– Да, вы правы, мы шли за вами. Даже странно, как вы могли нас не заметить.

– В любом случае, мы оба рады, – Салим по-хозяйски похлопал по Настиному бедру, и она сжалась от неясного страха. – Выпить, девочки?

– Тут нам будем гораздо удобнее, чем в вашем отеле, – просиял Мустафа, – тут полно всякой еды, и есть отдельные комнаты. Мы все можем остаться ночевать. Мира, пойдем, я покажу тебе дом.

Голодный блеск в его темных глазах недвусмысленно давал понять, что экскурсия по дому – это всего лишь деликатное прикрытие для того, чтобы очутиться в ближайшей спальне.

– Мустафа, понимаешь, – сдавленно сказала я, – мы… любим девушек!

До него не сразу дошло, что я имею в виду.

– Мы тоже любим девушек, – рассмеялся Салим.

– Нет, ты не понимаешь, – покачала головой я, – мы любим только девушек. И… Как бы тебе объяснить… В общем, мы сюда пришли, чтобы…

Салим перестал улыбаться. Мустафа нервно сглотнул и недоверчиво на нас уставился.

– Мы сразу хотели объяснить, но… не решились, – зачастила я, прекрасно понимая, что версия моя хлипкая и критики не выдерживает.

– Да, – ожила Настасья, – мы для этого с вами и познакомились.

– Чтобы прийти сюда? – озадаченно спросил Салим.

Настя мелко закивала головой и заискивающе улыбнулась. С моей точки зрения, надо было быть полным идиотом, чтобы ей поверить. Мустафу и Салима могло оправдать только нехилое количество алкоголя, уничтоженного ими в ночном клубе.

– Подождите, – на смуглом лице Мустафы появились косвенные признаки некой мозговой деятельности, – но откуда же вы узнали про наш… дом?

– А нам спасатель сказал, – ответила Настя, – на пляже.

– Какой еще спасатель? – насупился Салим.

– Ну такой, – неопределенно махнула рукой она, – в золотых трусах.

Я вспомнила мускулистого пляжного бога и мысленно зааплодировала изобретательности моей подруги.

– Али! – ахнул Салим. – Я давно говорил, что с ним надо разобраться. У парня слишком длинный язык.

– И не только язык, – глухо хохотнул Мустафа, – все курортницы только о нем и говорят. Хозяин отеля пристукнет тебя, если с Али что-нибудь случится, ведь он – одна из главных достопримечательностей города.

– Так, значит, вы… Хотите стать нашими клиентками? – Подозрительно сузил глаза Мустафа.

Я взяла со стола первый попавшийся порножурнал, открыла его на центральном развороте и сунула под нос Настасье.

– Правда, она прелесть?

С разворота похотливо улыбалась голая негритянка весом в пару центнеров, на ее дряблой ягодице была вытатуирована стодолларовая купюра.

– А вы в курсе наших цен? – Салим хлопнул в ладоши, а потом потер одну руку о другую.

– Нет, но не думаю, что они могут нас смутить, – холодно ответила я.

– Сто долларов в час, – объявил Мустафа.

Я решила, что это обычный турецкий трюк с завышением цены ради эмоционального спектакля – торга в восточном стиле.

– Это грабеж, – возмутилась я, – да в любом публичном доме Европы проститутка стоит дешевле!

Но Мустафа не собирался с нами торговаться, он стоял на своем несгибаемо.

– А у нас столько. У нас работают лучшие девочки со всего мира. Кстати, – он наклонился ко мне так низко, что я почувствовала кисловатый запах его дыхания, – если хотите подзаработать…

– У нас другая специализация, – перебила Настасья, – что ж, эта сумма нас не разорит. Мы согласны.

– Вот и отлично, – улыбнулся Мустафа, – хотя не думал, что так получится… Что ж, вам пригласить всех девочек? Каких вы предпочитаете? У нас и негритяночки есть, и азиатки, кто угодно.

– Мы не любительницы экзотики, – изображая задумчивость, нахмурилась я, – а наших соотечественниц не имеется?

– Нет, – пожал плечами Салим.

Я похолодела. Неужели мы опоздали?

– Как? Вообще нет?

– Они вам не понравятся. Берите лучше других, – посоветовал Мустафа.

– А почему ты решил, что не понравятся? – Я начала вживаться в роль капризной покупательницы живого товара.

– Тощие, на диете сидят, – ухмыльнулся Мустафа, – страшные.

– И все-таки я бы взглянула.

– Но учтите, скидку я не сделаю, – предупредил он.

НАСТАСЬЯ

Вряд ли я когда-либо могла предположить, что в один прекрасный день мне доведется очутиться в таком неприятном месте – турецком публичном доме самого низкого пошиба. Нас привели в комнатку для клиентов, кокетливая лаконичность которой провоцировала в моем организме рвотный рефлекс. Почти все пространство занимала двуспальная кровать, прикрытая алым покрывалом, на котором даже невооруженным глазом можно было рассмотреть многочисленные пятна предсказуемого происхождения. Видимо, и хозяев этого заведения, и клиентов мало заботило такое понятие, как элементарная гигиена.

– Садитесь, – улыбнулся Мустафа, – сейчас приведу ваших красавиц.

Но мы предпочли перетаптываться возле стены. Мустафа даже не предположил, что наша неловкость обусловлена естественным чувством брезгливости.

Когда он вышел, я подняла глаза на Миру и прошептала:

– Спасибо. Если бы не ты, я бы точно сдалась. Устроила бы истерику. Не знаю, что бы они тогда со мной сделали.

– Нетрудно предположить, что именно, – хмыкнула Мира, с отвращением глядя на кровать, – бедные девочки. Попасть в такое место.

