Кристин Монсон - Блистательный обольститель

Дерек снова взорвался:

— Ничего общего Анне-Лиз с Мариан не имеет. Анне-Лиз дала мне все, в чем я нуждался, все, что было мне необходимо: нежность, привязанность, любовь. Благодаря ей я поверил в себя, когда я особенно этого хотел, и «временная» совсем не то слово, которое к ней применимо. Анне-Лиз — само постоянство и доброта, и в отличие от всех нас у нее нет тщеславия. Она просила только позволить ей отдавать, даже когда ей потребуются огромные усилия для этого. Мы, гордые Клавели, в подметки ей не годимся.

Леди Гертруда возмутилась:

— Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь этот так называемый образец совершенства?

— Да, тетушка, — сказал он отрывисто, — вероятно, любил… и люблю и теперь.

Верный своему слову, Дерек не успокоился. Он отправился в Лондон, где провел несколько месяцев в поисках Анне-Лиз с помощью фирмы, занимавшейся частным розыском. Когда все эти усилия ни к чему не привели, ему пришла в голову мысль найти тех, кого мог знать Уильям Девон. И однажды вечером, глядя из окон своего дома в Мэйфере на лондонские крыши, он вдруг вспомнил про Ханну Морли, бывшую домоуправительницу Девонов, работавшую у них до их отъезда в Китай. Как раз перед смертью Уильям Девон получил от нее письмо, где Ханна Морли просила его найти работу для ее дочери. Она слышала, кроме того, что в Индии много желающих жениться молодых людей. Письмо пришло из Тоттенхэма.

К полудню поверенные Дерека связались с наемными агентами в Тотенхэме. Спустя две недели они натолкнулись на имя Анна Морли, которую послали в семью в Калькутту. Анна или Анне-Лиз? — заинтересовался Дерек. Ее адрес оканчивается на «округ Хэндон».

Вскоре Дерек нашел Ханну Морли, но не Анне-Лиз.

— Дорогой мой, — увещевала его миссис Морли, — я не видела мисс Девон с тех пор, когда она была ребенком. Я только получала письма от миссис Девон и его преподобия, упокой Бог его душу. И письма приходили всегда из Китая. Я не думаю, что у них есть родственники в Англии. Бедняжка.

Расстроенный Дерек уже собирался уходить, когда Ханна прищелкнула языком.

— А знаете, тут есть старый профессор, друг его преподобия мистера Девона, который учился в Кембридже. Сандерс или Сандерстоун или что-то вроде этого. Не могу сказать, где он сейчас после стольких лет, но он и его преподобие учились вместе в общественной школе. Попытайтесь найти его.

Первым же поездом Дерек отправился в Кембридж. «Профессора Сандерса» могло и не быть в природе, но вдруг он существует и Анне-Лиз укрылась именно у него? И действительно, уже после обеда он нашел дом профессора Сандервиля. Закрытый плотно, как подвал банка, дом был, очевидно, пуст, и надежды Дерека опять рухнули. Снова разочарованный, он, понимая всю безнадежность ситуации, все же постучал в дверь дома на противоположной стороне улицы. Корнуолец, судя по акценту, среднего возраста мужчина открыл дверь. Когда Дерек описал профессора и Анне-Лиз Девон, человек кивнул.

— Я видел их. Четыре месяца назад они уехали в Индию. Профессор — член какого-то лондонского исследовательского общества.

Обрадованный поначалу Дерек пришел в ужас: если Анне-Лиз невозможно было найти в Лондоне, то как же найти ее в Индии?

— А вы не знаете хотя бы, в каком городе они остановились? — спросил он с отчаянием.

— Не могу сказать. Может, спросить в университете? На факультете антропологии. — Человек закрыл дверь, затем полуоткрыл. — Эта мисс Девон — настоящая красавица. Жаль, что она отправилась в такое унылое место, как Индия. — Он снова закрыл дверь.

Дерек навел справки в университете и узнал, что профессор Сандервиль является членом Королевской британской исследовательской лиги и отправился в путешествие по нескольким городам Индии, начиная с Дели. К сожалению, никто не знал его точного маршрута, поэтому поиски могут занять многие месяцы.

Дерек уезжал из Кембриджа почти в отчаянии. Вернувшись в свой дом в Лондоне уже к ночи, он прошел прямо в спальню. Там, налив полный стакан бренди, он сел на кровать. Он пил и смотрел на звезды, просвечивающие сквозь сумерки за окном. Анне-Лиз ушла, практически умерла для него. Он мог ждать год или больше, пока Сандервиль вернется в Англию, и надеяться, что Анне-Лиз возвратится с ним. Хотя Дерек был уверен: она не вернется. Она любила Индию, а в Англии ее ждут лишь унижения. Профессор же, когда вернется, может и скрыть ее местонахождение.

