— Магистр Руанно?

Он поднял глаза. Это была Кьяра Нерини.

— Добрый день, сестра Кьяра, — сказал он и аккуратно подвинул в сторону реагенты: медь из Кале, серу, свинец, аурипигмент и редисовое масло.

Девушка шагнула в глубь лаборатории. Вместо одеяния мистической сестры на ней было обыкновенное платье и темная накидка, однако Руан различил блеск серебряной цепочки на ее шее — она носила лунный камень. Волосы были заплетены в косы, так что нескольких седых прядей над левым ухом почти не было видно. В последнее время она заметно похудела. Даже черты лица казались более тонкими и острыми.

Что ж, у нее были причины похудеть. И если будет необходимо, Руан сможет этим воспользоваться.

— Я получила ваше сообщение, — сказала она. — Что от меня требуется, магистр Руанно? Я могу помочь в ваших экспериментах?

— Нет. — Он вымыл руки чистой водой и вытер их полотенцем, все это время выдерживая паузу. — Ты близка с донной Изабеллой и донной Дианорой, не так ли? Ты служишь им, и они делятся с тобой секретами?

Она поджала губы и нахмурилась:

— Я не собираюсь шпионить за ними, если вы на это намекаете.

Он улыбнулся. Эта девушка за словом в карман не лезет. Руан уже отвык от такой прямоты: все шпионы и информаторы, с которыми он имел дело, никогда не излагали свои мысли в двух словах, если можно было походить вокруг да около, чтобы потом сказать десять.

— Я не желаю им вреда, — сказал он.

— Может быть. Но даже если так, я все равно их не предам.

Вот как. А он-то надеялся, что на нее не придется давить.

— Сейчас неспокойное время, — сказал Руан и, обойдя стол, приблизился вплотную к девушке. Та отступила. — Большинство людей, связанных с заговором Пуччи, арестованы, но не все. Взять, например, Пьерино Ридольфи. Говорят, он в Германии, хотя агенты великого герцога продолжают поиски.

Девушка молчала, но от внимания Руана не ускользнул тот факт, что при имени Ридольфи глаза ее расширились.

— Великий герцог знает, что донна Изабелла помогла Ридольфи покинуть Флоренцию. Знает и то, что она дала ему хорошую лошадь и ожерелье донны Дианоры, чтобы оплатить дорожные расходы. Он не знает только одного — кто именно передал беглецу лошадь и ожерелье.

— Магистр Руанно, — промолвила Кьяра. Она так сильно побледнела, что он опасался, как бы с ней не случился обморок. Ему не очень-то хотелось приводить ее в чувство при помощи холодного компресса и соли аммиака. — Прекратите, пожалуйста. Не говорите больше ни слова. Чего вы хотите? Я сделаю все, что вы попросите, но при условии, что вы окажете мне одну услугу.

На самом деле это было чуть больше, чем просто догадка, — то, что Изабелла использовала эту девушку как посредника. Кто еще из ее слуг был свободен от других обязательств? Кто еще был настолько молод и глуп, чтобы выполнить столь опасное поручение? Однако теперь стало очевидно, что его догадка верна.

— Ты не в том положении, чтобы торговаться, — сказал он.

— Я знаю. Но, пожалуйста…

Что в ней было такого, что тронуло его? Он считал, что в его сердце уже не осталось места для сентиментальности. Разозлившись на самого себя, он сказал:

— Если ты упадешь сейчас в обморок, клянусь, я отправлюсь прямиком к великому герцогу, чтобы рассказать ему все, что знаю. Ладно уже. Говори, что у тебя на уме.

Она оперлась одной рукой о тяжелый шкаф, заполненный книгами.

— Бабушка, — она сказала это таким тоном, как будто одно это слово все объясняло. Хотя действительно объясняло. В тот день, когда они приехали в книжную лавку отца Кьяры, она сама ему рассказала, что Нерини всегда были сторонниками старой республики, а еще — что у нее весьма приличная семья. Но он видел, что бабушка Кьяры, эта пожилая женщина с хитрыми глазами, перешла все границы приличия в своей поддержке старой республики и наверняка была с головой в водовороте интриг Пуччи. Возможно, даже участвовала в бегстве Ридольфи.

— Помогите мне выслать их ненадолго из Флоренции, — сказала Кьяра. В глазах ее были страх и отчаяние. — Бабушку и двух моих младших сестер. Если вы это сделаете, я расскажу вам все, что увижу и услышу в личных покоях донны Изабеллы.

— Выходит, она помогла Ридольфи бежать. И ты тоже.

