— Завтра у Френсиса и Уильяма завершаются экзамены. Почему бы тебе не съездить в Лондон за ними, а я подожду здесь? Вы сможете некоторое время побыть друг с другом без посторонних.

— Благодарю тебя… ты очень внимательна, Джорджи.

В первые дни пребывания дома старшие сыновья Джона держались с Джорджиной отчужденно, но после того как она предложила им выбрать для себя домашних животных и позволила их двум гончим носиться за ними по всему дому, начали оттаивать.

Она присоединялась к мужу и его сыновьям, когда те отправлялись ловить форель на реку, и вызывала мальчиков плавать наперегонки в озере. Она побудила их научиться гребле, делать и запускать змеев, давала им уроки рисунка и живописи. Заключала с ними пари, и все они учились сажать растения в собственных садиках, ухаживать за ними, а также за овцами и козами.

— У нас на ферме в Кинраре я всегда ухаживала за козами, — сообщила им Джорджина. — Вам следует быть настороже, потому что эти игривые маленькие негодяйки любят подойти сзади и боднуть.

Джон с изумлением смотрел, как его спокойные, сдержанные сыновья превращаются в озорных дьяволят, которые резвятся с утра до ночи. Джон радовался переменам, происходившим с сыновьями. Они стали более общительными и здоровыми, но самое важное — они были счастливы.

Поздно ночью, когда Джорджина засыпала рядом с ним, Джон часто с удивлением смотрел на нее. «Слава Богу, я нашел ее. Какой унылой и серой была бы наша жизнь без нее».


* * *


— Не убегай, мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Джорджина вернулась к столу, за которым вся семья завтракала, села и скормила Аббатисе кусочек копченой рыбы.

— Восемнадцатого июля у тебя день рождения, и я думаю, что мы отпразднуем его на широкую ногу. Я считаю, что давно пора перестать носить траур по Френсису и открыть Уоберн для гостей.

Джорджина растерялась и не нашлась что сказать. Хотя она и знала, что Джон горюет о своем брате, она о нем не горевала, и от этого чувствовала себя виноватой, поскольку так и не развеяла миф о своей любви к Френсису. Она жила во лжи, и это постоянно тревожило ее, но как же можно рассказать мужу, что она терпеть не могла его брата, не причинив ему при этом сильную боль?

— Мне приятно, Джон, что ты хочешь отпраздновать мой день рождения. Но ты уверен, что нам еще не рано принимать у себя гостей?

— Совершенно уверен. Отныне мы будем хранить Френсиса в наших сердцах, а не оплакивать публично. Составь список тех, кого хотела бы видеть у себя, и вели кому-нибудь из секретарей помочь тебе с приглашениями.

— А почему не устроить два приема? Один для детей, пораньше во второй половине дня, а другой — для взрослых — вечером?

Джон изумленно улыбнулся.

— А на каком приеме будешь присутствовать ты, малышка?

— Конечно, на обоих! — Она вскочила и поцеловала его. — Танцы будут до утра. Ты уверен, что это тебе по силам, старикашка?


* * *


В день рождения Джорджины кареты начали прибывать вскоре после завтрака. Первыми приехали Сьюзен и Уильям из расположенного неподалеку Кимболтона. Герцог и герцогиня Манчестер привезли всех своих детей, и вскоре те уже бегали с мальчиками Расселл. Следующей прибыла Джейн, герцогиня Гордон. Джорджина порывисто обняла мать.

— Ты рано встала!

— Нет! Я встала поздно… я еще не ложилась.

— Наверное, боялась что-то пропустить, — насмешливо сказала Джорджи. — Мистер Берк приготовил для тебя особую комнату окнами на озеро.

— Я в восторге, что ты устраиваешь прием. Надеюсь, это будет первый прием из множества приемов, которые устроят герцог и герцогиня Бедфорд в своем великолепном Уоберн-Эбби. Я привезла вам ящик шотландского виски… Считай, что это тебе подарок от отца на день рождения.

— Я бы предпочла, чтобы он приехал сам, но от виски тоже не откажусь.

Шарлотта и Чарлз приехали с Чарли-младшим и Мэри. Во второй карете ехали их младшие дети с нянями.

— Ты проявила больше смелости, чем ума, пригласив весь мой выводок.

— В тесноте не в обиде, Шарлотта.

