— Да, мама.

— Не вижу книксена, Нисса, — сурово заметила Блейз, вспомнив уроки своей матери.

Нахмурившись, Нисса присела и, пожелав Энтони и Доро спокойной ночи, удалилась из зала, взяв за руку няню и бросив последний ненавидящий взгляд в сторону матери.

— Похоже, я вернулась как раз вовремя, — со вздохом произнесла Блейз.

— Да, с ней никто не мог справиться, — вздохнула Доро, — она слишком своенравна.

— Прямо как наша Блисс, — подтвердила Блейз.

— Когда приехала Генриетта, — продолжала Доро, — малышка привязалась к ней больше, чем ко всем остальным. Откровенно говоря, мы вздохнули с облегчением: нельзя же все время воевать с ребенком! Бывало, Нисса доводила до отчаяния всех слуг.

— Ну, такого больше не повторится, — решительно сказала Блейз. — Кто же такая Генриетта?

— Это я, мадам. — Стройная и чрезвычайно миловидная девушка шагнула вперед и вежливо присела перед Блейз и Энтони.

— Это мистрис Генриетта Уиндхем, — представила девушку Доро. — Она — единственное дитя младшего брата Ричарда, Генри, жена которого была француженкой. Теперь Генриетта осиротела, и, умирая, ее отец пожелал, чтобы мы взяли ее под свою опеку. Она прибыла из Франции в тот день, когда ты уехал, Энтони.

— Мы рады принять вас в Риверс-Эдже, кузина Генриетта, — произнес эрл. — Надеюсь, у нас вы будете счастливы.

— О, как можно быть несчастной в таком прекрасном доме! — искренне воскликнула Генриетта, сжав руки в невольном восторженном порыве и ослепительно улыбаясь Тони. — Благодарю вас, милорд, за такую милость. Если бы не великодушие вашей матери, не знаю, что бы я стала делать.

— Удивительно, почему ваш отец не позаботился о вас заранее, мадемуазель Генриетта, — полюбопытствовала Блейз.

— Увы! — девушка вздохнула. — У папы было много долгов. Если бы он однажды не посоветовал мне зашить мамины драгоценности в подол юбки, мне и моей горничной Сесиль не на что было бы добраться до Англии, — янтарные глаза девушки наполнились слезами. — Правда, мне пришлось продать все свои вещи, мадам.

— Бедняжка! — посочувствовала Доро. — Ей пришлось купить лошадь с повозкой, чтобы добраться сюда от побережья. Они голодали три дня! — Она повернулась к Блейз. — Генри был младшим из братьев. Отец прочил его в священнослужители, но Генри отказался выполнить его волю, и потому отец отрекся от него. Тем не менее Ричард любил брата и время от времени получал весточки от него. Генри женился на француженке, одной из служанок королевы Франции. Когда мы с Ричардом были во Франции несколько лет назад, на «Поле золотой парчи», месте встречи Генриха VIII и Франциска I, мы видели их. Жена Генри вскоре после этого умерла, а отец Генриетты скончался прошлым летом.

— Да, от чумы, — подтвердила девушка. — Язва у него под мышкой так и не лопнула, а от этого больные всегда умирают. Мне не позволили даже похоронить его — просто увезли вместе с остальными мертвецами в телеге.

— Бедное дитя! — вновь всхлипнула Доро.

— Сколько вам лет, мадемуазель Генриетта? — спросила Блейз.

— Семнадцать, мадам, — последовал учтивый ответ.

— Мы выдадим вас замуж, — пообещала Блейз. — А поскольку вы — ровесница моей сестры Дилайт, я приглашу ее в Риверс-Эдж, чтобы у вас появилась компаньонка, — заключила она.

— Вы так добры, мадам графиня, — произнесла Генриетта, не сводя янтарных глаз с Энтони, беседующего с матерью.

Прищурившись, Блейз оглядела девушку. В ее овальном маленьком личике было что-то неистребимо французское, ничто не указывало на ее родство с Уиндхемами. Черты этого лица были резкими, почти угловатыми, нос — тонким и прямым, рот — маленьким и узким. Ее волосы длиной до плеч представляли собой массу темных кудрей. Девушка притворялась невинной, но Блейз чувствовала в ней какую-то недетскую расчетливость и проницательность. Однако она не могла отказать от дома родственнице мужа, даже если и подозревала, что та не настолько наивна, как кажется. Да, надо найти ей достойного мужа, и чем скорее, тем лучше!

Позднее, когда Блейз и Доро сидели перед камином в небольшой гостиной, пожилая дама произнесла:

— Напрасно ты решила пригласить сюда Дилайт. Узнав, что Тони наконец женился, она будет просто убита горем.

