Комедианты разыграли рождественскую пьесу, в которой участвовали святой Георгий, покровитель Англии, турецкий воин и дракон, которых предстояло победить святому.

Костюмы были незамысловатыми, и потому актерам пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить зрителей поверить в реальность происходящего. Тем не менее труппа оказалась довольно искусной. Когда святой Георгий, победив дракона, был смертельно ранен коварным турком, четвертый персонаж пьесы, лекарь-шарлатан, вышел вперед, чтобы исцелить поверженного героя. Под громкие ободряющие крики зрителей лекарь испробовал сначала одно, а затем другое снадобье, пока не открыл волшебный эликсир, который мгновенно поставил на ноги храброго святого.

Турок выкатил глаза, оскалил зубы и затопал ногой при виде свершившегося чуда. Он начал пугать громко визжащих от страха и удовольствия детей, но вскоре лишился такой власти, ибо исцеленный герой вызвал турка на поединок и победил его под ликующие крики зрителей. Все согласились, что лучшего представления им еще не доводилось видеть. Труппу громко хвалили и многократно благодарили, прежде чем наградить кошельком серебра и отослать на кухню, где были припасены лепешки и эль, На следующий день после Рождества в церкви читали службу по святому Стефану, первому мученику христианства. А потом наступил день подарков. Особую кружку для подаяний в церкви торжественно вскрыл отец Мартин, и собранные деньги были розданы беднякам всей округи. Лучшему из коней эрла пустили кровь — чтобы в следующем году все лошади поместья были здоровы.

Празднества в Риверс-Эдже продолжались на протяжении всех двенадцати дней Рождества. В сочельник на всех окрестных холмах зажгли костры, а колокола возвестили пришествие нового, 1522 года Господня. Утром после наступления нового года члены семейства обменялись подарками. Эдмунд преподнес Блейз элегантный плащ из коричневого бархата, подбитый кроличьим мехом, с золотой застежкой, в которую был вделан большой золотистый топаз. Блейз изумила мужа, одарив его великолепным мышастым жеребцом — его вырастил один из соседей, и жеребец обещал дать отличное потомство.

— Но как же?.. — начал эрл, а Блейз рассмеялась.

— Доро помогла мне все устроить, — ответила она на невысказанный вопрос.

Другие подарки для родственников и друзей были не менее щедрыми, но всех перещеголяла Блайт Морган, желая угодить своей будущей свекрови. Леди Мэри Кингсли была набожной дамой, которая после давней смерти мужа всецело посвятила себя служению Богу. С позволения. церкви она основала небольшой религиозный орден, Братство святого Фрайдесвайда, названное в честь англосаксонского святого, который в восьмом веке считался покровителем Оксфорда. Будучи настоятельницей небольшого монастыря, леди Мэри присматривала за четырьмя десятками монахинь, попечению которых были поручены бедные и больные округи. Разузнав о благочестии леди Мэри, Блайт потратила несколько недель, вышивая искусный покров на алтарь, который и преподнесла матери Николаса в Новый год.

— Милое дитя! — смиренное лицо леди Мэри засияло от удовольствия. — Никто не сумел бы сделать мне более чудесного подарка! Хотя мой сын слишком медлил в поисках жены, Бог наконец-то услышал мои молитвы и послал нам тебя. Храни тебя Господь, дорогая Блайт! — Разве я не говорил тебе? — прошептал лорд Роберт жене. — Блайт невозможно не полюбить.

Розмари Морган согласно кивнула мужу, но все же добавила:

— С другой стороны, нам повезло, что у лорда Фицхага не оказалось близких родственников, которые могли бы одобрить или осудить его выбор. Похоже, даже любовь не заставит Блисс попридержать язычок. Надеюсь, она не рассорится с женихом прямо на свадьбе.

Роберт Морган усмехнулся. Выводы жены казались ему совершенно справедливыми, но, наблюдая за молодой парой, он пришел к убеждению, что только смерть способна разлучить Оуэна Фицхага с его дочерью. Блисс совершенно вскружила голову эрлу, прекрасно зная о его беспомощности. Этот брак как нельзя лучше устраивал лорда Моргана.

Блисс будет принята при дворе, как только усвоит его неписаные правила, и окажется в своей стихии, как и ее сестра Блайт, которой предстояло провести всю жизнь в трихом; уединенном поместье.

Он перевел взгляд на Блейз и подумал, что еще никогда не видел ее такой счастливой и довольной.