Мгновение она молчала, а затем кивнула. Один короткий испуганный кивок.

— Кто-то еще знает об этом?

— Нет. Думаю, что нет, — прошептала она.

Какое-то время он ничего не говорил. Он уже знал, что согласится ей помочь, но если заставить ее немного подождать и понервничать, это вызовет в ней еще большее отчаяние и готовность исполнять его приказы. Наконец он сказал:

— Хорошо, я организую отъезд твоей глупой бабки. Но как ты заставишь меня молчать о твоем собственном участии во всем этом?

— Но вы же не можете одновременно выдать меня герцогу и использовать в качестве шпиона.

Верно подмечено. Так и есть. Он улыбнулся ей одними губами.

— Допустим, я помогу им покинуть город. Куда они направятся?

— У бабушки есть сестра в Пистое. Это на западе, не очень далеко отсюда.

— Я знаю, где это. Эта сестра примет твою бабушку? И спрячет, если понадобится?

— Думаю, да. Надеюсь. Я только раз в жизни с ней встречалась. Они не книготорговцы — муж моей двоюродной бабушки Инноченцы делает замки и инструменты.

— Это пригодится, если придется посадить твою бабушку под замок, пока она не влезла еще в какую-нибудь интригу. А как быть с лавкой?

— Я этим займусь, — заверила она. — Поговорю с главой гильдии и найду смотрителя. Бабушка не задержится в Пистое надолго: она флорентийка до мозга костей и вернется, как только здесь станет безопасно.

— А если не станет?

— Это же ее дом, — просто сказала она. — Она вернется. Я бы тоже вернулась на ее месте.

Это же ее дом.

Он представил Милинталл, возвышающийся над заливом Маунтс-Бей[58], и сразу понял ее.

— Хорошо, — согласился он. — Сохранить лавку — в интересах великого герцога, ведь там все еще могут оставаться кое-какие мелочи из инструментов твоего отца. Спрятанные книги и кто знает что еще.

При этих словах она часто заморгала. Так и есть — в лавке что-то спрятано. Что-то, чего она ему не назвала. Еще одна догадка Руана оказалась верной. Но этим он займется позже.

— Расскажи своей бабушке об опасности, — сказал он, — и уговори на какое-то время отправиться в Пистою. Бумаги я подготовлю.

— Вы правда можете это сделать?

— Могу. А ты отправишься в палаццо Медичи и сдержишь свое обещание. Я хочу знать, есть ли хоть намек на то, что донне Изабелле угрожает опасность. Если великий герцог или герцог Браччанский потребуют, чтобы она покинула город и отправилась в какое-нибудь уединенное место, доложишь об этом лично мне.

— Но я должна помочь с отъездом бабушки. Я…

— Ты сделаешь так, как я тебе сказал. Мне не нужно, чтобы на тебя пало хоть малейшее подозрение.

— Вы дадите мне знать, когда они окажутся в безопасности? Пожалуйста…

— Я дам тебе знать, не беспокойся, — успокоил ее Руан. Она выглядела такой отчаянной, что ему стало ее жаль. Снова… Это становилось плохой привычкой. — Если все правильно организовать, сестра Кьяра, то это не так уж опасно. И чем меньше ты будешь об этом знать, тем лучше.

— А как скоро они смогут вернуться домой?

— Это зависит от того, поймают ли Ридольфи, а если поймают, — то в чем он сознается. Теперь уходи. Завтра я передам тебе невидимые чернила и ключ к шифру: сообщения, которыми мы с тобой будем обмениваться, должны оставаться в тайне.

Она посмотрела на него. Ее глаза приобрели золотистозеленый оттенок с коричневым ободком. Такая гамма указывала на водный знак. Интересно, известна ли ей дата собственного рождения? Тогда он мог бы определить ее знак зодиака и составить ее гороскоп.

— Спасибо вам, — сказала она. — Вы могли бы заставить меня помочь вам, не давая ничего взамен.

— Я знаю, — ответил он, а сам подумал о том, какой же он дурень. И как так вышло, что она вдруг стала еще одной женщиной, живущей в его сердце? — Не забудь о своем обещании.

— Не забуду.

Глава 20

Ниже приведены тексты секретных сообщений, которые Кьяра Нерини отправляла магистру Руанно весной 1576 года. Послания были зашифрованы тритемийским[59] кодом и написаны невидимыми чернилами, изготовленными из водного раствора медного купороса и нашатыря, которые можно прочесть только после нагревания бумаги:


Третье апреля. Изабелла и Дианора вчера были в городе с коробками для милостыни и собирали пожертвования для бедных по случаю начала Великого поста. Они шутят по этому поводу. Все хорошо.

