Поразмыслив, Блейз решила развлечься. Медленно поднявшись в ванне, она переступила через край. Маслянистая вода стекала по ее телу, поблескивая в золотистом отсвете камина. Ее груди после родов пополнели, живот был соблазнительно округлым, как и ноги, и руки. Запрокинув голову и подняв руки, она вынула шпильки из узла волос, и вся медовая масса обрушилась ей на плечи. На одном из сосков переливалась и дрожала капля воды. Небрежно смахнув ее, Блейз взглянула на девушку.

— Вы способны подарить королю то же, что и я? — осведомилась она, радуясь воздействию, которое произвела ее выходка, а затем расхохоталась в лицо сопернице.

Мистрис Анна уставилась на нее с открытым ртом, пытаясь заговорить, но не находя слов.

— А теперь убирайтесь из моих покоев, мистрис Анна Болейн, — повелительно произнесла Блейз, — Вас сюда никто не звал, а я жду гостя.

К ее удивлению, девушка круто повернулась и, всхлипывая, выбежала из комнаты.

— Никогда еще не видывала, чтобы вы вели себя так, миледи, но иного обращения эта потаскушка и не заслуживает. Пусть считает, что король вновь решил сделать вас любовницей! Поделом ей! — Геарта прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. — Слишком уж много хочет, — добавила она, растирая Блейз. — Но вы нажили себе опасного врага, миледи.

— Я не задержусь здесь, так что об этом незачем беспокоиться, — возразила Блейз. — Дело в том, Геарта, что король вызвал меня, чтобы я попыталась уговорить королеву расторгнуть брак. Король считает, что он должен жениться на этой девчонке.

Геарта покачала головой.

— Я простая женщина, миледи, должно быть, сколько бы я ни служила господам, я так и не научусь понимать их.

Блейз рассмеялась.

— И я не уверена, что сумею понять их, Геарта, — подтвердила она, — но, как верноподданной короля, мне остается лишь исполнить его повеление.

Глава 16

Прошло несколько дней, прежде чем Блейз сумела добиться аудиенции у королевы. Ее возвращение в Гринвич без мужа смутило всех придворных сплетников — особенно потому, что она вновь поселилась в прежних покоях. Приезд Блейз дал пищу многочисленным сплетням, к тому же кое-кто заметил, как мистрис Болейн пробиралась к ней в комнату. Но Блейз не пожелала ни опровергнуть эти слухи, ни подтвердить их. Генрих был рад видеть рядом прелестную графиню Лэнгфорд — он открыто шутил с ней, сидел с ней рядом на музыкальных вечерах.

Никто не понимал, что происходит, хотя догадок роилось множество. Неужели леди Уиндхем заняла свое прежнее место? Неужели мистрис Болейн больше не удостаивается благосклонности короля?

Наконец секретарь королевы назначил время аудиенции для Блейз — на следующее утро, сразу же после службы.

— Вот и хорошо! — воскликнула Блейз, обращаясь к Геарте. — А потом мы сразу уедем, не теряя ни часа. В такую погоду нам понадобится всего два дня — дороги наверняка подсохли. Мы будем дома быстрее, чем рассчитывали.

Сомневаюсь, что мне понадобится много времени, чтобы доложить о встрече королю.

Блейз придирчиво выбирала платье для аудиенции. Несмотря на то что она не принадлежала к знатному роду, она хотела показать Екатерине: ее прибытие по поручению короля — не оскорбление, а скорее почесть. Она выбрала золотисто-коричневое бархатное платье с вышивкой золотой нитью и жемчугом, в разрезах рукавов которого виднелась золотистая ткань кофточки. Рукава тоже густо покрывала вышивка, а из-под манжет выступало пышное кремовое кружево, закрывающее запястья. Простота нижней юбки из кремового атласа удачно контрастировала с богатой тканью верхней юбки.

Квадратный вырез платья, как того требовала мода, был большим и низким. Блейз выбрала золотое ожерелье, охватывающее основание шеи, с которого спускался овальный, усыпанный драгоценными камнями медальон. Вторым ее украшением стала длинная нить жемчуга, свешивающаяся ниже груди. В ушах поблескивали крупные жемчужины, вдобавок к обручальному Блейз надела еще несколько колец.

Разделив волосы прямым пробором, она собрала их сзади во французский узел, лежащий низко на шее, и упрятала его в золотую сетку с жемчугом. На пояс платья она подвесила маленькое круглое зеркальце в золотой оправе, инкрустированной жемчугом.

Оглядев себя в огромное зеркало, Блейз осталась довольна.

Это платье она ни разу не надевала, будучи любовницей короля. Хвала Богу, мода пока не изменилась.

