Фред Стюарт - Блеск и будни

— Капитан Карр! — улыбнулась она. — Очень приятно увидеть вас. Сразу видно, что вы окрепли. Очень рада этому.

— Спасибо, мисс Прюитт. Мне надо увидеть доктора Мейнворинга. Он на месте?

— Да, он только что закончил утренний обход и отправился к себе в кабинет.

Медсестра провела Клейтона мимо запасных лежаков в заднюю часть здания, где раньше находился кабинет Джека Кавана, а теперь тут расположился заведующий госпиталем. Постучавшись, Клейтон вошел в комнату. Доктор Мейнворинг, приземистый мужчина в очках с позолоченной оправой, поднялся и пожал ему руку.

— Рад видеть вас, Клейтон. Как ваши дела?

— Ну, не сказал бы, что очень хорошо. Мы в «Феарвью» оказались очень близко от поля сражения, все несколько нервничаем. Генерал Уитни находится при генерале Ли в районе Фредериксбурга, у нас не хватает рабочих рук, поэтому он распорядился забрать у вас Дулси.

Доктор с мягкими манерами выказал удивление.

— Дулси? Но она нам самим нужна здесь. У нас тоже не хватает рабочих рук!

— Доктор, речь идет о моей жене. У нее три дня назад родился мертвый младенец, и она никак не может поправиться. Генерал Уитни очень за нее переживает. Он предоставил в ваше распоряжение здание на плантации «Эльвира», обеспечил штатом работников, теперь он просит от вас любезности.

— В таком случае, сказать мне нечего. Думаю, что Дулси находится на кухне с тетей Лидой.

— Спасибо.

Клейтон заковылял из кабинета на кухню, где Дулси вытирала со своей бабушкой тарелки.

— Как вы поживаете, тетя Лида? — спросил он, входя на кухню.

— Капитан Карр, — воскликнула старая женщина, подозрительно взглянув на него. Тетя Лида знала о связи Клейтона со своей внучкой. — Приятно видеть, как вы выздоравливаете, но надеюсь, что вы не собираетесь сюда вернуться, чтобы опять крутить амуры с Дулси. Плохо уже само по себе, что в этом доме развернули госпиталь, но, я, конечно, не хотела бы, чтобы этот дом стал местом для свиданий. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, понимаю. Нет, я не собираюсь переезжать сюда, чтобы крутить с Дулси. Дулси, я хотел бы поговорить с тобой наедине.

Дулси отложила в сторону кухонное полотенце и последовала за Клейтоном в соседнюю кладовку дворецкого. Клейтон вытащил из кармана своего поношенного пальто деньги и сунул их ей в руки.

— Вот пятьдесят долларов, — шепнул он.

Дулси уставилась на деньги.

— Где ты достал их? — спросила она.

— У тестя. У него куча денег под замком на плантации «Феарвью» — не знаю, где он их берет, но я нашел ключ и взял часть денег для тебя.

— Почему?

— Я должен тебе за то, что ты меня поддержала.

— Но это же не стоит пятидесяти долларов.

— Ну, я подумал, что ты, может быть, купишь что-нибудь нарядное себе. Во всяком случае, они твои. А теперь, иди собирай вещи. Я отвезу тебя на плантацию «Феарвью».

— Может быть, я не хочу туда ехать.

Клейтон взял ее руку и поднес к своим губам.

— Дулси, пожалуйста, — прошептал он. — Я скучаю по тебе. Мой тесть уехал, он не сможет тронуть тебя. Пожалуйста, поедем.

Ее глаза прищурились.

— Ты странный человек, Клейтон. Но твоей жене не понравится, если она увидит меня поблизости.

— Моя жена заболела. Не думаю, что она поправится. Доктор Купер не понимает, что с ней. Пожалуйста, поедем, Дулси. Я достану тебе еще денег.

— Я больше не работаю шлюхой.

— Я не имел в виду это…

— Становись на колено — я сказала на колено — и проси меня.

Клейтон поморщился от боли.

— Тебе придется помочь мне.

Она улыбнулась.

— Тебе не придется делать это. Я просто хотела знать, согласишься ли ты.

— Дулси, я сделаю для тебя все, что угодно.

— Клейтон, ты что, влюбился в меня?

— А что если и влюбился?

— Ты навлекаешь на себя большие неприятности.

— Мне все равно. Моя жизнь без тебя настоящий ад, а с тобой она… — Он облизал губы. — Просто рай.

— Ха. Красиво. Клейтон, ты не только симпатичный, но и поэт. Иди и жди меня в коляске. Я соберу свои вещи.

Улыбнувшись ему самой страстной улыбкой, она направилась на кухню.

Они приехали на плантацию «Феарвью» как раз перед заходом солнца.

