Джулиана Маклейн - Блестящая партия

Немного подумав, Джеймс решил отправить Мартина к их тетке Каролине, живущей в Эксетере; она, по мнению Джеймса, даже лучше, чем мать, сможет справиться с проблемой. Написав письмо, он постарался выкинуть все заботы о брате из головы и обратился к другим письмам.

В этот момент раздался стук в дверь и вошедший лакей протянул Джеймсу небольшой поднос с письмом.

– Это получено только что, ваша светлость, – пояснил он.

Взяв письмо, Джеймс тотчас же узнал почерк своего управляющего, мистера Уэлса, и, как только лакей вышел, открыл конверт.

«Мой дорогой герцог!

Весьма сожалею, что вынужден сообщить вам неприятную новость. У нас пострадала крыша в самой большой комнате. Несколько дней назад в крыше образовалась трещина, из-за чего на ковре и мебели появились мокрые пятна. Плотник, которого я послал для проведения ремонта, оказался достаточно грузным мужчиной, и под его тяжестью крыша рухнула. Теперь мы знаем, что вся крыша проржавела, и я плохо представляю себе, как она продержится эту зиму. Я не хочу повторяться, описывая подробно сложившуюся ситуацию, но надеюсь, что вы наконец примете решение относительно продажи французских гобеленов из западного крыла дома, а также картин, о которых мы с вами говорили в прошлый раз».

Джеймс закрыл глаза и потер пальцем переносицу, пытаясь избавиться от боли в голове. Ну почему все эти проблемы обрушились на него именно теперь? Он сжал кулак, стараясь уменьшить боль, ставшую результатом события, происшедшего в детстве, но которое даже через двадцать лет давало о себе знать. Внимательно глядя на ладонь, он вспомнил, какой безумно тяжелой была крышка сундука, придавившая его руку. Затем, как всегда, он постарался избавиться от неприятных воспоминаний.

Надо ли ему продавать французские гобелены? Джеймс сомневался в этом, хотя и понимал, что вырученных денег хватило бы на ремонт крыши. Вот только для его матери эта продажа и особенно разговоры на столь щепетильную тему будут весьма неприятны. Но даже если он решится их продать, то что потом? Необходимо очистить озеро, увеличить количество денег на расходы матери и Лили, которые в данный момент оказались сведены почти к нулю. Кроме этого, непрерывно увеличивались их долги, поскольку траты возрастали, а доходы сокращались. Хозяйство на земле приносило значительно меньшую прибыль, чем раньше, из-за тяжелой сельскохозяйственной депрессии. Джеймс и так уже увеличил ренту и больше повышать ее не мог.

Тяжело вздохнув, Джеймс возвратился мыслями к богатой американской наследнице. Он вспомнил изумительный бриллиант, лежавший на ее красивой груди: стоимость этой безделушки была такова, что этими деньгами можно было бы заплатить все прошлогодние долги. Рассеянно глядя на скрытое кружевными шторами окно, герцог вспомнил слова Уитби о женитьбе: если взяться за дело с умом, это можно превратить в выгодный бизнес. Может быть, ему и в самом деле имеет смысл жениться на женщине, которая и сама намерена выйти замуж не по любви, а ради своих особых целей? Например, приобретение герцогского титула – чем не достойная цель? Вот только Джеймс всегда презирал заискивающие взгляды женщин, которых привлекал не он сам, а его титул.

Его мать, выходя замуж за отца, была ослеплена тем величием и вниманием, которое его окружало, и к чему это ее привело? Она потерпела полное фиаско.

Положив локти на стол, Джеймс продолжал рассуждать. Вполне вероятно, что американская наследница совсем не похожа на его мать и прекрасно может постоять за себя. Что-то в ее облике говорило о том, что у нее сильный независимый характер. Но окажется ли это достоинством или недостатком в браке? Ему всегда хотелось, чтобы мать возражала и сопротивлялась отцу...

Может быть, ему имеет смысл пойти вечером на бал в Уэлдон-Хаус? Американка наверняка окажется там. Окончательное решение еще не принято, и, хотя она понравилась ему, его совсем не так легко сбить с ног, и он не намерен сдаваться. Всю жизнь он тренировал себя таким образом, чтобы не поддаваться страстям, и поэтому посещение сегодняшнего бала будет просто разведкой, а может быть, и началом серьезного бизнеса, поскольку ему необходимо спасать имение и имя герцога от разорения. Если ему не удастся это сделать, ни он, ни его мать, ни даже Мартин не смогут решить свои проблемы.