— Дилайт уже семнадцать, Доро. Ей давно пора повзрослеть. Энтони отверг ее три года назад, а она так ничего и не поняла, мечтая о том дне, когда он появится в Эшби и увезет ее на белом коне. Мы с Блисс часто говорили о ней.

Дилайт уже пора понять, что жизнь жестока и об этом не следует забывать. Завтра же я отправлю посыльного к родителям — сообщу им о своем браке с твоим сыном, о новом родстве, а затем приглашу Дилайт в Риверс-Эдж. Если она увидит нас вдвоем с Тони, возможно, она наконец поймет: он потерян для нее навсегда. Только тогда родители смогут подыскать ей мужа, ибо им невыносима мысль о принуждении дочери к браку с нелюбимым человеком… Знаешь, мы всегда считали Дилайт чудачкой. Она немногим младше меня и близнецов и всегда была с нами, а потом вдруг лишилась общества: все мы рано вышли замуж и разъехались. Теперь ей не с кем даже поговорить. Ларк и Линнет на целых четыре года младше, и потом они неразлучны. Надеюсь, общество мадемуазель Генриетты развеселит ее.

— Возможно, ты и права, — согласилась Дороти, — Генриетте тоже нужна подруга-ровесница. Мне не нравится эта ее служанка — в ней есть нечто неприятное, но, разумеется, удалить ее отсюда я не могу. Она слишком стара, и бедная девочка — это все, что у нее осталось от прошлой жизни.

— А ты уверена, что она дочь Генри Уиндхема?

— Да, я видела ее вместе с родителями на «Поле золотой парчи»— в тот год, в июне, ей исполнилось тогда одиннадцать лет. Это, забавное личико невозможно забыть. И потом у нее темные волосы — как и у всех Уиндхемов. Впрочем, и ее мать была брюнеткой. Мать Генриетты была одной из камеристок французской королевы, побочным ребенком некоего дворянина и дочери торговца, как говорил нам Генри. Она была робкой и тихой женщиной. Припоминаю, мне так и не удалось разговориться с ней. Я неважно говорю по-французски, а мать Генриетты ни слова не понимала по-английски.

— Однако сама Генриетта бегло говорит по-английски, — заметила Блейз. — Почти без акцента.

— Да, я обратила на это внимание сразу же после ее приезда, и Генриетта объяснила, что по настоянию отца она с детства говорила на двух языках. По-моему, Генри надеялся удачно выдать ее замуж, если бы только смог найти приданое. У ее матери имелись кое-какие драгоценности, полагаю, подарки от госпожи. Но благодаря им, ты слышала, она добралась до Англии, и теперь у нее нет ни гроша.

— Чем же жил Генри Уиндхем? — с любопытством расспрашивала Блейз.

Доро улыбнулась.

— Главным образом своим остроумием; обаянием и шпагой, как рассказывал мне Ричард. Он разбил сердце моего свекра, ибо тот надеялся, что когда-нибудь Генри станет епископом. Однако Генри слишком сильно влекли мирские соблазны, и он не собирался отказываться от них. Наконец отец отрекся от него в надежде воззвать к здравому смыслу сына. Вместо этого Генри отправился во Францию.

Блейз кивнула.

— Ладно, мы подыщем Генриетте достойного мужа.

Эдмунд обеспечил моих сестер щедрым приданым, и я позабочусь, чтобы Тони сделал то же самое для Генриетты.

Надо удалить ее отсюда как можно скорее..

— Блейз! — Дороти Уиндхем была изумлена непреклонным тоном снохи.

— Доро, я провела при дворе Генриха Тюдора почти год. Двор весьма многочислен, и там я познакомилась со скользкими особами всех мастей. Мадемуазель Генриетта не так невинна, как кажется на первый взгляд. Вероятно, ты этого не замечаешь, ибо ты слишком добросердечна, и Тони тоже словно ослеп. А между тем эта девчонка не сводит с него глаз, пытаясь воспламенить его мужскую гордость. Но я все вижу. Моя дочь уже подпала под ее влияние, что мне совсем не по душе. Нам надо как можно быстрее отделаться от этой француженки. Здесь что-то не так. Я вовсе не желаю ей зла, но хочу, чтобы она покинула мой дом.

— Не могу винить тебя за это, Блейз, — ответила Доро. — Может, девушка и впрямь чересчур умна, но не хочет, чтобы мы узнали об этом, — из опасений, что мы откажемся от нее, если увидим, что она отнюдь не беспомощна и не наивна. Обвинять ее в этом тоже нельзя. Она едва знакома с нами, чтобы быть уверенной в своем будущем.

Давай же позаботимся о ней ради бедного Генри.

— Хорошо, Доро, но вместе с тем поищем для нее мужа, — заключила Блейз.

— А твой брак с Тони? — спросила Доро. — Когда Тони отправился ко двору, я и не подозревала, что он решил жениться на тебе. Жаль, конечно, что вы поженились в Гринвиче, вместо того чтобы устроить свадьбу дома, среди близких, — она улыбнулась Блейз, показывая, что не рассержена, а просто разочарована.