— Вот, значит, где ты живешь, — протянула Дулси, вылезая из коляски и оглядываясь вокруг.

— Да, — отозвался Клейтон, которому помогал один Элтон. — Тебе здесь нравится?

— Неплохо. Но не так чисто и красиво, как на плантации «Эльвира».

— Жаль, что разочаровываю тебя. Элтон, проводи Дулси на кухню. Скажи Саре, что она будет жить в соседней с мисс Шарлоттой комнате, с тем чтобы всегда быть под рукой.

— Да-са, масса Клейтон. — Старик направился к задней двери дома.

— Под рукой для мисс Шарлотты? — шепнула Дулси с озорной ухмылкой. — Или же для тебя?

Она засмеялась и поспешила за Элтоном.

— Зах! — воскликнул Клейтон, увидев младшего брата, который только что вышел из дома на веранду. На нем было довольно грязное солдатское обмундирование. — Когда ты приехал?

— Сегодня утром. Получил увольнение на три дня. — Он сбежал со ступенек навстречу ковылявшему на костылях Клейтону.

— Ты выглядишь молодцом, Зах! — воскликнул он, пожимая ему руку.

— Устал, как собака! Последнюю неделю мы ничем другим не занимались, только копали траншеи. Янки захватили Фредериксбург. Но больше не стали ничего делать, лишь сидели и таращили на нас глаза. Мы думаем, что этот Бернсайд трусливый или дурашливый, не знаем, что именно. — Он взглянул на дом, потом понизил голос. — Клейтон, скажи, твой тесть не прислал сюда на прошлой неделе сундук?

— Прислал. Мы поставили его в подвальное помещение. Он набит наличными деньгами — там, наверное, сотни тысяч долларов. Где он достал их?

— Генерал Уитни выдает лицензии на всю торговлю с армией. Торгаши наживают огромные суммы, продавая нам все, начиная от бэкона и кончая канцелярскими принадлежностями, заламывают несусветные цены. В лагере говорят, что твой тесть берет с торгашей взятки.

— Это меня не удивляет. Пинеас — хитрый старый ублюдок. Ну, вот тебе и «Славное дело». Какая страшная трата сил и средств во всей этой глупой войне. Пойдем в дом, Зах. Пора обедать, я умираю с голоду.

Опершись на свои костыли, он заковылял к дому.

Зах задержал его, взяв за руку.

— Клейтон, — спросил он, — ты серьезно сказал это?

— Что сказал?

— Что война — это пустая трата сил и средств.

— Ты понял это дьявольски правильно. Я сказал это вполне серьезно.

— Но мы же воюем за родную землю!

— Может быть, наша родная земля не стоит того, чтобы за нее драться. Пошли. Я проголодался.

Он запрыгал по ступенькам на веранду, но Зах за ним не пошел. Он стоял и смотрел на старшего брата, как будто не мог поверить тому, что тот сказал.

Сибил лежала в кровати и читала роман, когда в дверь спальни постучали.

— Да? — откликнулась она. Они вместе с Адамом и двумя сыновьями приехали в расположенный к северу от Лондона Понтефракт Холл на рождественские праздники. Дверь отворилась и в спальню вошел довольно грязный незнакомец. Сибил вся напряглась.

— Кто вы такой? Немедленно убирайтесь!

Испугавшись, она протянула руку к бечевке звонка к своей горничной, когда услышала знакомый голос:

— Ты что же, не узнаешь своего собственного мужа?

— Адам? — неуверенно спросила она.

Он снял с головы рабочую кепку и подошел к ее кровати, широко улыбаясь.

— Прости, если я напугал тебя, — сказал он. — Но я решил проверить на тебе свое новое переодевание. Нравится оно тебе?

Она уставилась на него. Он нарядился нищим, надел длинное черное пальто, грязное и поношенное.

— Нравится мне? — переспросила она. — Это должно мне нравиться?

— Ну, может быть, и не нравится. Меня-то интересует, как я выгляжу в этой одежде?

Она неуверенно пожала плечами.

— Побирушка? — предположила она. — Или рабочий?

— Браво. Я хотел выглядеть, как безработный рабочий. — Она слегка сморщила свой носик, он засмеялся. — Ах, да. От меня попахивает, верно? От этой одежды. Я купил ее на барахолке в Йорке несколько дней назад. Но блох в этой одежде нет — во всяком случае, я так думаю — но осмелюсь предположить, что предыдущий владелец этой одежды мылся не часто. Понимаешь? Такое переодевание придает больше достоверности.

— Но скажи мне, зачем ты вообще вырядился под безработного?

— Отличный вопрос. И если ты подождешь, пока я переоденусь, то я все расскажу тебе об этом.