Сумерки были шелковыми, окутывающими, звезды — как вышитая драгоценностями вуаль. Он представил себе Анне-Лиз: ее волосы, темные, как наступившая ночь, ее глаза, яркие, как эти звезды, делающие очарование ее лица неуловимо таинственным. Мысль, что он никогда ее не увидит, делала оставшиеся дни его жизни серыми, как пыль. Ему не нужно было много пить, чтобы понять: он любит ее. Эта уверенность росла в нем, и каждый прошедший час делал утрату еще необратимее. Он принимал Анне-Лиз легко, а теперь все так безнадежно! Он нуждался в ней как поэт, хватающийся за фразу, обещающую превосходный конец его произведения. В самые мрачные часы она дала ему возможность выжить и сохранить человеческое достоинство. Аристократка или нет, она подходила ему, как будто была рождена любить его. И однако Анне-Лиз никогда не говорила о любви. Может, она просто жалела его?

Чем дольше он сидел и сражался с демонами сомнения в душе, чем больше он вспоминал непроизвольную радость Анне-Лиз, когда он занимался с ней любовью, тем больше убеждался: она любит его. Если бы не любила, то никогда не смотрела бы на него глазами, полными восторга.

А он, Дерек, отплатил ей позором, который заставил ее бежать от него в страхе и унижении. Его прекрасная кристальная Анне-Лиз!

Он отправился домой в Сассекс.

— Я еду в Индию, Роберт.

Роберт посмотрел на брата недоверчиво.

— Ты шутишь? Ты, конечно, понимаешь, что Анне-Лиз правильно сделала, уехав из Англии? Что за жизнь у нее была бы здесь, где она может стать лишь предметом дальнейшего скандала? Она никогда не вернется.

— В этом-то и дело, — ответил ему Дерек, доставая из шкафа и бросая на кровать вещи, которые собирался взять в дорогу, — она никогда не придет ко мне, поэтому я должен поехать к ней.

— Но твоя жизнь здесь, в Англии. Ты не сможешь жениться на ней. К тому же даже женитьба не погасит сплетен. Как она сможет вынести такое унижение?

— Ей не придется. Я еду к ней на ее условиях, не на моих.

— Ты собираешься жить в Индии? — Роберт был поражен. — А как же политика? А как же с титулом? Все радости любви не стоят того, чтобы похоронить себя в этой Богом забытой Индии!

Дерек убрал руку Роберта со своего плеча очень спокойно, что было не похоже на него:

— Титул потерял для меня свою привлекательность, он твой. Я кое-что понял в последнее время. Я никогда не ценил высоко то, что было мне дано, а только то, что приходится отвоевывать. Если я останусь здесь, в Клерморе, я буду жить вполсилы, так же, как, вернувшись из Индии, когда я был получеловеком. Анне-Лиз стала второй моей частью и настолько существенной, что я не смогу жить без нее.

Он запихал оставшиеся вещи в чемодан и приказал слуге отнести багаж вниз. Быстро обнялся с Робертом.

— Я напишу из Дели. Желаю, чтобы твоя первая речь в палате лордов была удачной.

— Но, Дерек, — Роберт как будто оцепенел, в то время, как его брат начал спускаться по лестнице, — что я скажу Мариан?

Дерек не обернулся.

— Не унывать и большого счастья с графом!

12 ноября 1856 года Анне-Лиз и профессор Сандервиль были уже в Дели.

— Ну, Анне-Лиз, нравится вам Дели? — спросил профессор Сандервиль, вынул большой носовой платок и, сняв пробковый шлем, вытер пот со лба. Его серо-коричневый костюм из практичного льна резко контрастировал с пестрыми цветами беспокойного делийского рынка; его внешность мышонка противоречила внушительной шотландской трости с набалдашником из слоновой кости в виде головы этого самого слона. Его ботинки, как и юбки Анне-Лиз, были покрыты красной пылью; несмотря на шлем, его оттопыренные уши были загорелыми после раскопок в Семи Городах. Маленькие нафабренные усы профессора и густые, похожие на бараньи котлеты бакенбарды, как-то не сочетались с его шаркающей походкой.

Анне-Лиз улыбалась ему из-под широкой соломенной шляпы: голубые глаза мистера Сандервиля живо напоминали ей энергичного Уильяма Девона.

— Дели так велик, даже рынок здесь огромный! Боюсь, я потеряла представление, где мы находимся, так далеко мы от улицы Ткачей!

Мартин Сандервиль пожал плечами.

