода «Фонда». И что остальное уже нашло дорогу в карманы Люка.

Он, однако, не ожидал, что из сада войдет, стряхивая веточки с растрепанных седых волос, Кэтрин. Так, значит, это она резвилась под открытым небом, как мартовская кошка. Кто бы мог подумать такое о представительнице славного семейства Биддлов? При мысли об этом он цинично усмехнулся. Кэтрин отнюдь не производила впечатления женщины, наслаждающейся плотскими радостями, что подтверждалось и тем, что в воплях наслаждения явственно проступала и нотка боли. Интересно, кто был ее партнером.

С минуту Люк прислушивался к приглушенному разговору Старейшин, но не услышал ничего особенно интересного. Что-то связанное с медицинским оборудованием. Такие вопросы он всегда предоставлял решать Альфреду. Потом Кэтрин упомянула водоснабжение, но Люк снова не обратил внимания, как не обращал внимания на большинство практических дел. Однако он заметил, что они пошли в сторону Рэчел.

Хотелось бы ему услышать ее оправдания. Впрочем, это она только в его присутствии несет всякую чушь — сказывается его влияние. Скорее всего, найдет вполне разумное объяснение тому, почему забрела в запретную часть центра. Кэтрин, наверное, мягко пожурит ее и назначит какое-нибудь наказание, и Рэчел в целости и сохранности будет препровождена в свою комнату.

Надо выяснить, где она спит.

Нет, надо перестать думать о сексе и начать думать о том, как быстро убраться отсюда. Деньги в безопасности, так что сбежать будет относительно легко. Он пообещал Кальвину дать время уладить дела, но теперь, когда решение было принято, каждая минута казалась пыткой.

Он заберет Рэчел с собой. Покорную и уступчивую или драчливую и визжащую, он ее не оставит. И не отпустит до тех пор, пока не будет к этому готов. В этот раз ей не сбежать. В этот раз он займется ею по-настоящему: будет укрощать, усмирять и успокаивать ее до тех пор, пока она не поумнеет и не осмелеет достаточно, чтобы уйти, не оглядываясь, отрезав его раз и навсегда.

Кальвина в его покоях не было. Люк прошел во внутреннюю комнату и сел перед мониторами. Увидел Кэтрин и Альфреда — те возвращались из служебного крыла, — но Рэчел не обнаружил. Должно быть, ей удалось спрятаться от них, хотя он и не представлял, с чего бы. Ей нравится Кэтрин — он об этом позаботился. И Альфред Уотерстоун — олицетворение слегка напыщенного, искренне доброго старика, прекрасно сознающего, чего он стоит в этом мире, но и готового заботиться о других.

Очень интересно. Но еще больший сюрприз поджидал его впереди, когда он увидел, с кем миловалась в саду Кэтрин. Оказывается, даже его еще можно шокировать. Очень и очень странные дела творились в «Фонде Бытия». Пожалуй, он скажет Кальвину, что уходит сегодня.

Люк ждал. И встрепенулся, когда прошел уже час. Почти десять, а Рэчел нет и в помине. Система безопасности, установленная ими с Кальвином, охватывала, разумеется, далеко не все пространство центра, но давала достаточный обзор, чтобы сделать однозначный вывод: Рэчел еще не вернулась. И ему ничего не оставалось, как отправиться на ее поиски.