Через пятнадцать минут он возвратился в банном халате.

— Я быстренько принял душ, — сообщил он, подходя к кровати. — Надеюсь, что теперь от меня пахнет лучше. — Он сел на кровать рядом с ней. — В Англии положение меняется, — начал он свой рассказ. — Рабочий класс начинает осознавать свои силы. Он хочет получить право голоса, и Диззи хочет предоставить рабочим такое право или, во всяком случае, расширить право участия отдельных групп населения в голосовании, насколько это возможно. Но рядовой англичанин представления не имеет о том, что же представляет собой рабочий класс… каковы, например, условия работы на ситцевой фабрике. Большинство хозяев прессы держат сторону фабрикантов и не печатают правду, а радикальную прессу никто не читает, за исключением самих радикалов. Но я намерен изменить все это.

— Каким же образом?

— Я поеду в Манчестер, переодевшись в безработного по имени Адам Филдинг. Постараюсь устроиться на фабрику «Белладон Текстайлз». Если у меня получится, то поработаю там несколько недель и на себе самом проверю реальное положение. Затем я возвращусь в Лондон и изложу свои наблюдения в палате лордов. Если меня не обманывает предчувствие, то обстановка на фабриках Белладона достаточно красноречива, и мне удастся пробудить благородных лордов от из спячки и, может быть, достаточно расшевелить палату общин, чтобы она приняла какое-нибудь зубастое законодательство. Диззи считает, что это прекрасная идея, и если дело выгорит, то это может помочь нам победить на следующих выборах.

Сибил смотрела на него с нескрываемым восхищением.

— Адам, это блестяще, — похвалила она. — Но не опасно ли это? Я слышала, что эти фабриканты содержат сексотов среди рабочих. Что если тебя разоблачат?

Адам пожал плечами.

— Там не будет более опасно, чем в Индии.

— Пожалуй, нет. — Сибил помолчала. — Почему-то мне кажется, что ты не случайно избрал для проверки именно фабрику Гораса Белладона?

— Конечно не случайно. Я знаю, что именно Белладон нанял братьев Брокс похитить Аманду. Они не выдали его, но я это чувствую нутром. Пришло время расквитаться с ним.

Сибил покачала головой.

— Какой же у меня эксцентричный муж, — произнесла она. — Измазать себе грязью лицо, облачиться в одежду, от которой воняет за версту, и отправиться на поиски работы на ужасной текстильной фабрике. Но я восторгаюсь тобой. Рассказал ли ты об этом нашим мальчикам?

— Нет. Они, наверное, и без этого нищенского отрепья думают, что я рехнулся. Я расскажу им, когда возвращусь.

— Когда ты отправляешься туда?

— Завтра утром. Мне сначала надо заехать в Лондон, у меня там кое-какие дела. Но уже через день я поеду в Манчестер.

— Значит сегодня вечером мы вместе в последний раз перед твоей поездкой?

— Да. — Он помолчал в нерешительности. — Я подумал, что, может быть, ты захочешь, чтобы я провел эту ночь… здесь.

Ее лицо радостно осветилось.

— О, да, — прошептала она, кладя книгу на столик возле кровати. Он ее обнял и расцеловал. Через какое-то время она оттолкнула его. — Нет, — нахмурилась она. — Пожалуй, тебе лучше пойти в свою спальню.

— Что-нибудь не так?

— Мне известно об Эмилии Макнер, — объяснила она. — Я не собираюсь устраивать из-за этого сцену, но пока ты встречаешься с ней, тебе не следует оставаться у меня.

— О чем ты говоришь?

— Ах, Адам, не прикидывайся невинным. Мне все известно о твоем небольшом приключении в «Кларидже». Ты, наверное, забыл, что племянник экономки работает там носильщиком. Тебе бы следовало с большей осторожностью выбирать места для свиданий.

— Сибил, клянусь, что у меня нет никакой «любовной связи» с Эмилией Макнер. Да, я с ней там встретился, но это ничего не имело общего со скандальным свиданием. На прошлой неделе она прислала мне анонимную записку, в которой говорилось, чтобы я приехал в «Кларидж» на следующий день, что я что-то узнаю, что меня может заинтересовать. Я поехал туда. И, конечно, это оказалась Эмилия — я говорю «конечно», хотя в это время я и представления не имел об этом. Если назвать вещи своими именами, она хотела, чтобы я соблазнил ее. Вся эта история просто смехотворна. Я сильно рассердился на нее и велел ей отправляться домой, что она, в конце концов, и сделала. Но могу поклясться тебе, что между нами ничего не было. Эмилия мне нравится, но я совершенно не собираюсь превращать ее в свою любовницу… или кого бы то ни было, если уж на то пошло. Дело в том, что я люблю свою жену.