Цветовая гамма — черное с белым. Высокие белые лилии в сочетании с черным щетинистым лисохвостом украшали комнаты. Мужчины надели белые галстуки, а женщины — туалеты черного цвета. Каждой вручили гардению, тяжелый терпкий запах этих цветов пропитал все вокруг. К шампанскому «Дом Периньон» подали черную икру, а к бренди после ужина — мусс из белого шоколада!

Нора была сопредседателем. На ней было элегантное платье из черных кружев, оставлявшее обнаженным одно плечо, вырез платья Нора украсила гарденией. Ее ожерелье, кольцо и серьги мерцали перемежающимися черными и белыми великолепными жемчужинами.

Она танцевала с вице-президентом Спиро Агню, который в отличие от президента по-настоящему любил танцевать. Оркестр Лайонела Хемптона играл «Улетая на самолете». И в этот момент он отнял Нору у ее партнера.

Сначала она его не узнала. Впрочем, она и не могла его узнать, потому что они никогда до этого не встречались. От крупного мужчины с резкими чертами лица, с которым она с удовольствием танцевала, исходил какой-то магнетизм. Его нельзя было назвать красивым, по сила и самобытность его облика резко выделяли его из толпы. И когда он густым, мягким голосом сказал:

— Вы — Нора Нэш-Кантингтон, — она сразу поняла, кто он, и улыбнулась:

— Пора бы вам появиться. Сколько лет прошло с тех пор, как вы подвели меня и не пришли в «Поло Лонж» в Голливуде? Двенадцать?

Он от души рассмеялся:

— Я тогда сделал глупость. Именно поэтому я сегодня здесь, чтобы исправить ошибку. Я ненавижу делать глупости, но должен признать себя глупцом и хочу понюхать вашу гардению. — Он наклонил свою голову к гардении у нее на груди и вдохнул ее запах. — Обворожительно… — прошептал он.

Как бы Норе ни казалось это глупым, она вдруг почувствовала что-то, чего давно уже не чувствовала с тех пор, как развелась с великолепным, сексуальным Тони Нэшем. Это трепетание крылышек бабочки где-то глубоко в самом центре ее лона. Крылышки опять затрепетали с появлением Т. С. Гранта.

Он показал ей картину, которую желал приобрести, — английский пейзаж с помещичьим домом в центре. Это вполне могло быть поместье Меррилли; у нее сильно забилось сердце.

— Почему вы выбрали именно эту картину? Ее написал неизвестный художник.

Он засмеялся:

— Для меня это не имеет никакого значения. Я не разбираюсь в искусстве, — сказал он так, как будто гордился этим. — Я просто знаю, что мне нравится, а эта картина мне по душе. Мне нравится сельская местность в Англии, а дом напоминает мне о собственном доме — поместье Грантвуд. Это был великолепный помещичий дом, но он разрушился, потому что у меня нет ни времени, ни жены, которая могла бы позаботиться о нем.

— Вы так и не женились снова?

Он с недоумением посмотрел на нее:

— Вы знали, что моя жена умерла?

— Да, я прилетела в Голливуд в день ее похорон.

— Но вы не присутствовали там? Я не помню, кто там был и кто — нет.

— Нет, меня там не было. Я собиралась пойти, но вмешалась судьба, к сожалению, в виде женщины. Это был тот день, когда закончился мой брак с Тони Нэшем, понимаете?

Он обнял ее, и она почувствовала мурашки на коже.

«Не будь дурочкой, Нора! У сорокачетырехлетних дам не должны бегать мурашки по коже, когда их во время танца обнимает незнакомый мужчина!»

— Тони Нэш идиот, — прошептал он ей на ухо. — Что в него тогда вселилось?

Нора рассмеялась:

— Женщина-дьявол… очень сексуальная дьяволица! — Держу пари, что я знаю ее имя!

— Каков ваш заклад?

— Картина, если я ее куплю.

— Сколько вы за нее даете? — Пятьдесят тысяч.

— Это очень много за картину, написанную неизвестным художником. Она будет вашей.

— А вы? Каков ваш заклад?

— Я не знаю. — Нора была уверена, что проиграет. — Что бы вы могли предложить?

В ответ он пристально посмотрел на нее, в его глазах был явный вызов. Потом он взял ее руку и поцеловал, пробежался губами по всей руке до самого плеча, поцеловал Нору в шею. Крылышки бабочки начали так сильно трепетать, что Нора оглянулась вокруг, уверенная, что все слышат это трепетание.