Зато в случае успеха уже в следующем поколении может появиться наследник, свободный от опасного груза прошлых лет. Что, если женитьба на богатой амбициозной наследнице окажется средством спасения имени Уэнтуорт? Если Джеймс не потеряет голову, как его отец и другие предки, то он сделает весьма полезное дело, и не только полезное, но абсолютно необходимое для каждого члена их аристократической семьи.

Итак, он встретится с ней, но не станет обращать внимания на ее красоту. То, как она будет выглядеть и как поведет себя, не окажет на его решение никакого влияния. Для всеобщего блага, и особенно для блага самой наследницы, он в будущем постарается руководствоваться только меркантильными соображениями.

Все окна Уэлдон-Хауса были ярко освещены, и джентльмены в высоких шляпах, ведя под руку дам, плавно двигались по красному ковру к массивной входной двери. И все же пока экипаж медленно приближался к величественному зданию, в душе Софи крепло смутное предчувствие приближающейся беды.

Напротив Софи разместились Беатрис в новом розовом атласном платье от Уортса, отделанном золотистым кружевом, и Флоренс Кент, графиня Лансдаун. На графине было темно-синее шелковое платье с отделкой из жемчуга.

– Смотрите не забудьте, – проговорила Флоренс, надевая перчатки, – на вечере будут маркиз Блэкберн, граф Уитби и граф Мэндерлин, все трое не женаты. Софи, они должны стать вашими самыми главными целями сегодня. Еще приедет барон из Норфолка, я только никак не могу вспомнить его имя...

– А герцог будет сегодня на балу? – прервала ее Беатрис.

Флоренс удивленно вскинула брови:

– Герцог редко бывает на балах, и в любом случае я бы не заглядывала так высоко. Мне кажется, этот человек сделан из камня, и его никто не сможет сдвинуть с места. О, смотрите, уже наша очередь!

Обрадовавшись тому, что Флоренс не считает герцога претендентом на ее руку, Софи вспомнила слова, сказанные ей о нем незнакомой английской девушкой: «Избегайте его, если не хотите, чтобы ваш брак превратился в кошмар. Говорят, что его семья проклята».

Интересно, в чем может состоять это проклятие, с любопытством подумала Софи. Тем временем экипаж подъехал ближе к входу и дверь распахнулась. Одетый в ливрею слуга помог дамам выйти из экипажа, и они прошли по длинному красному ковру к входной двери.

Им пришлось остановиться позади молодой английской пары, ожидавшей своей очереди, чтобы обменяться любезностями с хозяевами. Стоявшая впереди леди, обернувшись, улыбнулась им, затем, нагнувшись к своему спутнику, прошептала:

– Это американка!

Софи вдруг невероятно разволновалась, и у нее снова появилось такое ощущение, как будто она проваливается в глубокую опасную яму, заполненную водой. В этот момент ей безумно захотелось добежать до кареты и попросить немедленно отвезти ее домой, но не к Флоренс, а в Америку, к любимым сестрам, к их приятному и легкому общению, когда они вместе веселились, ласково подшучивая над матерью. Что ее сестры делают сейчас? Спят спокойно в своих постелях? Или, может, рассказывают друг другу забавные истории, сидя перед камином?

Наконец пара, стоявшая перед ними, прошла, и Софи реверансом поприветствовала хозяев, стоявших на вершине мраморной лестницы. Затем они прошли в гардеробную, чтобы оставить там свои плащи и привести в порядок прически.

Беатрис похлопала дочь по руке, и Софи, которая была значительно выше своей матери, наклонилась к ней.

– Дорогая, пожалуйста, не забудь: если заметишь герцога, немедленно скажи мне. Я не пожалею никаких усилий, постараюсь представить тебя ему и сделать так, чтобы вы потанцевали хотя бы один танец!

Софи с трудом скрыла недовольство словами матери, которая так не вовремя собралась «не жалеть усилий».

– Мама, предоставь это мне и не вмешивайся, пусть все идет своим чередом.

– Как это «не вмешивайся»? – возмущенно прошептала Беатрис. – Я твоя мать и хочу для тебя только самого лучшего. Я знаю, что ты ищешь сказочного героя, но сказки далеко не всегда совпадают с реальной жизнью...

На этом Беатрис закончила свои нравоучения, чему Софи была несказанно рада. Одна мысль о том, что мать собирается уже этим вечером «подцепить герцога на крючок», вызывала у нее желание провалиться сквозь щель в полу и оставаться там до утра.