Блейз глубоко вздохнула.

— Я должна кое-что рассказать тебе, Доро, — начала она. — Я не вправе скрывать это от тебя, — и она поведала своей свекрови, как король, шантажируя ее Ниссой, заставил лечь в свою постель. Блейз не забыла упомянуть и о том, что, несмотря на его жестокость, привязалась к этому одинокому человеку. Закончила она рассказ словами о том, как Генрих решил отделаться от нее, чтобы сделать своей фавориткой мистрис Анну Болейн, — как раз в это время Энтони прибыл ко двору и поведал Генриху о предсмертной воле Эдмунда, о том, что он, Энтони, должен жениться на его вдове и защитить ее и детей.

— Он так и сказал королю? — переспросила Доро.

— Да, и король настоял, чтобы мы поженились. Таким образом его затруднение было устранено, а Тони сдержал обещание, данное Эдмунду, — закончила Блейз, не обратив внимания на тон Дороти.

— И вот теперь вы женаты, — подытожила Доро. — Ты любишь моего сына, Блейз?

Блейз покачала головой.

— Не пойми меня превратно, Доро, но я по-прежнему люблю Эдмунда и, должно быть, всегда буду его любить. Но я постараюсь стать доброй и верной женой Тони. Я всеми силами попытаюсь преодолеть свою неприязнь к нему.

Доро потрепала сноху по ладони.

— Не тревожься, дорогая, — успокоила она. — Ты поступила так, как следовало, и я знаю: ты постараешься осчастливить Тони. Он любит тебя.

— Нет, Доро, такого не может быть. Он женился на мне потому, что он любит Эдмунда, потому, что он дал обещание. Энтони — человек чести, но любовь не имеет ничего общего с нашим браком.

Дороги Уиндхем придержала язычок. Она-то знала, что ее сын любит Блейз всем сердцем. Этой любви было достаточно, чтобы поведать королю возмутительную и не правдоподобную ложь о предсмертном обещании, — Доро была уверена, что Энтони никогда не давал его. Но Блейз ничего не подозревала, и, прежде чем объяснить ей все, Доро решила поговорить с сыном. Что касается Тони, он не догадывался, что Блейз согласилась делить ложе с Генрихом Тюдором, только чтобы защитить своего ребенка. Об этом пока следовало умолчать. Дороти одобрила решение Блейз избегать близости с мужем еще три месяца, чтобы когда в Лэнгфорде родится наследник, его отцовство не вызывало сомнений. За три месяца, думала Доро, ее сын и его молодая жена успеют поближе узнать друг друга, и, возможно, между ними возникнет любовь.

Блейз быстро устроилась в Риверс-Эдже, и уже спустя неделю ей начало казаться, будто она и не уезжала отсюда.

Хозяйство в поместье было налаженным, Тони целые дни проводил в седле, объезжая свои земли, наблюдая, как люди готовятся к приближению зимы. Он проверял, в порядке ли крыши и дымоходы, надежно ли спрятано зерно в амбарах от прожорливых грызунов. В эту осень в лесах расплодились олени, и потому Тони позволил каждой из семей в своих владениях добыть на охоте по одному оленю. Это был царский подарок, и когда Тони проезжал через деревни, крестьяне не уставали благодарить его.

— Долгих лет жизни и много сыновей его светлости! — кричали вслед ему женщины, и он усмехался. Вряд ли можно надеяться зачать сына, пока не закончится это трехмесячное воздержание, на котором настояла Блейз. Даже разумность ее решения не утешала Энтони.

Леди Нисса-Кэтрин Уиндхем понемногу привыкала к матери, хотя ни при каких обстоятельствах ее нельзя было назвать послушным ребенком. С возвращением Блейз в жизни Ниссы появились строгости и наказания.

Это не нравилось девочке, но она была достаточно умна, чтобы не выказывать свое раздражение при матери, которая не преминула бы наградить се хлесткой пощечиной. Первым наказанием, наложенным на девочку, стала вышивка льняной салфетки, которой отцу Мартину предстояло пользоваться во время церковных служб. Попытки Ниссы оказались неудачными, и мать, пренебрежительно взглянув на неровные стежки, велела дочери распороть все и переделать. Нисса бросила на нее гневный взгляд.

— Хочешь, я покажу тебе, как это делается? — предложила Блейз.

— Мне уже показывала Генриетта, — доследовал недовольный ответ.

— А у тебя ничего не получилось. Должно быть, Генриетта и сама не умеет вышивать. Это не так-то просто, Нисса. Я знаю, у меня самой не все получалось сразу. Твои тетушки Блисс и Блайт вышивают гораздо лучше меня, и притом быстрее.