— У тебя все уложено, Геарта? — спросила она горничную уже в десятый раз за утро. — Экипаж готов? А свита?

— Да, миледи, все готово. Мы отправимся в дорогу сразу же, как только вы закончите дела. Мне тоже не терпится вернуться домой — так же, как и вам.

Домой. В Риверс-Эдж. Господи, как же она хотела оказаться дома! Поскорее сказать Энтони, что она любит его!

Любит всем сердцем и больше не желает расставаться с ним!

Как она могла быть такой слепой?! Откуда у него взялось это безграничное терпение?! Даже после рождения Филиппа она так и не сумела сказать ему слова, которые он мечтал услышать. Должно быть, ее черствость больно ранила Энтони. Он заслуживает луч шей жены! Он — самый лучший мужчина на свете, и теперь она потратит всю жизнь, чтобы доказать ему это. Все, что для этого надо, — поговорить с королевой и королем, а затем она будет свободна. Она уедет домой — в Риверс-Эдж, к своему мужу!

Незадолго до назначенного часа к ней прибыл паж и провел в покои королевы. В зале, в котором пришлось ждать Блейз, окна выходили на зеленую лужайку, спускающуюся к реке. В зале никого не было, и Блейз чувствовала себя чрезвычайно неловко. Затем к ней вышла одна из фрейлин королевы, леди Эссекс. Несмотря на приятную приветственную улыбку фрейлины, Блейз не заметила в ней сердечности.

— Идемте со мной, леди Уиндхем, — пригласила леди Эссекс.

Блейз последовала в гостиную королевы, где собрались другие фрейлины и служанки. Некоторые из них шили, другие прилежно работали над гобеленом, изображающим увенчание Благословенной Девы. Одна из женщин читала вслух молитвенник, молоденькая девушка еле слышно играла на вирджинале. Несколько фрейлин просто болтали, новее они с любопытством подняли глаза, когда в комнате появилась Блейз.

Здесь было немало незнакомых ей женщин. Большинство она видела прежде только издалека, однако все они знали о ее былой связи с королем. Кое-кто вежливо кивнул ей, понимая, что Блейз не намерена враждовать с королевой. Другие гневно уставились на вошедшую, ибо питали к королеве высочайшую преданность и относились к Блейз с подозрением. Девушки помоложе разглядывали ее с жадным любопытством, ибо любовница короля считалась среди слуг королевы дурной женщиной. Многим из девушек еще никогда не доводилось видеть распутницу. Втайне они были разочарованы — на вид в Блейз не было ничего вызывающего.

— Королева примет вас в своих внутренних покоях, леди Уиндхем, — заявила леди Эссекс и открыла дверь, пропуская Блейз. Блейз сделала глубокий вдох и вошла в маленькую комнату. В этом квадратном помещении стены были обшиты панелями, небольшое закругленное сверху окно выходило на реку, в камине пылал огонь — в Гринвиче королева всегда мерзла.

Екатерина сидела у камина в дубовом кресле с высокой спинкой и покрытыми резьбой подлокотниками, походившем на трон. Она была облачена в черное бархатное платье, квадратный низкий вырез которого окаймляли жемчуг, гагат и золотые бусины. Пышные рукава платья доходили до запястий, причем их верхняя половина была из черного бархата, а нижняя — из золотой парчи, отделанной у запястья тонким кружевом. Королева не носила колец, кроме обручального, но на ее шее красовалось великолепное жемчужное ожерелье, к которому было прикреплено распятие, инкрустированное рубинами и жемчугом. Спереди на лифе была приколота крупная брошь, осыпанная рубинами. Волосы королева прятала под богато украшенным и замысловатым головным убором, формой напоминающим алмаз. На головном уборе искрились рубины и жемчуг, с него свешивалась длинная черная вуаль.

Блейз низко присела перед Екатериной.

— Можете встать, леди Уиндхем, — прозвучал низкий мужской голос.

Блейз в удивлении поднялась и увидела рослого худощавого мужчину в облачении священника, стоящего рядом с королевой. Черные глаза на его узком лице аскета словно впивались в нее..

— Я — отец Йорге де Атека, духовник королевы, леди Уиндхем. Прежде чем вы начнете разговор с королевой, я должен знать, исповедовались ли вы в прежнем прелюбодеянии с королем и понесли ли наказание за свой грех.

— Да, отец, — ответила Блейз, испытывая неловкость, — впрочем, ничего другого она и не ожидала. — Я не смогла бы выйти замуж, пока на мне лежит эта вина, — закончила она, зная, что именно этих слов ждет от нее священник.

Он кивнул, и леденящая душу улыбка тронула его губы.

