Желтоватое лицо Анны Болейн побледнело.

— Это ложь! — прошептала она.

— Вздор, — рассмеялась Блейз. — Я говорю правду, и если вы умны, то прислушаетесь к моим словам. А теперь позвольте мне пройти, мистрис Болейн. Меня ждет экипаж, мне предстоит несколько дней пути, прежде чем я встречусь с мужем и детьми.

— Когда я стану королевой, — заявила Анна Болейн, оправившись от потрясения, — вас перестанут принимать при дворе, миледи Уиндхем.

— И тем не менее, мистрис Болейн, позвольте известить вас: я буду приезжать, когда бы милорд король ни вызвал меня сюда. Прежде всего я — подданная короля. Так я сказала мужу и повторяю это вам, — заключила Блейз. Отодвинув в сторону девушку, она вышла в коридор.

Едва она оказалась во дворе, Геарта бросилась к ней со словами:

— А я уж собралась разыскивать вас, миледи! Почему вы задержались? Кони нервничают — словно знают, что мы спешим домой.

— Я всего лишь прощалась, Геарта, — объяснила Блейз, забираясь в экипаж.

Был конец мая. Хрустально ясный день сиял красотой.

Солнце золотило лоснящиеся бока лошадей. Девственную чистоту голубого неба не запятнало ни одно облачко. В экипаже опустили стекла — этой весной прошло достаточно дождей, чтобы не задыхаться от поднятой копытами пыли.

На козлах восседали кучер эрла Лэнгфордского и его помощник, с поразительным искусством правя четверкой лошадей. Экипаж сопровождал десяток вооруженных всадников, чтобы в случае опасности за хозяйку могла постоять дюжина мужчин.

Они обогнули Лондон, выбрав западную дорогу. Лошади двигались мерным шагом, и хотя Блейз сгорала от желания оказаться дома, она настояла, чтобы ее слуги время от времени давали лошадям отдых, ибо заменить уставших животных им было нечем. К середине первого дня пути Блейз наскучило сидеть в тряском экипаже, и она предпочла прокатиться верхом — ее верховая лошадь была привязана сзади к карете. На ночлег путники остановились в «Алой розе», превосходном постоялом дворе, пользующемся доброй славой. Блейз была рада, что ее сопровождает вооруженный отряд, ибо, несмотря на репутацию постоялого двора, приличествующего для знатной леди, слугам графини Лэнгфордской пришлось выпроваживать напившегося посетителя, который, пленившись красотой Блейз, начал ломиться к ней в комнату.

Бедный хозяин постоялого двора был вне себя.

— Миледи, не знаю, как извиниться перед вами, — бормотал он. — У меня приличный постоялый двор. Этот человек здесь чужой, а чужаки способны на все, пусть даже на них хорошее платье, а карманы полны золота. Прошу простить меня за этот досадный случай.

Блейз успокоила его, более забавляясь, чем досадуя. Ей было приятно осознавать, что она воспламенила чувства незнакомца, не удостоив его ни словом, ни взглядом.

Но Геарта негодовала за них обеих.

— Приличный постоялый двор! Ну это еще как посмотреть! — бушевала она. — Этот мерзавец успел надраться, прежде чем прибыл сюда, а нашего хозяина прельстил блеск золота, и он не стал выгонять этого негодяя, который посмел оскорбить вас!

К полудню на следующий день одна из упряжных лошадей потеряла подкову, и кавалькада была вынуждена двигаться медленнее вплоть до следующей кузницы. Геарта извелась от раздражения. Путникам повезло: в маленькой деревушке, где они остановились, имелся опрятный постоялый двор — правда, здесь редко бывали знатные посетители, разве что в подобных случаях. Постоялый двор носил название «Три утки»— и в самом деле, три утки плескались в пруду за двором.

Хозяин постоялого двора поспешил навстречу Блейз, вытирая руки о передник и кланяясь.

— Добро пожаловать, миледи. Дом у нас Простой, и предложить вам отдельную комнату я не могу — увы, у меня ее нет. Других постояльцев у меня тоже нет, а мужчины работают в поле, так что весь мой дом к услугам вашей светлости.

Блейз улыбнулась, и хозяин мгновенно превратился в ее раба.

— У вас есть хороший сидр? — спросила она. — Я привыкла ко вкусу сидра. Мои слуги тоже не прочь утолить жажду — солнце сегодня так и печет, — она повернулась к горничной. — А ты что будешь пить, Геарта?

— Темный эль, — последовал ответ. — Жажда прямо-таки измучила меня, миледи. В экипаже так душно.

— Бедная Геарта, — посочувствовала ей Блейз, когда хозяин двора поспешил за напитками. — Зная, как ты не любишь ездить верхом, я не захватила для тебя лошадь.