Праздник святого Марка. Дианора снова нездорова. Изабелла волнуется, так как для подобных симптомов нет очевидных причин. Спасибо за информацию о трех особах, направляющихся в Пистою.

Последний день апреля. Дианора чувствует себя лучше. Дважды заходила Бьянка К.

Десятое мая. Дианора получила тайные письма со стихами от человека, имя которого вам известно. Она читает стихи Изабелле вслух, и слишком много людей это слышат.

Праздник Вознесения. Я нахожусь с Изабеллой в Кафаджиоло[60], но по очень секретному делу, о котором не смею писать даже шифром. Так как герцога Б. здесь нет, думаю, она в безопасности. Дианора осталась в городе, с ней только ее слуги. Она пишет, что подружилась с Бьянкой, и та помогает ей с ее тайными посланиями.

На следующий день после Троицы. Мы вернулись во Флоренцию. Изабелла чувствует себя хорошо, отечность тела прошла. Дианоре было плохо, но ей тоже уже лучше.

Двадцать седьмое июня. Обнаружен тайник Дианоры, где она хранила письма и стихи своего любовника. Великий герцог очень зол. Бьянка здесь все время. Она сказала нам, что любовника Дианоры задушили в темнице. Изабелла считает, что Дианора в большой опасности.

И последнее сообщение, которое не было доставлено, так как Руанно дель Ингильтерра отсутствовал в своем доме в Казино ди Сан-Марко и его не могли найти:


Восьмое июля. Уверена, вам известно, что муж Изабеллы прибыл во Флоренцию. Мы собираемся на охоту в Черрето-Гвиди. Дианора и ее муж не едут с нами, они отправились в Кафаджиоло. Я боюсь за всех нас — если вы собираетесь действовать, то сейчас самое время.

Черрето-Гвиди, к западу от Флоренции 16 июля 1576

— Госпожа Изабелла, — сказала Кьяра, осторожно поправляя шелковое покрывало, чтобы не потревожить лежащую на кровати Изабеллу, — не хотите встать и съесть немного хлеба? Вы всю ночь проплакали.

У нее и у самой глаза были красными и влажными от слез. Ночью она оплакивала Леонору Альварес де Толедо, жену Пьетро Медичи, красивую, беспечную и чувственную Дианору. Дианору, которая умерла в Кафаджиоло, случайно задохнувшись в своей постели. Ее тело спешно привезли обратно в город и похоронили в склепе базилики Сан-Лоренцo[61] без каких-либо церемоний и служб.

Разумеется, ее смерть не была несчастным случаем. Разве можно случайно задохнуться в собственной постели?

Эту новость они узнали из письма великого герцога мужу донны Изабеллы, дону Паоло Джордано, герцогу Браччанскому. Всех, кто находился на вилле, не выпускали наружу, а визитеров, кроме официальных посыльных великого герцога, не пускали внутрь. Никто точно не знал, что именно произошло. Но все догадывались. И едва не сходили с ума от страха.

Кьяра не знала, в курсе ли магистр Руанно. Оставалось лишь гадать, пытался ли он пробраться на виллу и жив ли он сейчас.

— Я не хочу вставать, — тихо сказала Изабелла. От рыданий и криков ее голос стал хриплым. — Я не могу даже пошевелиться.

— Хотите, я позову отца Эликону?

— Нет. Что может сделать священник? Она мертва.

Кьяра осенила себя крестным знамением.

— Он может помолиться за нее, и вы тоже, моя госпожа.

«Я говорю, как бабушка», — подумала Кьяра.

— Я ей говорила, — рыдала Изабелла, отвернув лицо от девушки. — Я пыталась ее предупредить. Все эти письма и стихи стали последней каплей. У нее было слишком много любовников и слишком много интриг. И в этом есть моя вина. Ведь я помогла ей организовать бегство Пьерино Ридольфи. Франческо не простил ей этого.

«А я передала Пьерино Ридольфи ее ожерелье из рук в руки, — подумала Кьяра. — Получается, я тоже виновата. Святые угодники, неужели я буду следующей, кто задохнется в собственной постели? Что если они схватили магистра Руанно и сейчас пытают его? Вдруг он расскажет о том, что я сделала, и что сделала моя бабушка, и как он помог им бежать. Какая же я дура, что думала, будто я в безопасности, только потому что я мистическая сестра великого герцога. Он не погнушался убийством собственной невестки, жены своего брата. Кто же будет следующий?»