Потом он сказал:

— Мими Лере, — и ей пришлось признать, что она проиграла пари. Но они оба знали это заранее.


В полночь в «Хилтоне», где остановился Т. С., объятая страстью, она вскрикнула в таком экстазе, какого никогда прежде не испытывала даже с Тони Нэшем.

В двенадцать тридцать он вдруг вспомнил о Тони:

— Я был прав насчет Тони. Он — идиот. Ты — богиня, а Мими — просто ничтожество! У меня были тысячи подобных ей.

В час тридцать она вспомнила, что у него есть дочь, и спросила о ней. Он пробормотал, что она в школе в Коннектикуте, но в это время он целовал ее бедра, и Нора забыла обо всем, включая его дочь.

В два часа ночи он решил выкурить сигарету. Она рассказала ему о Хьюби, какой он милый и очаровательный, но не может ни на чем остановиться и как она беспокоится о его будущем. Он загасил сигарету и сказал Норе, что, по его мнению, Хьюби идеально подходит для кинобизнеса и что ей ни о чем не следует волноваться — она всегда может прислать Хьюби к нему и он даст ему работу.

Ей было приятно, что Т. С. так внимателен к ее словам, но в это время он в который раз прикоснулся губами к ее животу, и Нора забыла о Хьюби.

В три ночи они кончили вместе, и он простонал в ямку у нее на горле, что ее любит, а Нора прошептала:

— Я тебя тоже люблю.

Потом, поняв, что говорит правду, она радостно засмеялась, и он засмеялся тоже, и у них начался настоящий приступ безумия.

Уже почти наступил рассвет, когда он сказал:

— В одном из моих фильмов парочка удрала куда-то в Мериленд, чтобы пожениться, но я не могу вспомнить название места. Мне кажется, что ты должна его помнить.

Во второй раз в этот вечер Т. С. выиграл пари. Она действительно помнила название этого места.

32

На следующий день, после того как они поженились и оказались в ее доме в Джорджтауне, Нора с удивлением обнаружила Т. С., собирающего маленькую сумку, чтобы лететь обратно в Лос-Анджелес.

— Секунду, — засмеялась Нора, — не слишком ли быстро развиваются события? Я не могу сложить вещи и уехать, не предупредив никого.

— Конечно, ты не можешь, лапочка, и я не предлагаю тебе этого. Мне необходимо лететь в Лос-Анджелес, потому что я собирался остаться только на один день в Вашингтоне, на бал, и у меня назначены встречи. Но ты пока можешь остаться и привести в порядок свои дела, разгрести завалы, попрощаться и, когда будешь готова, прилетишь ко мне.

«Что происходит?»

Вчера он заявил, что не может жить без нее, а сегодня улетает и еще говорит: «Когда будешь готова, приедешь ко мне!»

Он увидел, что она расстроилась, и прошептал:

— Нора, Нора!

Он поднял ее голову и поцеловал в губы.

— Просто ужасно, что нам приходится так сразу разлучаться. Поверь мне, для меня — это убийство. Но что мы можем сделать? Мне необходимо вернуться назад в студию, а тебе привести в порядок дела. Тебе, кстати, следует предложить к продаже этот дом.

Нора была в шоке:

— Продать мой дом?

— Конечно. А как ты думаешь? Ты же знала, что, когда выйдешь за меня замуж, тебе придется переехать в Калифорнию. Если только ты не планируешь один из этих новомодных браков, когда один из супругов находится на одном побережье, а другой — на другом! Я на это не рассчитывал, а ты? — засмеялся Т. С., пошлепав Нору по попе.

— Конечно, нет! Но я не собираюсь продавать дом!

Он пожал плечами:

— Сколько домов тебе нужно на Востоке? У тебя есть дом в Палм-Бич и на Кейпе…

— У меня их нет. Я отдала их детям Хью.

Она увидела, как у него по лицу пробежало выражение — чего? Недовольства?

— Ты отдала им эти дома? Что это значит? Ты могла их сохранить, но этого не сделала?

Показалось это ей или нет, что у него был недовольный и неприятный голос?

— Эти дома принадлежали семье их матери. Я посчитала, что так будет честно — это часть их наследства.

— Разреши мне пояснить тебе одну вещь. Честно играют только болваны, но теперь уже поздно об этом говорить. И все равно, мне кажется, что тебе не стоит оставлять этот дом в Вашингтоне.

Потом он как бы вспомнил что-то и улыбнулся:

— У тебя не будет времени ни на что, и ты не сможешь часто бывать в Вашингтоне, а если ты сюда приедешь, можно остановиться в отеле.

