– Ты в порядке? – спрашивает Крис, пока мы ждем выдачу багажа.

– Ага. Просто устала.

Я стараюсь выглядеть расслабленной и не обращать внимания на сотни людей, собравшихся вокруг багажной карусели.

Крис берет меня за руку.

– Я знаю, что мы в реальном мире. – Он понимает меня. Я киваю и шагаю к нему поближе.

Месяцы, проведенные в безопасности нашего уединенного жилища, лишили меня возможности практиковаться в жизни вне кокона. Это глупо. Наверное, у меня развилось некое подобие агорафобии[5], но мы не просто так выбрали побережье Мэна. Нам нравится умиротворенность этого места.

Говорю Крису, что мне нужно сходить в туалет, и смываюсь, пока он не начал слишком обо мне беспокоиться. Дамская комната неудобно расположена после огромной зоны безопасности, и меня подташнивает, когда я, наконец, скрываюсь в кабинке. Конечно, в помещении неприятно пахнет химическими чистящими средствами, тут очередь, женщины толпятся возле зеркал, младенцы какают, и…

Я прислоняюсь к двери кабинки и стараюсь ни к чему не прикасаться руками. Господи, я вся взмокла, и телефон дрожит в руках, когда я звоню.

– Это эскорт-услуги, которые я заказывал? – немедленно отзывается Сабин. – Я не хочу слышать никаких жалоб по поводу ситуации с домом на дереве, ясно? Сейчас это на пике моды. И тебе лучше принести костюм русалки, который я просил, или сделка отменяется. К тому же платить я тебе буду из своей банки с монетами.

Голос друга прорывается сквозь мою панику, и я облегченно смеюсь.

– Костюм русалки? Серьезно?

– Ох. Блайт, – вздыхает он с притворным разочарованием, – решил, что это не ты. Но костюм русалки не обсуждается. Я буду выглядеть в нем чертовски привлекательно. Э… то есть, она будет. Верно. Это не для меня. Это было бы странно, – он замолкает, – или нет?

– Сабин?

– Да, Блайт?

– Мы в Сан-Диего.

– И у тебя такой… счастливый голос. Что происходит?

– Это глупо. Просто… очень много людей, шума и всякого дерьма, и что-то мне тяжко это дается.

– Сейчас девятнадцатое декабря. Конечно, такая картина повсюду, черт побери. Как только выберешься из аэропорта и центра города, станет лучше.

Красный свет над туалетом меня раздражает. Он как будто ждет, что я усядусь на заразное сиденье, а этого не произойдет. Я хмуро смотрю на унитаз, а потом поднимаю ногу и нажимаю кнопку спуска. Лампочка снова загорается красным.

– О господи, ты писаешь, пока разговариваешь со мной? – восклицает Сабин.

– Нет, я просто на минутку спряталась.

– Я не против. Просто боялся что-нибудь пропустить, так как тоже пошел в туалет. Подумал, вдруг мы с тобой одновременно писаем во время разговора.

– Ну уж нет. – Я нервно постукиваю ногой.

– А что это за звук?

– Я стучу ногой.

– Прекрати немедленно. Дама в соседней кабинке может решить, что ты подаешь ей сигнал о сексе, словно ты туалетный сенатор[6] или кто там еще, ждущий активных действий. Если, конечно, тебе это не нужно, тогда прекрати, Сенатор.

– Сабин! Я таким не занимаюсь! К тому же, думаю, этот сигнал только для мужских кабинок.

Но я все же прекращаю стучать.

– Би?

– Да?

– Выметайся нафиг из туалета, хватай сумки и вали на солнышко. На улице шикарно. Лучше, чем в твоем зимнем Мэне.

– Ладно, – соглашаюсь без особой уверенности.

– Сладкая моя, – настаивает мой собеседник, – проваливай к чертовой матери из туалета и иди сюда за любовью Сабина!

Я отдергиваю телефон от уха и хихикаю.

– Хорошо-хорошо!

– Скоро приду к тебе домой, глупышка.

Я отключаюсь и несколько раз ударяюсь головой о дверцу, пытаясь собраться с мыслями. Это унизительно, и не хочется, чтобы Крис видел меня такой, хотя он не придаст этому значения, потому что видел меня и в худшем состоянии. И вообще он приложил столько усилий, чтобы организовать эту невероятную поездку и вытащить нас сюда, а я веду себя как идиотка.

Раздается сигнал сообщения.


Сабин: Проваливай из туалета. Я люблю тебя, тебя и русалок.