Во второй половине дня приехали Дороти и Хэрриет Кавендиш и привезли с собой своего брата Уилла, лорда Хартингтона. Ему было четырнадцать лет, столько же, сколько Френсису Расселлу. Мальчики быстро подружились, поскольку им обоим предстояло осенью начать учебу в Кембридже.

— Спасибо, что пригласила нас, Джорджи. Мне всегда хотелось побывать в Уоберне, — сказала Дороти.

Детская вечеринка имела оглушительный успех, мальчики Расселла были на ней хозяевами. Обедали на свежем воздухе, на столах были закуски и десерты. Поскольку Джорджина знала, что детям нравится переодеваться, она приготовила для мальчиков щиты и деревянные мечи, а для девочек — крылышки фей и волшебные палочки. Они играли на лужайке в музыкальные стулья, — игру, при которой дети под музыку ходят вокруг стульев, которых на один меньше, чем играющих, а когда музыка замолкает, все бросаются занимать места. Играли в жмурки, и в «прицепи хвост дракону» — это когда хвост нужно прицепить с завязанными глазами на положенное место. Устроили бег в мешках и бег на трех ногах, причем Джорджина привязала свою ногу к ноге Мэри. Они падали не меньше шести раз и так смеялись, что пришли самыми последними. Потом брат Джорджины Джордж повел детей на поиски сокровищ.

— Я и не знал, что это так весело, когда у тебя много двоюродных братьев и сестер, — сказал Джонни отцу под конец вечеринки.

— Я рад, что вам было весело. Наверное, мы сможем устроить это еще раз в день твоего рождения в следующем месяце.

Вечером прибыли музыканты. Пока они раскладывали свои инструменты в позолоченном бальном зале Уоберна, Джорджина пошла наверх переодеться. Она сидела за туалетным столиком в своей спальне, и одна из ее новых горничных причесывала ее. В спальню вошел Джон. Отпустив горничную, он подошел к столику и положил перед Джорджиной три большие бархатные коробочки.

— Поздравляю с днем рождения, Джорджи.

Джорджина изумилась. Он дарит ей прославленные фамильные бриллианты Расселлов! Она раскрыла коробочки, и у нее перехватило дыхание при виде драгоценностей, лежавших на черном бархате. Там были ожерелья, серьги, броши, браслеты и кольца.

— Тридцать лет никто этого не носил, и я считаю, что за сто лет их не носила ни одна женщина, которая могла бы сравниться с тобой красотой.

— Они великолепны, Джон! Благодарю тебя от всего сердца.

Она надела бриллиантовое ожерелье, Джон застегнул его.

— Я не хочу надевать ничего из моих парижских платьев. Они не пойдут к этим драгоценностям. А вот белое с серебром платье, в котором я впервые появилась на светском балу, покажет эти камни во всем их совершенстве.

Джон наклонился и поцеловал жену в затылок.

— Я от всего сердца хотел бы, чтобы все наши гости исчезли сию же минуту. Я бы усыпал тебя бриллиантами и отнес на кровать.

Джорджина рассмеялась в ответ.

— И лишил бы меня возможности оказаться первой красавицей на балу? Так не пойдет, Бедфорд. — Она завязала мужу галстук и поцеловала. — Придется тебе подождать до утра.

В бальном зале все дамы собрались вокруг Джорджины, чтобы полюбоваться ее драгоценностями.

— Бриллианты Расселлов вошли в легенду. Наконец-то появилась герцогиня Бедфорд, которая достойна носить их, — сказала леди Холланд.

Джейн Гордон прошептала дочери, прикрываясь веером:

— Говорила же я тебе — если ты заполучишь Бедфорда, результат превзойдет твои самые безумные мечты.


* * *


— Так вот где вы все спрятались! — Джорджина, подбоченившись, стояла в дверях библиотеки и осматривала комнату.

Джон, Генри Холланд, Уильям Монтегю, Чарлз Леннокс и ее братХантли курили и пили бренди. Внезапно в голову ей закралось некое подозрение.

— Вы ведь не говорили о политике, а? Черт бы вас всех побрал! Почему вы не позвали меня?

Мужчины добродушно рассмеялись.

— Кажется, эта леди задумала стать хозяйкой политического салона, — сказал Генри.

— У нее появится такая возможность раньше, чем она полагает, — подмигнул Джон.

— Говори же, хитрюга ты этакий!

— Пока правительство на летних каникулах, мы собираемся устроить через две недели общее собрание тори и вигов в Уоберне.

Джорджина улыбнулась мужу.