— А теперь, мадам, я призываю вас поклясться на этом распятии, — и он протянул ей серебряное распятие, отделанное темным деревом, — что на следующие мои вопросы вы будете отвечать только правду. Вы готовы поклясться?

Блейз поцеловала распятие, гадая, зачем священнику понадобилось брать с нее клятву, но не стала отказываться.

— Клянусь, — произнесла она.

— Ваш сын — незаконнорожденный ребенок короля? — напрямик спросил священник.

На лице Блейз отразилось потрясение, которое быстро сменилось яростью.

— Нет! — воскликнула она, чувствуя, как теряет сдержанность. Даже священник не имел права оскорблять ее. — Как вы смеете задавать мне подобные вопросы, отец? Я дважды была замужем за эрлами Лэнгфордскими, и я слишком люблю и уважаю их, чтобы ввести в круг семьи Уиндхемов незаконнорожденного ребенка.

— Даже ребенка короля? — коварно переспросил священник.

— А ребенка короля — в особенности! — парировала она.

— Когда родился ваш сын?

— В прошлом году, в канун Дня Всех Святых, и был окрещен на следующее утро. Можете проверить это, посмотрев записи в приходской книге. Думаете, священник способен сделать неверную запись? Если вы считаете, что Филипп — сын короля, а это не правда, то я носила его не меньше двенадцати месяцев. Вы когда-нибудь слышали, чтобы у женщины бывала столь длительная беременность? — Блейз уже не скрывала ярости. — После свадьбы я не была близка с мужем целых три месяца, чтобы ни у кого не возникло сомнений в законности, когда Бог наконец благословит нас наследником! — выпалила она.

— Довольно! — подала голос королева.

Священник поклонился и отступил в тень, но Блейз видела, как фанатично поблескивали его глаза, едва он Переводил на нее взгляд.

— Можете сесть, леди Уиндхем, — предложила королева, указывая на кресло напротив собственного. — Значит, вашего сына зовут Филиппом? У меня есть племянник по имени Филипп. Это ваш первенец?

— Нет, мадам. От первого мужа у меня есть дочь, ее зовут Нисса-Кэтрин Уиндхем.

— Как получилось, что вы побывали замужем за двумя эрлами Лэнгфордскими? — спросила королева.

— Энтони, мой второй муж, приходится племянником Эдмунду, первому мужу. Перед самой смертью Эдмунд взял с Энтони обещание жениться на мне и позаботиться о нашей дочери. Поскольку мой второй муж не был помолвлен, он согласился выполнить просьбу дяди. Разрешение на брак было получено нашим священником через кардинала Уолси, миледи.

— Ваш первый муж был стар? Пожалуй, Да, если его племянник оказался достаточно взрослым, чтобы жениться на вас.

— Разница в возрасте между ними всего четыре года.

Они были похожи скорее на братьев, мадам.

— Где находится ваш дом?

— В Херефордшире, мадам, на берегу реки Уай. Это мирное и живописное место.

— Вы любите своего мужа, леди Уиндхем? — спросила королева.

— О да, мадам! — с чувством отозвалась Блейз.

— Тогда я не могу понять, почему вы оставили любимого мужа, двоих детей и свой мирный дом на берегу реки Уай. Не понимаю, зачем королю, моему мужу, понадобилось затевать этот разговор и тем более — возвращать вас ко двору, — заметила Екатерина.

— Я прибыла ко двору по особому повелению короля, мадам. Иначе меня бы здесь не было.

Королева кивнула.

— Тогда говорите, леди Уиндхем, — позволила она.

— Король просил меня быть посредницей в разговоре с вами, хотя я и объяснила, что это не мое дело, мадам. По мнению короля, я нравлюсь вам, ибо в свое время вела себя отнюдь не вызывающе. Он уверен, что вы по крайней мере выслушаете меня и, может, слова женщины тронут вас.

Губы Екатерины сжались, превратившись в узкую линию. На мгновение она закрыла глаза, и спазм боли исказил ее черты.

— Вам незачем выслушивать все это, ваше величество, — прошипел со своего места священник. — Прогоните дерзкую тварь. Ее самонадеянность непростительна.

— Где ваше милосердие, отец Йорге? — спросила королева, открыв глаза. — Леди Уиндхем буквально вытащили из дома, оторвали от семьи — ради того, чтобы вовлечь в дело, которое ее не касается. Но если я не выслушаю ее, муж открыто и во всеуслышание будет жаловаться на мое безрассудство. Леди Уиндхем, я позволю вам говорить, но не надейтесь, что ваши слова тронут меня. Самые знатные лорды этой страны на коленях умоляли меня исполнить просьбу короля. Я внимательно выслушивала их. Мне нетрудно выслушать еще одну мольбу, но сомневаюсь, что вы скажете мне нечто новое.