До выдачи багажа я добираюсь уже во вполне вменяемом состоянии.

Когда мы, наконец, в огромном арендованном внедорожнике направляемся прочь от аэропорта, я испытываю настоящее воодушевление. Невозможно игнорировать потрясающий пейзаж залива. Сейчас только полдень, и хотя мы встали в три часа ночи по восточному побережью, я вдруг ощущаю прилив сил. Суровые температуры Новой Англии действительно остались позади, и когда я опускаю окно, то ни на секунду не скучаю по ледяному зимнему ветру с Атлантики.

– Здесь, должно быть, почти двадцать градусов! – с восторгом замечаю я, пока ветер играется с моими волосами.

Крис указывает на приборную панель.

– Двадцать два. Неплохо, да? Тепло для этого времени года, и дальше прогноз еще лучше.

Я надеваю солнцезащитные очки и любуюсь пейзажем: солнечные блики на воде, наполненные пассажирами круизные лайнеры, маленькие шустрые катера. Ко мне возвращается ощущение лета. Солнце определенно пойдет мне на пользу.

– Странно встречать Рождество без снега. Я еще никогда не ездила в теплые штаты во время зимы, – признаюсь я.

– Нет? Думаю, это будет непривычно, но тебе понравится. Не традиционные для Новой Англии праздники, но мы хорошо повеселимся.

– Обязательно. – Я кладу руку ему на плечо и поглаживаю пальцами затылок.

В прошлом году мы впервые встречали Рождество в штате Мэн, но до этого Крис всегда на зимние каникулы брал свою семью в какую-нибудь дорогую экзотическую поездку.

– Ты привык к Гавайям, Таити и тому подобному, да? Переживешь скучный Сан-Диего?

Он смеется.

– Я очень рад здесь оказаться. Прекрасный город.

– Спасибо, что все устроил, Крис.

– Мы останемся вместе, – уверенно заявляет он. – Раз Сабин на праздники здесь, значит, мы тоже будем. Без вопросов. Для меня это так же важно, как и для тебя. Я понимаю, что вы очень близки и ты сильно по нему скучаешь.

– Кажется, он был слишком занят, мы не часто разговаривали в последнее время, – говорю я.

Когда Сабин только переехал сюда, мы часами общались по телефону и переписывались, но шли недели, месяцы, и, наверное, все труднее становилось найти время. Пока мы здесь, я планирую как следует искупаться в любви Сабина и, конечно, всех остальных тоже. Эстель, Эрик и Джеймс приедут послезавтра, и на другой машине.

– Сабин много работает. Заходила на сайт компании? – спрашивает Крис. – У них там куча фотографий с просто невероятными конструкциями, и я предполагаю, что он многому научился. Ему это очень пойдет на пользу.

Не знаю даже, Крис пытается убедить меня или самого себя.

Мы едем на север в Ла-Хойю, делая быструю остановку в супермаркете и загружая машину покупками. В типичной для себя манере Кристофер Шепард не позволяет мне платить, и я обещаю себе, что в следующий раз улизну из дома и вернусь с дорогими стейками в качестве расплаты.

И только когда мы подъезжаем к дому, я понимаю, что никаких стейков не хватит, чтобы расплатиться.

– Господи боже, что ты наделал?

– Что такое? – интересуется Крис с невинным видом. – Это Ла-Хойя. Чего ты ожидала?

– Кристофер Шепард! – пораженно восклицаю я.

Дом, который больше похож на особняк, стоит у самой воды. Я сейчас даже слов подходящих не в силах подобрать. Судя по фасаду этого современного… дворца… очевидно, что внутри он роскошен.

– Кристофер Шепард! – снова повторяю я.

Он смеется.

– Нам нужен достаточно просторный дом, чтобы все поместились. И кто знает, где будут спать Джеймс и Эстель? Я не знал, нужна им одна комната или две…

– Это… это! – заикаюсь я, – это должно стоить целое состояние. Слишком дорого.

Крис пожимает плечами и становится более серьезным.

– Не уверен, осознаешь ли ты, сколько у нас есть денег.

Я останавливаю на нем взгляд.

– Уже начинаю понимать.