— Вот и хорошо, — пробормотала Геарта. — В поездках так или иначе приходится терпеть неудобства. Лучше бы я вообще осталась дома, миледи.

— Вот вернемся домой и больше никуда не поедем, — с улыбкой пообещала Блейз. — Я решила подарить Ниссе и Филиппу братьев и сестер.

— Давно пора, — высказалась Геарта.

Упряжную лошадь перековали, и путники двинулись дальше. Блейз с удовольствием ехала верхом под теплым солнцем, оглядывая живописную местность. Зелень вокруг казалась особенно яркой, и хотя сады уже отцвели, в полях алели маки, пестрели маргаритки и лиловый утесник, соцветия которого напоминали вереск. На краю буковой рощи Блейз заметила кустик розовых наперстянок с пятнистыми сердцевинами, а среди камней чуть поодаль мелькнула ярко-желтая дикая роза. Ягнята уже подросли, там и сям среди стад играли молодые телята, а по лугам носились жеребята, радуясь жизни.

Домой. Она едет домой, в Риверс-Эдж. Домой, к Энтони. К человеку, которого она любит. Надо поскорее добраться до дома и признаться ему в любви. Как она могла быть так глупа? Так слепа и упряма? Она родила ему сына, но ни разу не призналась, что любит его. Она даже не подозревала об этом, пока король не заставил ее сказать правду. Или все-таки подозревала? Неужели в глубине души она всегда знала об этом, но была слишком упряма и своевольна, чтобы признаться даже самой себе? Блейз никогда не считала себя решительной особой, но за последние годы она многое узнала о себе, и эта мысль явно была еще одним откровением.

Из-за истории с подковой они задержались в пути и достигли «Герольда», постоялого двора, где им предстояло провести ночь, только в темноте. Блейз спешилась и подошла к экипажу, когда один из слуг открывал дверцу перед Геартой. Служанка не вышла, и он заглянул в экипаж, но тут же в страхе отпрянул.

— Что случилось? — спросила Блейз. — Где Геарта?

Слуга молча указал на экипаж. Заглянув внутрь, Блейз увидела, что ее горничная съежилась на полу. Она была жива, Блейз слышала ее прерывистое дыхание.

— Вытащите ее отсюда, — приказала Блейз своим слугам. — Она больна.

— Нет, миледи, я ни за что не прикоснусь к ней! У нее потница3! — И слуга торопливо отошел к остальным.

— Потница! — по спине Блейз пробежал холодок. — Откуда ты знаешь? Ты ведь не лекарь!

— Всякий знает, как выглядит потница, миледи. Она как раз начиналась в Гринвиче, когда мы уезжали. Половина слуг на кухне захворали. Я надеялся, мы успели уехать вовремя. — И слуга перекрестился.

В этот момент из дома вышел хозяин постоялого двора, но, заметив замешательство путников, застыл на месте.

— Что случилось?

— Я — графиня Лэнгфорд, — объяснила Блейз. — Вы знали о моем прибытии. Моя горничная больна, надо внести ее в дом.

— Больна? — Хозяин неловко переступил с ноги на ногу. — Чем она больна, миледи? У меня приличное заведение, я должен быть осторожен.

— Она заразилась потницей! — выпалил перепуганный слуга.

Блейз метнула в его сторону яростный взгляд.

— Потницей? — Хозяин постоялого двора попятился. — Прошу меня простить, графиня, но я не могу впустить вас.

Может, все вы больны! Вы заразите всех домашних! Нет, лучше уж уезжайте!

Капитан стражи быстро метнулся вперед, схватил хозяина постоялого двора за жилистую шею и приподнял его над землей.

— Мы не войдем в твой дом, трус, но позаботься, чтобы ее светлость и ее слуги как следует перекусили, чтобы лошади были накормлены и напоены. Только тогда мы уедем.

Ты все понял, негодяй?

— Мне нужны таз, чистые тряпки и холодная вода, — добавила Блейз, оправившись от первого потрясения.

— Ты слышал, что сказала ее светлость? — процедил капитан стражи и отпустил хозяина. Тот закивал головой и вбежал в дом. Подойдя к экипажу, капитан взял на руки бесчувственную горничную и уложил ее на сиденье.

— Не приближайтесь к ней, миледи. Потница заразна.

— Значит, я уже давно заразилась, капитан, — ответила Блейз. — Кто еще был ближе к Геарте, чем я? Я буду ухаживать за ней, но как же теперь мы доберемся домой? Никто не позволит нам переночевать, а лошади быстро выдохнутся без отдыха.

— Не бойтесь, я найду нам ночлег, миледи, — последовал твердый ответ. — Утром я отправлю двоих людей в Риверс-Эдж за помощью. Им понадобится день, чтобы добраться туда, и еще день, чтобы привести подмогу, но так будет лучше.