— Не беспокойтесь. У нас еще четыре часа до чая у комиссара. Даже если мы потеряемся, у нас хватит времени на поиски.

Профессор пробирался вперед, собираясь показать Анне-Лиз ряды торговцев шелком. Она терпеливо следовала за ним. Благодарная мистеру Сандервилю за все его усилия развлечь ее, она старалась выглядеть вполне довольной с момента отплытия из Англии. Притворяясь заинтересованной возвращением в Индию после путешествия в Англию с ее опекуном, она ничего не рассказывала ему о своих отношениях с Дереком. Профессор Сандервиль, казалось, чувствовал, что ее грусть вызвана не одной только смертью отца, но относил это на счет того, что Анне-Лиз находилась в стесненных материальных обстоятельствах, и ни о чем не спрашивал. Конечно, он понимал, что у нее совсем нет капитала, и потому, принадлежа к солидной торговой семье, имел возможность настоять, чтобы она разрешила обеспечить ее скромным доходом на все время.

Если бы Сандервиль знал, что ее гнетет одиночество, он был бы гораздо более обеспокоен. Яркие медные кувшины, висевшие на открытом базаре, улавливали солнце, как золотые фонари. Анне-Лиз была поражена нищетой в Дели, и это впечатление камнем легло на ее душу.

Хотя между Анне-Лиз и Дереком пролегли многие тысячи миль, она все равно слышала звук его голоса. Бегство в Индию было ошибкой. Тяжелый запах растопленного масла в горшках вдруг напомнил ей о верховой прогулке с Дереком за пределы Канпура. Прошло уже два месяца, как Анне-Лиз покинула Англию, однако до сих пор ее охватывал ужас, когда она вспоминала бал в Брайервуде! Особенно поцелуй Дерека и Мариан Лонгстрит. Она знала, что ничего теперь не значит для Дерека. Их любовь была для него проходящей, дурно выглядящей связью. Слезы застилали туманом ее глаза. Конечно, у нее никогда не было прочного места в его жизни, но почему он не мог положить конец их отношениям спокойно, вместо того…

Анне-Лиз вдруг поняла, что, увлекшись нахлынувшими воспоминаниями, она потеряла из виду профессора Сандервиля. Море туземцев колыхалось перед ней. И нигде среди тюрбанов и сари не было видно пробкового шлема. Жало тревоги укололо ее; Анне-Лиз вытянула шею, чтобы высмотреть профессора. Вдруг широкая, знакомая грудь в голубом с золотом мундире уперлась в нее.

— Дерек, — прошептала она.

— Нет, мисс, — ответил баритон с легким ирландским акцентом. — Это я, сержант Конран О'Рейли, к вашим услугам.

Чтобы рассмотреть его, ей пришлось задирать голову. Край шляпы Анне-Лиз тоже приподнялся, и сержант увидел ее испуганное лицо. Она смотрела на этого рыжего гиганта, который испытующе усмехался с обезьяньей простотой.

— Не хотел испугать вас, но базар — не место для молодой леди, чтобы ходить одной, если не возражаете, что я так говорю.

— У меня был сопровождающий… профессор Сандервиль, — заикаясь сказала она, чувствуя себя идиоткой, — но он, кажется, исчез. Он сума сойдет, когда сообразит, что я потеряла его.

— Вы сами кажетесь немножко сумасшедшей сейчас, — произнес сержант О'Рейли тихо. Внимательно посмотрев на Анне-Лиз, он предложил ей руку. — Могу я проводить вас?

— Нет, спасибо, — сказала она быстро, затем смягчила свой отказ: — Вы очень высокий, а он носит пробковый шлем. Не могли бы вы?..

— Сыграть роль маяка? — Он усмехнулся и стал оглядываться. Через несколько секунд он кивнул. — Идите за мной и не беспокойтесь, меня не так легко потерять, как вашего профессора.

Чувствуя неуверенность от того, что ее сопровождает незнакомец, Анне-Лиз, подняв свои юбки, следовала за ним сквозь давку. Через несколько минут сержант О'Рейли нашел профессора Сандервиля, который с беспокойством осматривался кругом. Сандервиль стал протискиваться сквозь толпу, когда заметил О'Рейли, махавшего ему своей здоровенной рукой. Минутой позже он увидел Анне-Лиз и заулыбался.

— Анне-Лиз! — он облегченно поймал ее за руку. — Я думал, вас отвлек какой-нибудь торговец.

Вспыхнув от воспоминания о действительной причине происшедшего, она быстро разуверила его:

— Извините, что причинила вам столько волнений. Боюсь, что я просто невнимательно следила за вами. — Она с благодарностью повернулась к своему провожатому: — Большое спасибо, сержант… простите, я забыла ваше имя.