Элизабет Гейдж - Близость

Отведя взгляд от дочери, она подползла к разложенным краскам и бумаге.

— За работу, крошка, — сказала она. — У нас мало времени.

Сумерки быстро сгущались в комнате. Джил подняла кисть, окунула в пузырек с черной краской и начала рисовать.

Джил работала быстро, восхищаясь собственным искусством. Рисунок уже принимал очертания. Джил нашла красную краску, потом зеленую и любовно, медленно заполнила контуры. В голове как-то странно звенело, тело, казалось, превратилось в провод высокого напряжения. Она неожиданно поняла, что времени почти не осталось. Конец близился.

Но Джил сохраняла спокойствие. Скоро картина была завершена.

— Вот, — удовлетворенно вздохнула она. — Что ты об этом думаешь?

Мег молчала, вытирая слезы с глаз, но с интересом разглядывала рисунок.

— А теперь, — продолжала Джил, — мне нужно на минутку в ванную. Я сейчас вернусь. Не бойся, лапочка. Я буду разговаривать с тобой из ванной. Хорошо?

Джил взяла сумочку, отправилась в ванную и начала снимать косметику, включая фальшивую родинку на щеке. Лицо в зеркале казалось таким же пустым, как белая бумага, на которой она так старательно нарисовала портрет всего несколькими минутами раньше. Это немного утешило Джил. Теперь у нее был чистый холст, который можно опять раскрасить.

Послышалось тихое пение. Сначала Джил подумала, что это Мег мурлычет что-то в спальне, но тут же поняла, что это мелодия из прошлого слетает с ее собственных губ. Это была знакомая песня, хотя название она припомнить не могла. Ноты следовали одна за другой естественно, без заминок и фальши.

Джил не замечала, как неряшливо ложится на лицо грим, как смазываются линии, наоборот, казалась себе настоящим совершенством: теперь ее образ соответствовал придуманному до мельчайших деталей.

Когда работа была закончена, единственной кричащей нотой оказались короткие черные волосы. Джил сунула руку в сумочку, достала парик и быстро натянула. Нельзя терять времени. Только маска может спасти ее, и только если поторопиться.

Джил еще раз взглянула в зеркало: все идеально… если не считать слез, катившихся по лицу. Она осторожно вытерла их и поспешила в комнату. Мег, сидевшая на полу, удивленно взглянула на мать.

— Разве я не великолепно выгляжу, детка? — спросила она.

Мег перевела взгляд с рисунка на мать и снова на рисунок.

— Правильно, малышка, — пробормотала Джил. — Я выгляжу совсем как леди, правда?

Она встала на колени около спортивной сумки и вынула пистолет. Потом в последний раз выглянула из окна. Наступала ночь.

Джил с нервным, почти смущенным смешком повернулась к дочери.

Чикаго, Иллинойс. Полночь

Город изменился.

Паутина шоссе и дорог пересекала окраины и бедные районы, где работала Холли двадцать пять лет назад. Новостройки испортили, исказили пейзаж, вырывая целые кварталы домов и ветхих многоквартирных зданий.

Темнота делала местность еще более неузнаваемой. Холли Флеминг нерешительно присматривалась к окружающему пейзажу через лобовое стекло. Надежд почти не оставалось. Возможно, дом уже давным-давно снесли.

Кел снова и снова мучился вопросом, правильно ли он поступил, приехав сюда. Почему женщина с таким уродливым прошлым, как у Джил, должна вернуться туда, где переживала худшие моменты своей жизни? Это казалось безумием.

Но необходимо все проверить. А этот след был единственным, который мог привести к беглянке.

— На следующем углу поверните влево. Это здесь, я уверена.

Кел свернул влево на древнюю улочку, застроенную ветхими домишками, бывшим пристанищем фабричных рабочих.

— Да, — кивнула Холли, — я права. Езжайте чуть дальше.

Кел медленно объехал квартал, потом, следуя указаниям Холли, свернул за угол.

— Если бы я только могла вспомнить… — пробормотала Холли. — В названии улицы было что-то женственное.

— Женственное? — удивился Кел.

— О, я ничего больше не узнаю. Это было столько лет назад! Я совсем состарилась и потеряла память.

Кел вел машину через острые осколки и брошенные автомобили, как по минному полю. Нигде ни души. Дома и тротуары были покрыты непристойными рисунками и надписями. По всей видимости, район поделили между собой шайки хулиганов и гангстеров.