— Как интересно! Буду ждать с нетерпением. — Из зала послышалась шотландская музыка. — Пойдемте быстрее. Играют первый страспей. Я велела им заиграть «Гордых Гордонов» в полночь, и намерена танцевать с сумрачным герцогом Бедфордом. Политика подождет.

Мужчины неодобрительно закричали:

— Неужели он действительно сумрачный?

Джорджина закатила глаза.

— Вы просто не представляете себе.

За два часа до рассвета все собрались у дома, чтобы посмотреть великолепный фейерверк.

Джорджина прижалась к мужу, наслаждаясь чудесной разноцветной иллюминацией, взрывающейся на темном небе.

— Какой приятный сюрприз.

— Это была идея мистера Берка, но я с удовольствием одобрил ее. С днем рождения, миссис Расселл.

— Я готова запускать ракеты наедине с вами. Теперь вы можете отнести меня в постель, мистер Расселл.


* * *


Как только все гости отбыли из Уоберна, Джорджина начала обдумывать политическое собрание, которое должно было состояться в первый день августа. Она посоветовалась с Джоном относительно списка гостей.

— У политиков всегда есть повестка дня. Какова твоя цель?

— Ты проницательная маленькая озорница. Возьми и скажи сама.

— Полагаю, твоя дальняя цель — избавиться от Эддингтона и заменить его Питтом на посту премьер-министра.

— Ты попала в самую точку. Однако это будет нелегко. Понадобится множество маневров. Генри говорит, что Питт редко посещал парламент перед роспуском на каникулы.

— Умная тактика. — Джорджина хотела добавить, что в разлуке любовь возрастает, но удержалась. Ей не хотелось, чтобы Джон подумал либо о Френсисе, либо о своей жене Элизабет. — Питт достаточно мудр и понимает, что ценность воды не узнаешь, пока колодец не высохнет.

— Интересно, примет ли Питт наше приглашение в Уоберн?

— А почему бы мне не написать записку самому дорогому другу маменьки Генри Дандасу и не попросить его уговорить Уильяма приехать?

— Возможно, это именно те шпоры, которые ему нужны. Пиши письмо.

— А почему бы тебе не предложить Питту и Дандасу приехать днем раньше, чтобы обсудить все наедине, прежде чем прибудут все остальные?

— Твоя идея имеет свои достоинства. Холланд тоже должен быть здесь — я черкну Генри записку.


* * *


— Боюсь, что сегодня мы не сможем пообедать в семейном кругу. К обеду приедут Уильям Питт и Генри Дандас, — сказала Джорджина своим пасынкам.

Френсис сказал:

— Нам с Уильямом все равно. Политика кажется нам довольно скучной и тупой. Но ты непременно посмотри под столом, нет ли там этого недомерка.

Джорджина с удовольствием увидела, что Джонни дал Френсису хорошего тумака за эту недооценку его роста. Все лето она убеждала Джонни, что нужно уметь постоять за себя.

— Джонни не нужно прятаться под столом — он знает, что я расскажу ему все, о чем мы будем говорить.

— Ох уж эта мне конспирация коротышек, — насмешливо заметил Френсис.

Джорджина ущипнула старшего пасынка за ухо. Тот усмехнулся:

— Когда я вырасту, ты не сможешь до меня дотянуться.

— Тогда я просто буду шлепать тебя по заднице!

Джон услышал их перепалку и спросил строго, стараясь не показать, что доволен:

— Кто из вас научил мою жену неприличным выражениям?

Все громко рассмеялись. Браниться их научила Джорджина.


* * *


— Поздравляю со вступлением в брак, Бедфорд. Я знаю леди Джорджину еще с тех пор, когда она была младенцем. Вам пришлось бы искать по всему свету, чтобы найти лучшую хозяйку Уоберна.

— Благодарю вас, мистер Питт. Я понимаю, как мне повезло.

Джон налил Питту бокал кларета. Бывший премьер-министр не употреблял крепкие напитки.

— Поскольку у меня нет жены, герцогиня Гордон много лет великодушно исполняла роль хозяйки моего политического салона. Она обладает сверхъестественной силой убеждения, так что даже король не может устоять перед ней.

Джон кивнул. Джорджина обладает всеми достоинствами своей матери и ни одним из ее недостатков.

— А вот и она. Моя жена способна выходить сухой из воды, как по волшебству.

Джорджина шла под руку с Генри Дандасом и лордом Холландом. Она показывала им ландшафты, созданные Хамфри Рептоном, а когда увидела Питта, лицо ее посветлело.