«Очевидно, она влюбилась в мужа», — с облегчением отметил Роберт Морган. Он беспокоился, что глубокая привязанность Эдмунда Уиндхема к первой жене заставит его относиться к Блейз просто как к инструменту для рождения наследника. Этот брак был слишком большой удачей, чтобы отказываться от него, будучи в плачевном финансовом положении, в котором пребывал Морган. Но он не раз испытывал уколы совести, вспоминая, что отдал дочь незнакомому человеку. Однако все приняло такой оборот, на который он не смел и надеяться: Блейз была счастлива, а следующим двум дочерям предстояло выйти замуж весной, после Пасхи, причем их мужьями станут порядочные люди;

Роберт Морган мысленно поблагодарил судьбу и, взяв жену под руку, улыбнулся ей.

Двенадцать рождественских дней завершились двенадцатой ночью в пятый день января. Завершающий праздник состоялся вечером, и все в один голос заявили, что теперь не смогут съесть ни крошки до самого Сретения. Завершающая ночь рождественских торжеств ознаменовалась общим буйным весельем. Последние часы похваляясь своим титулом Лорда Беспорядка, Энтони Уиндхем затеял игру в «жучка». Николасу Кингсли пришлось водить первым. Блайт тщательно завязала ему глаза, и когда его стали расспрашивать, лорд Кингсли поклялся, что ничего не видит. Его закружили на месте, а потом Кингсли протянул руки ладонями вверх и закричал: «Жучок! Жучок!» Сначала он слышал только хихиканье и шепотки, а затем по его ладоням кто-то ударил.

— Угадывай! Угадывай! — приплясывая, кричали играющие.

— Это ты, Оуэн! — выкрикнул лорд Кингсли, — Черт, откуда ты узнал? — проворчал Оуэн Фицхаг, снимая с друга повязку.

— По твоей печатке, дружище, — она оцарапала мне ладонь.

Оуэну завязали глаза, раскрутили его и снова принялись кричать, а кто-то хлопнул его по ладоням.

— Блисс! — выпалил он, ибо руки показались ему нежными и женственными.

— Нет, милорд, это была не я, — рассмеялась Блисс. — Стоит мне хоть раз хлопнуть вас по руке, и вы меня уже ни с кем не спутаете!

— Тогда Блейз!

— Нет, милорд, — послышался голос Блейз, — не я.

— Если ты и в третий раз не угадаешь, придется платить штраф, — крикнул Тони.

Руки были явно женскими. Оуэн принялся вспоминать, кто участвует в игре. Но это могла быть любая из сестер Морган. Исключил бы он разве что Блайт.

— Дилайт! — объявил он. Должно быть, его рук и впрямь коснулась Дилайт.

Играющие взорвались хором отрицательных ответов, и повязку сняли.

— Так кто же это был? — озадаченно произнес Оуэн.

— Мы, милорд Оуэн, — в один голос ответили Ларк и Линнет, торжествующе хихикая. — Мы хлопнули по ладоням вместе.

— Штраф! Штраф! Пусть платит! — закричали остальные.

Энтони Уиндхем согласно кивнул и задумался над наказанием для неудачника. Постепенно дьявольская улыбка исказила его губы, и он провозгласил:

— За его проигрыш я должен поцеловать мистрис Блисс!

— Ну уж нет! — вскипел эрл Марвудский, побагровев от негодования. — Это несправедливо! Меня коснулись сразу двое!

— Плати штраф! Плати штраф! — настаивали игроки.

— Разве мое мнение никого не интересует? — спросила Блисс, в этот вечер особенно хорошенькая в своем платье цвета зеленого яблока.

— Так что же скажете вы, мистрис Блисс? — осведомился Лорд Беспорядок.

— Скажу, что я охотно уплачу штраф милорда, ибо он часто говаривал, что лучше него никто на свете не умеет целоваться. Как же я проверю, правду ли он говорит, если мне не с чем сравнивать? — Ее сапфировые глаза коварно блеснули.

Прежде чем Оуэн Фицхаг успел возразить, Энтони Уиндхем притянул к себе покорную Блисс Морган и крепко поцеловал ее. Она густо покраснела.

— Вот теперь, — засмеялся Тони, — у вас есть возможность сравнивать, мистрис, но поскольку я джентльмен, я не стану спрашивать, кто из нас умеет лучше угодить вам!

— Разумеется, милорд Оуэн, — без колебаний отозвалась Блисс. — От вашего поцелуя у меня не перехватывает дыхание — так, как бывает, когда меня целует он!

С довольной усмешкой эрл Марвудский обнял за талию свою невесту.

— Если будешь послушным мальчиком. Тони, когда-нибудь я открою тебе свой секрет, — поддразнил он друга.