Софи твердо решила не допускать, чтобы ее преподнесли герцогу как малиновый крем на блюдечке с золотой каемочкой, который он мог бы понюхать и попробовать, прежде чем решить, нравится ему это угощение или нет. Сегодня вечером она сама будет решать, что ей делать, и если все-таки захочет познакомиться с ним, сделает это в хорошем настроении и по своей воле.

Джеймс, как всегда, появился на балу с опозданием и быстро прошел через зал. Холодным взглядом он окинул просторное помещение, которое освещали свечи в низко висящих массивных подсвечниках и блеск золотых кружев на дамских платьях самых различных оттенков. Пол зала был отполирован до зеркального блеска, и пары плавно кружились в вальсе под изумительную музыку Штрауса.

Проходя через толпу, Джеймс ощущал на себе многочисленные взгляды девиц, ждущих кавалеров; на руках у них висели незаполненные танцевальные карты и маленькие карандаши. Девицы нервно обмахивались веерами, лица их выражали нешуточное волнение.

Уитби, стоявший на другом конце зала, заметив приятеля, махнул ему рукой и, приветствуя его, поднял бокал с шампанским. Через несколько минут, пробравшись мимо стоявших у стены пальм и папоротников, граф подошел к Джеймсу.

– Так ты все-таки пришел! Это на тебя не похоже – два вечера подряд на балах, и напоминает мне былые времена.

Уитби и Джеймс познакомились очень давно – они подружились еще в Итоне, и дружба их только окрепла, когда обоих исключили из школы за то, что, соорудив огромную рогатку, они разбили камнем окно в кабинете директора.

– Ты пришел, чтобы еще раз увидеть ее? – спокойно спросил граф.

– Ее? Это кого же?

– Американку, конечно. – У Уитби хватило ума говорить потише.

– Неужели она опять появилась? – Джеймс старался говорить равнодушно, в то же время решая, нужно ли ему пригласить ее на танец.

– Конечно, – Эдвард приподнял свой бокал с шампанским и указал им на танцующих, – вон там, в платье красного цвета, танцует с бароном из Норфолка... Никак не могу вспомнить его имя...

Имя джентльмена было лорд Хатфилд, но Джеймс промолчал, поскольку все его внимание было обращено на приближавшуюся к нему в танце красавицу, которая, улыбаясь, покоряла всех своим обаянием. Потом он услышал шуршание шелкового платья, почувствовал аромат ее духов. Когда танцующая пара повернулась, взгляды их встретились.

Господи, да она просто обворожительна!

Потом герцог начал думать о том, какая из нее может получиться жена. Она, безусловно, не растворится в роскошных обоях, а судя по тому, как его тело реагировало на ее присутствие, ограничить всю эту затею только рамками бизнеса ему вряд ли удастся.

Но, черт возьми, он вовсе не собирался вступать в брак, в котором будет место страсти, каким бы выгодным этот брак ни казался, более того, он старался избавиться от подобной возможности любой ценой. Лучше ему все же найти другой способ для того, чтобы поправить свое финансовое положение.

– Барону повезло, – проговорил Уитби, когда пара удалилась от них.

– А почему ты с ней не танцуешь? Или ты уже танцевал?

– Нет еще, но скоро придет и моя очередь. Я записался на последний свободный танец в ее танцевальной карте.

Итак, подумал Джеймс, карта ее заполнена. Значит, сегодня ему не удастся потанцевать с ней. Не лучше ли потанцевать с какой-нибудь скучающей девицей и потом отправиться домой спать?

Вальс закончился, и они вместе с Уитби, пройдя вдоль зала, остановились побеседовать с Уэлсами, Карсуэлами и Нортонами. Добравшись до другого конца зала, они взяли по бокалу шампанского у проходившего мимо официанта, и в этот момент молодая американка отвернулась от лорда Брэдли, с которым она беседовала, и направилась прямо к ним. Мамаша ее торопливо семенила за дочкой.

– Боже, кажется, она идет сюда... – в недоумении произнес Уитби.

Всем присутствовавшим на балу было хорошо известно, что леди не имеет права подходить к джентльмену в танцевальном зале и обязана терпеливо ждать, пока он первым подойдет и заговорит с ней.

Ох уж эти американки!.. Джеймс удивленно покачал головой, в то время как граф выпрямился в ожидании.

– Добрый вечер, лорд Уитби, – вежливо сказала Софи. Голос ее, глубокий и мягкий, как бархат, отчего-то показался Джеймсу давно знакомым. – Как приятно опять увидеться с вами!