— Отправьте этого олуха с длинным языком, — велела Блейз, — а когда мы будем дома, отошлите его работать в поле.

Капитан кивнул.

— Да, миледи, он повел себя хуже некуда, и я согласен с вами. Мне не нужны дурни.

— Найдите нам ночлег, — попросила Блейз, — а потом вместе с остальными уходите подальше от нас с Геартой. Не хочу, чтобы вы заразились.

— Незачем опасаться на мой счет, миледи. Я переболел потницей в четырнадцать лет. А стоит раз переболеть ею, и она уже не возвращается. Если выздоровеешь, — заключил он. — Среди остальных тоже есть те, кто перенес эту хворь.

Мы поможем вам ухаживать за больной.

— Нет, капитан, — возразила Блейз, — не ваше дело ухаживать за женщиной, и потом, как хозяйка Геарты, я отвечаю за нее. Господь и Богоматерь защитят меня, и я ничего не боюсь.

Капитан восхищенно взглянул на нее и кивнул, покоряясь желанию хозяйки. Его семья жила в Лэнгфорде с тех пор, как поместье было пожаловано Уиндхемам. Капитан гордился, что такая женщина стала его графиней, и еще больше гордился, что ее сыновья, не уступающие ей в силе, унаследуют земли Лэнгфорда.

Слуги принесли им еду — каплунов только что с вертела, говядину, ветчину и баранину, а также хлеб, сыр и вино с элем. Здесь была даже корзинка ранней земляники для Блейз — знак примирения от перепуганного хозяина постоялого двора, который сожалел, что ему пришлось отказать такой знатной гостье.

После ужина капитан сказал Блейз:

— Хозяин до смерти напуган, но он признался, что в полумиле отсюда, у дороги, есть старый сарай, в котором он хранит сено. Он предложил нам поселиться там, пока Геарта не оправится. Я отдал ему часть денег, предназначенных для уплаты за ночлег, и он согласился готовить нам еду. По-моему, у нас нет выбора, так что прошу простить за столь жалкое жилье, миледи.

Блейз слабо рассмеялась.

— У нас будет крыша над головой, капитан, — я благодарна уже за это. Я видела этот сарай и прежде. Есть ли поблизости вода?

— Неподалеку от сарая сохранился колодец, и хозяин клянется, что воду оттуда можно пить.

— Тогда в путь, капитан. Надо устроить Геарту поудобнее как можно скорее.

Сарай был небольшим, но еще крепким. Геарту вынесли из экипажа двое слуг, которые благополучно перенесли потницу еще в детстве. Из двенадцати сопровождающих Блейз пятеро не переболели этой хворью, и Блейз приказала им вернуться в Риверс-Эдж, пока они еще не заразились. Такого подарка, как потница, она не хотела привозить из двора, особенно туда, где жили ее дети.

Оба они были слишком малы, и Блейз содрогалась при мысли, что ее сын заразится тяжкой хворью, а тем более ее единственная память об Эдмунде — Нисса.

— Пришли ко мне человека, который завтра повезет домой весть, — велела Блейз, прежде чем войти в сарай, и, дождавшись появления слуги, объяснила:

— Ты должен сказать эрлу, чтобы детей сразу же перевезли в Риверсайд вместе с леди Дороти. Ты все понял?

— Да, миледи! — отозвался слуга.

Только тогда Блейз немного успокоилась: несмотря на то, что она никогда не сталкивалась с этой болезнью, она немало слышала о ней. Редко в какой из деревень Англии крестьяне не страдали этим странным недугом — впервые он появился во времена правления отца Гэла, покойного короля. Благодаря своему уединенному расположению Эшби избежал повального мора, но Морганы слышали о болезни, подобно всем англичанам.

Блейз вошла в сарай, где бедную Геарту уже положили на кучу ароматного сена, поверх которого был расстелен плащ. Блейз сняла свой плащ и попросила слуг принести ей ведро холодной воды.

— Одной вам не раздеть ее, — заметил капитан, вставая рядом на колени.

Вдвоем они с трудом сняли с Геарты лиф, тяжелые верхние и пышные нижние юбки. Блейз сдернула с ног служанки башмаки, оставив ее в чулках и кофточке.

— Снимите с нее чепец и распустите волосы, чтобы в них не накапливался пот, миледи. Помню, моя мать говорила: нельзя, чтобы пот накапливался на теле. Она добавляла, что чем больше потеешь, тем лучше, — с потом выходит вся болезнь.

— Спасибо, — кивнула Блейз и послушалась его совета.

— Мы по очереди будем присматривать за ней, миледи, — решил капитан. — Пока идите и отдохните — за день вы слишком устали.