Игра продолжилась не менее весело, за ней последовали танцы, а затем — снова игры. Праздник начался еще утром, и теперь, перед заходом солнца, эрл и графиня Лэнгфорд вывели гостей из дома в сад, где предстояло спеть здравицу плодовому дереву. Была принесена огромная чаша яблочного сидра, и среди высоких костров, разложенных прислугой эрла, гости подняли тост за деревья, а затем остатки сидра разбрызгали по земле в саду, чтобы на следующий год деревья дали хороший урожай.

Солнце уже садилось, и небо на западе стало блестящим, каким оно бывает только зимой. У горизонта лежала узкая полоса лиловых туч, верхушки которых заливал оранжевый отблеск. Вечерняя звезда появилась в темнеющем небе, и гости вернулись в дом завершать празднества.

В столовую подали простой ужин, а потом устроили танцы под аккомпанемент музыкантов, расположившихся в галерее. Младшие гости играли в прятки и жмурки, а влюбленные пары куда-то исчезли. К великому удовольствию Дилайт, ей удалось дважды протанцевать с Энтони, но к ее последующему разочарованию, оказалось, что он не воспринимает ее всерьез, и бедняжка просто не знала, как быть.

Как же дать ему понять, что она уже взрослая, не переступая при этом границ приличия? Дилайт считала, что Энтони не любит развязных женщин. Неужели он ничего не замечает? Даже Блисс недавно была вынуждена признать, что у Дилайт начала расти грудь. Наконец появилась старая Ада, и малышей увели спать. Вскоре после этого остальные гости начали расходиться по спальням, ибо завтра утром им предстояло покинуть Риверс-Эдж и отправиться по домам, В укромной нише Блисс Морган обидчиво выпятила пухлые от поцелуев губки, глядя на жениха.

— Не понимаю, зачем вам понадобилось возвращаться ко двору, Оуэн, — мило сокрушалась она.

— Энтони нужен опытный спутник, Блисс, чтобы он имел успех при дворе. Чтобы иметь такой успех, надо завоевать благосклонность короля, обратить на себя его внимание, а в этом может помочь только тот, кто близко знаком с королем, — Оуэн рассмеялся. — В сущности, все это гораздо проще, чем кажется.

— По-моему, вы объясняетесь слишком запутанно и неубедительно, — резко отозвалась Блисс. — Зачем вам уезжать именно сейчас? Разве Энтони не может подождать?

Все эти годы он прекрасно обходился без представления ко двору.

— Блисс, наберитесь терпения. Едва начнется пост, все придворные торжества прекратятся до самой Пасхи. Неужели вы хотите, чтобы Тони потерял еще несколько месяцев, пока я ухаживаю за вами? В апреле, после Пасхи, мы поженимся.

Ждать осталось уже совсем недолго, дорогая. Разумеется, если бы вы согласились выйти за меня замуж без пышного торжества, мы могли бы отправиться ко двору вдвоем.

Блисс топнула ножкой.

— Нет, сэр! Вы не лишите меня свадьбы. Как это произошло у Эдмунда и Блейз!

— Но ведь отсутствие пышной свадьбы ни в коей мере не помешало счастью вашей сестры, — сухо заметил Оуэн Фицхаг.

— О, да отправляйтесь вы к вашему драгоценному двору! — не выдержала Блисс. — Но смотрите, помните свои обещания, милорд, ибо как только мы поженимся, я выцарапаю глаза любой женщине, которая только осмелится взглянуть на вас!

Оуэн Фицхаг рассмеялся.

— Дорогая, вы чересчур ревнивы.

— Убирайтесь к дьяволу! — выпалила Блисс.

— Только если вы дадите обещание сопровождать меня. — Оуэн поцеловал ее в кончик носа.

Блисс показала ему язык, а потом снова рассмеялась.

— Мы — два сапога пара, милорд, — с неожиданной откровенностью призналась она.

Он кивнул.

— Вы совершенно правы, моя прекрасная Блисс. Мы очень подходим друг другу — в этом не может быть никаких сомнений. А теперь, моя вспыльчивая невеста, отправляйтесь спать, ибо что касается меня, то я не прочь целовать и обнимать вас всю ночь.

Синие глаза Блисс распахнулись от неподдельного изумления.

— Сэр, неужели даже спор не охладил ваш пыл?

Оуэн Фицхаг крепко обнял девушку и взглянул ей в глаза.

— Вам придется еще многому научиться, Блисс, и я с радостью возьмусь за ваше обучение. Надеюсь, с такой же радостью вы будете усваивать знания. Да, дорогая, наш спор только возбудил меня, а этого со мной еще не случалось.

Поверьте, я сгораю от желания обладать вами, но буду отказывать себе в этом удовольствии, пока вы не станете моей женой.

— Но церемония обручения — почти все равно что свадьба, милорд, — прошептала она, и ее губы соблазнительно округлились.