— Вот! — неожиданно вскликнула Холли, показывая куда-то в сторону.

Кел взглянул на табличку с названием улицы — Роуз-стрит.

— Теперь налево, — взволнованно выдохнула Холли.

Детектив повернул баранку. Эта улица выглядела чуть получше. Но, очевидно, здесь тоже никто не жил, кроме случайных бродяг.

— Остановите машину, — попросила Холли.

Кел нажал на тормоза, прямо на середине мостовой. Здесь не приходилось беспокоиться о нарушении правил дорожного движения — вряд ли кто за последние годы проезжал по улице.

— Сюда, — велела Холли. — Белый фасад с высокими окнами наверху.

Кел нерешительно подвел машину к крыльцу, стараясь не наехать на осколки стекла, подозрительно оглядел улицу, боясь столкнуться с хулиганами или грабителями. Находиться здесь было небезопасно.

Он вынул фонарик из отделения для перчаток и вышел из машины. Холли быстро шагала впереди него к дому. Теперь в огрузневшем теле проглядывала былая энергия молодой служащей департамента социального обеспечения, стремившейся спасти как можно больше несчастных людей из лап голода и насилия.

Подходя к дому, Кел почувствовал, как по спине прошел озноб. Он думал о Джил Лазарус, женщине, известной всему миру своим богатством, красотой, легендарным мужем, прелестной дочерью. Неужели возможно, что она сейчас находится здесь, в этом ужасном доме?

В этом было что-то страшное, почти мистическое.

Холли первой добралась до входной двери, но постучался Кел — громко, несколько раз. Ответа не было.

— Вряд ли здесь закрыто, — пробормотал сыщик, поворачивая ручку. Но, как ни странно, дверь оказалась запертой. Кел в сопровождении Холли двинулся к боковой двери. Цементная дорожка провалилась в нескольких местах, и идти было нелегко. Бетонное крыльцо, ведущее к черному ходу, отошло от стены, оставив зияющую щель дюймов в шесть. В траве валялась оторванная ставня, краска на двери давно облупилась. Кел тронул ручку. Она со скрипом подалась, и дверь повисла на одной петле.

Тонкий луч света пробежал по кухне, выглядевшей как одна из сотен подобных в таких же заброшенных домах.

На поду валялись пивные банки, использованные презервативы, окурки сигарет с марихуаной, бутылки из-под дешевого вина. В воздухе стояла неистребимая вонь мочи и гниющего дерева.

Кел молча постоял, озираясь. Потом взглянул на Холли. Та казалась испуганной.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Словно все случилось вчера, — прошептала она. — Дом, конечно, не был таким заброшенным, но меня и тогда преследовало ощущение, будто он населен привидениями.

Она глубоко вздохнула.

— Хотите подождать здесь, пока я все осмотрю? — спросил детектив.

Холли ничего не ответила. Она, казалось, совершенно потеряла самообладание.

— Где вы отыскали ее в первый раз?

— Спальня… нет, погодите. Подвал.

— Я пойду туда. Оставайтесь здесь, — велел он.

Кел вынул револьвер и вышел. Холли слышала скрип половиц в гостиной, шорох разбрасываемого мусора. Она стояла в кухне, чувствуя, как прошлое, словно кольцо гигантского удава, обвивает ее. Перед глазами стояло лицо Джил Сандберг, прекрасное, молчаливое, пустое.

Холли вспомнила о спальне, где нашла акварели малышки, о чистых простынях, которыми та застилала постель.

Подталкиваемая, притягиваемая неведомой силой, она, забыв о Келе, направилась к лестнице. В окна светили уличные фонари, тускло освещая ступеньки.

— Джил! — тихо позвала Холли. Ответа не было.

Холли осторожно, нерешительно начала подниматься наверх. Доски громко скрипели под ногами. Добравшись до площадки, Холли откашлялась.

— Джил!

Молчание окутало ее пыльным саваном. Холли огляделась и вздрогнула: спальня детей, та, что справа. Давно оставшийся в прошлом день снова вернулся. Она почти слышала, как ее напарник, имя которого давно выветрилось из памяти, шарит в соседней комнате.

Дверь в спальню была открыта. Холли направилась туда. И остановилась, как вкопанная. К дальней стене был прислонен рисунок.