— Ты не понимаешь. Я всегда думала об этом доме как о наследстве для Хьюби. Мне хотелось сохранить для него этот дом.

— Но ты сама сказала, что волнуешься о будущем Хьюби. Какую пользу принесет ему наследство, если у него не будет будущего? Я сказал тебе, что позабочусь о нем. Я найду для него место на студии. Разве ты не веришь мне, Нора? — Он обиделся и смотрел ей прямо в глаза, как бы умоляя, чтобы она ему поверила.

— Конечно, я тебе верю. Я бы никогда не вышла замуж за мужчину, которому не доверяю. — И она вдруг поняла, что ей придется продать дом, потому что Т. С. как бы выдвигает это условие как доказательство того, что ему полностью доверяет. И кроме того, что такое дом — кирпичи да известка. А на весы поставлено ее счастье: брак, любимый мужчина.

— Не вздумай продавать антиквариат и картины вместе с домом, — как бы в шутку заметил Т. С. — Они стоят огромные деньги сами по себе. Кроме того, им место в доме в Грантвуде. Вот там и будет твой дом. Там девять акров земли — великолепное место. Оно ждет прикосновения руки Норы Грант, так же как и я… Сию же минуту, — он протянул к ней руки.

— Ты уверен, что у тебя хватит времени? — спросила она осторожно, но все же обняла его.

— Для тебя у меня всегда есть время, и потом мой самолет улетает через три часа, — ухмыльнулся Т. С.

— Ты помнишь, что сегодня ночь перед Рождеством? Тебе не следует уезжать сегодня. А как насчет твоей дочери?

Он недовольно отмахнулся:

— Что насчет дочери?

— Она в школе и справляет Рождество одна. Самое малое, что ты должен сделать, что мы должны сделать, — поправилась Нора, — поехать в Коннектикут навестить ее, привезти ей подарки — надо же с ней познакомиться.

— Ничего подобного. У меня назначена встреча в Лос-Анджелесе. Кроме того, Сэм не в школе. Она в Нью-Йорке на каникулах с какой-то подругой.

— Но ты можешь отменить свою встречу, сейчас канун Рождества! А завтра мы могли бы полететь в Нью-Йорк и навестить ее.

— У тебя готовы ответы на все, — засмеялся Т. С. — Но я могу побожиться, что у тебя нет ответа на вопрос, у кого из друзей она остановилась.

— Конечно, нет, — согласилась Нора, — но у тебя-то есть? Хотя бы фамилия? И номер телефона?

— У меня он был. У меня был номер телефона па клочке бумаги. Я собирался позвонить ей и пожелать веселого Рождества. Но я его потерял, вот так-то!

Нора была расстроена. Он говорил так, как будто все это пустяки и ему все равно! Но как может отец разрешить тринадцатилетней девочке проводить праздники в семье, чью фамилию он не помнил!

— Но как ты мог? — начала было Нора, но потом заметила раздраженное выражение его лица.

Он вполне мог разозлиться. Она начала его критиковать. Из всех своих браков она извлекла полезную истину: мужчины ненавидят, когда их критикуют! Почему он должен ей это разрешать? Особенно если они женаты всего два дня.

— Мне просто жаль, что я не смогу с ней встретиться.

— Не беспокойся, ты вскоре встретишься с ней. Наверное, скорее, чем тебе бы этого хотелось. Она не приносит ничего, кроме беспокойства с того самого дня, как родилась!

— Что в этом удивительного? Ее мать умерла, когда она была совсем крошкой, спустя несколько лет умерли и дедушка с бабушкой, и ее отправили в школу на другой конец страны!

— Я сделал для нее все, что мог… Мне нужно было заниматься работой студии, — заявил Т. С., защищаясь. Нора начала уверять его, что он абсолютно прав. Бедняга, его, вероятно, гложет чувство вины по отношению к Сэм, а она только разбередила его рану!..

Нора отвезла Т. С. в аэропорт. Она не отпускала его от себя до самой последней минуты.

— Скажи мне, что эта встреча так важна, что ты не сможешь отменить ее даже ради своей новобрачной?! — игриво спрашивала Нора. Она не ожидала, что он ответит.

— Предновогодний бал в Голливуд-Хиллз!

Нора была так разъярена, что на секунду подумала: а не остановить ли машину и не вытолкнуть ли Т. С. из нее.

— Ты хочешь сказать, что меняешь меня на бал? Какой-то дурацкий бал?