– Это всего лишь деньги. И у меня очень смешанные чувства по этому поводу. – Хотя машина уже припаркована, Крис сжимает руль и смотрит сквозь лобовое стекло. – Часть меня желает просто все просадить, чтобы от моего отца ничего не осталось. А другая часть хочет потратить на что-то хорошее, например, на самое лучшее обучение или сумасшедшие каникулы. Эти деньги олицетворяют дерьмовое прошлое, но, возможно, они также олицетворяют… то, что мы все еще здесь. Мне хочется наслаждаться моментом. Вместе с людьми, которых я люблю, своими близкими. Невинное баловство, которое мы заслужили. Кроме того, – добавляет он, поворачиваясь ко мне, – ты же знаешь, что я счастлив везде. Мы все. Взгляни на Сабина. Он не берет денег и живет в домике на дереве. Мы не нуждаемся в роскоши. Просто развлекаемся.

В чем-то Крис прав. Хоть Шепарды и отдыхают на элитных курортах, они отнюдь не снобы. Черт побери, они миллион раз лазили по колено в грязи, выискивая моллюсков после отлива, и работали по дому как ломовые лошади. Эта семья не боится грязи и тяжелого труда.

Я открываю дверцу автомобиля.

– Тогда давай исследуем дом и немного развлечемся, пока остальные не приехали.

Массивный белый квадратный особняк раскинулся по всей территории, и даже Крису приходится повозиться с ключами, чтобы войти.

Дверь распахивается, и он замирает, оглядывая чудовищных размеров первый этаж с окнами во всю стену, из которых открывается прекрасный вид на Тихий океан.

– Ладно, возможно, я немного переборщил.

На исследование мы тратим целых двадцать минут. Бросаем багаж в спальне с видом на океан и потолочным окном, а затем выгружаем продукты на кухне. Хотя подобная комната у нас в Мэне тоже огромная, в этой настолько современная техника, что мне страшно тут ко всему прикасаться.

Крис шарит по полкам в поисках стаканов.

– Выпьем?

Я киваю.

– Грязный мартини. С кучей оливок.

– А-а, алкогольный напиток. – Он бросает мне пакетик чипсов. – Тогда нам надо поесть, иначе окажемся на полу.

Купленный нами авокадо спелый и мягкий, гораздо более насыщенного цвета, чем в магазинах дома. У меня получается самое вкусное гуакамоле[7], которое когда-либо пробовала. Мы разваливаемся в шезлонгах на веранде, едим чипсы с соусом и как завороженные любуемся океаном.

– Это уже самое лучшее Рождество в моей жизни, – сообщаю я.

– Рад, что ты счастлива.

Я звоню Сабину, но попадаю на голосовую почту, поэтому пишу сообщение, чтобы он приезжал сюда.

– Он наверняка уже в пути, – говорит Крис. – Будем надеяться, что пятидесятилетняя машина, которую он купил, выдержит испытание.

Желудок сжимается, а тело полнится предвкушением, пока я жду появления своего друга. Мартини не помогает успокоиться, и я нервно съедаю половину пакета чипсов с тортильей, продолжая смотреть на часы.

Крис дремлет в своем шезлонге, и следующие два часа я все больше злюсь на Сабина. Трижды звоню ему и отправляю фото с нахмурившейся рожицей.

Ничего.

Переодеваюсь и решаю прогуляться к воде, пока Крис спит. Ноги утопают в песке, я гуляю по кромке воды. Должно быть, у нас личный пляж, потому что кругом очень красиво, тихо и спокойно. Не может быть, чтобы Сабин не появился в ближайшее время.

Я звоню Джеймсу и рассказываю, какой у нас обалденный дом, потом отправляю Эстель и Эрику фотографии с пляжа. Он сильно отличается от скалистых берегов штата Мэн, и мне легко поддаться мечтам и эйфории, лежа на песке, не заботясь о том, что промокну. Вода совершенно не теплая, но на мне купальник, поэтому я срываю платье и ныряю в океан. Шок от холода заставляет организм забыть о перелете через несколько часовых поясов, и я издаю ликующий вопль, когда выныриваю на поверхность.

– Ненормальная! – слышу я с веранды.

Резко поворачиваю голову, ожидая увидеть Сабина, но это перегнувшийся через перила Крис.

– Знаешь, тут вообще-то есть бассейн! – кричит он мне.

– Это не одно и то же. Мне хотелось окунуться в настоящий калифорнийский океан.

Только вот я дрожу, поэтому гребу по небольшим волнам к берегу и хватаю с песка платье. Проверяю телефон.

Ничего.

Прикрываю ладонью глаза и смотрю на Криса.

– Ты получал сообщение от Сабина?

– Нет, – качает он головой. – Очень странно.

Я быстро шагаю к дому и заворачиваюсь в полотенце.