Холли ринулась вперед, подняла листок бумаги, поднесла к окну. Неясный свет упал на рисунок, и Холли затаила дыхание.

Именно этот портрет она уже видела двадцать пять лет назад, именно его показывала Келу Уизерсу в Балтиморе. Именно на этот рисунок она четверть века боялась взглянуть.

Холли почувствовала, как подкосились ноги. Теперь она знала, что Кел оказался прав. Джил была здесь, сейчас или раньше.

Это она нарисовала женщину, высокую красивую рыжеволосую с зелеными глазами. Фею-крестную. Она улыбалась и протягивала руку.

Листок в пальцах Холли вздрогнул, словно ожив под действием ее страха. Она отвернулась от окна и осмотрела комнату.

На старом надувном матраце под одеялом лежал ребенок.

— Господи, — пробормотала Холли. Подойдя ближе, она встала на колени и коснулась крохотной кучки. Младенец не шевелился.

— О, Боже, Боже! — вскрикнула Холли. — Кел! Сюда, быстро! Здесь маленькая девочка! Маленькая девочка!

Но Кел не слышал ее. Он стоял в подвале у печи, держа на руках мертвое тело Джил Лазарус. Струйка крови, вытекшая из пулевой раны в виске, почти высохла. Одежда была покрыта пылью, а парик, сдвинутый набок силой выстрела, едва держался на голове.

Но впервые на памяти Кела по лицу Джил разлилось выражение безграничного покоя.

Фармингтон, Лонг-Айленд. Год спустя

Лесли сидела в парке одна под тем самым дубом, где всего полчаса назад играла с Терри Бейером.

Терри уже был дома, и через несколько минут Лесли сядет в машину и вернется в Джонсонвилль. В офисе, как всегда, полно работы. После смерти Росса на плечи Лесли легла вся ответственность. Она теперь президент «Уилер эдвертайзинг». Маленькая компания стала ее прочной связью между прошлым и будущим, и Лесли была благодарна за это.

Но сейчас она просто не могла заставить себя уехать и все медлила, глядя на зеленый островок травы между двумя корнями огромного дерева, где совсем еще недавно сидел Терри. Это было его любимым местом.

Терри становился все старше и скоро отдалится от нее, это время не за горами. Он уже еле помещался между корнями. И стал слишком взрослым, чтобы верить в говорящие деревья. Ему исполнилось восемь с половиной, и не успеешь оглянуться, как Терри превратится в долговязого подростка. Останется ли тогда в его жизни место для Лесли?

Она постаралась выбросить из головы тревожные мысли и, опершись спиной о ствол, начала разглядывать играющих в парке детей. Все такие маленькие! И за каждым следит мать или старшая сестра, или просто няня.

И никого Лесли не может назвать своим. Возможно, никогда.

Лесли уже прошла долгий путь и видела, как разлетаются мечты под грубыми ударами судьбы. Но она видела также, как рождаются новые надежды и новые цели, и новые таланты возникают, чтобы покорить эти вершины и достичь этих целей. Она пережила потерю любви, только чтобы найти Росса, заботиться о нем и учиться у него.

Да, сейчас она осталась в одиночестве. Терри вернулся домой и, без сомнения, засел за уроки. И скоро с этого дня минет два года, пять лет, десять… Время понесет Терри в его собственное будущее.

Лесли легла на траву, глядя на покачивавшиеся под ветром ветки огромного дуба. К ней на мгновение вновь вернулось детство, звучавшее в отдаленных криках детей. Она вспомнила такой же день, когда еще была жива мать. Лесли играла на качелях рядом с домом, совсем как другие дети сейчас. Под защитой любящей матери, всегда находившейся поблизости.

Через несколько минут она встанет и уедет. Но пока осталось время соединить прошлое и будущее здесь, в этом уютном уголке, набраться мужества для дальней дороги.

Лесли очнулась, почувствовав, как на лицо упала тень. Рядом стояла маленькая девочка, одетая в хорошенькое пальтишко из шотландки и вельветовые брючки. Рыжеватые волосы со светлыми прядками вспыхивали на солнце ярким нимбом. Лицо девочки было в тени, и Лесли не удавалось различить цвет ее глаз.

— Привет, — сказала Лесли, по-прежнему лежа на спине. — Как тебя зовут?

— Мег.

— А меня Лесли. Рада познакомиться.