– Я всегда считала, что такие девушки сами во всем виноваты, – неуверенно сказала я, – ну скажи, кто их заставлял подписывать контракт с какими-то малознакомыми турками? Они же непрофессиональные танцовщицы! Неужели и правда думали, что их везут исполнять танец живота? Как будто бы в Турции мало своих исполнительниц.

Мира передернула плечами.

– Лучше подумай, как нам отсюда выбраться. Ну, поговорим мы с девчонками, а дальше-то что?

– Можно сделать вид, что они нам понравились, и сказать, что придем завтра, – предложила я, – можно даже оставить аванс. Тогда они не будут трогать девиц, чтобы сохранить им товарный вид. А мы спокойно уйдем и сразу же отправимся в полицию или в посольство.

– Что-то мне не очень охота возвращаться сюда и завтра, – пробормотала Мира.

В этот момент в дверь постучали – неуверенно и тихо.

– Входите! – крикнула Мира.

Дверь открылась, и в комнату вдвинулись две худенькие невысокие девушки, тихие, как тени. Они были похожи, как сестры, – обе тонкокостные и русоволосые, хотя одна из них, по-видимому старшая, когда-то пыталась красить волосы в водевильно-рыжий цвет. Наверное, она давно махнула рукой на собственную внешность – волосы отросли на добрых десять сантиметров у корней. Дешевые бархатные платья и украшения из самоварного золота еще больше подчеркивали неприглядность их внешности. Два затравленных тощих зверька. Девушки смотрели куда угодно, только не нам в глаза. Одна из них села на кровать и принялась меланхолично обкусывать ногти, другая уставилась на Мирины туфли.

– Привет, – неуверенно улыбнулась я.

Они не удостоили меня и взглядом. Я жалобно посмотрела на Миру – может быть, девушки уже давно не в состоянии вступать в вербальный контакт? Может быть, унизительная страшная работа превратила их в некое подобие людей, биороботов, которые способны только на примитивные физиологические действия – принимать пищу, посещать уборную и ублажать мужчин?

– Девочки, вам привет от Оли, – сказала Мира, через голову снимая блузку и вешая ее на ручку двери, чтобы никто из любопытных турков не подглядел за нами в замочную скважину.

Старшая проститутка дернулась, как будто бы получила пощечину.

– Что? – хрипло переспросила она, поднимая серое неухоженное лицо.

– От Оли, – тихо повторила Мира, – мы пришли за вами.

– За нами? – тупо повторила младшая. На вид ей было не больше восемнадцати.

– А ты сама как думаешь? – разозлилась я. – Хочешь сказать, что у тебя было много клиенток-женщин?

Старшая равнодушно передернула костлявыми плечиками.

– Всякие бывали, – у нее был низкий прокуренный голос, – мы здесь уже полгода, всех и не запомнить.

– Ольга сегодня сбежала, так нам так досталось, – пожаловалась младшая, – с нашего счета сняли по пятьсот долларов.

– У вас еще и счет есть? – удивилась Мира.

– Это они так называют, – скривила измученные герпесом губы старшая, – придумали, будто бы мы должны хозяину, Мустафе, по две тысячи долларов каждая. Якобы столько стоили наши билеты и содержание. Когда мы отработаем сумму, сможем уехать.

– Только это западня, – младшая рассмеялась, как будто бы рассказывала что-то комическое, – за каждого клиента нам начисляют пять долларов. А за каждую провинность отнимают десять. У меня вот, например, минус двести долларов счет.

– А у меня минус тысяча пятьсот, – перебила старшая, – и все потому, что пару недель назад я вышла из себя и ударила клиента. Но Ольге хуже всех пришлось. Ее почему-то клиенты любили, по десять человек в день к ней ходило. Ее бы ни за что не отпустили просто так.

– Как ей удалось вырваться? – спросила Мира. – И почему вы не убежали вместе с ней?

– Раз в неделю у нас банный день, – объяснила младшая, – специально для нас топят сауну, чтобы мы могли вымыть голову и привести себя в порядок. Обычно мы ходим все вместе, но сегодня у Ольги был клиент, и она осталась в комнате. Наверное, клиент был хлипкий. Ей удалось ударить его так, что он потерял сознание. Она сбежала через окно. В нашей комнате, где мы спим, окон нет, так что побег не представляется возможным. А здесь – есть, но здесь всегда клиенты. Попробуй с ними справься. Оле просто повезло.

Мой взгляд уткнулся в темный прямоугольник, слегка подсвеченный розоватой настольной лампочкой, – именно она и создавала интимно-пошловатый эффект улицы красных фонарей. Разгадка была слишком проста, чтобы сразу в нее поверить. Выглянув в окно, я удостоверилась, что второй этаж – это не так уж и высоко, и максимум, что грозит смельчаку, спрыгнувшему с этой высоты, – это потеря туфель. Впрочем, в подобной ситуации о таких мелочах, как мода, думать не приходится.

– Так что же мы ждем? Окно выходит на улицу, обратную дорогу мы помним! Мы выведем вас в туристический квартал, а там уж решим, что делать.

Проститутки оживились, старшая локтем подтолкнула младшую.

– Если нас поймают, нам крышка, – обреченно прошептала та, – впрочем, вам тоже.

– Главное, чтобы нас не хватились до того, как мы будем за несколько кварталов от этой улицы, – деловито сказала Мира, – значит, так. Пусть никто из них не понимает по-русски, но чересчур длинная беседа может их насторожить. Поэтому больше не говорим ни слова. Только издаем звуки… Ну, вы меня понимаете. Звуки, которые обычно сопровождают сексуальный акт в порнофильмах. Почему-то мужчинам кошачьи вопли кажутся убедительными.

То, что произошло дальше, было на грани трагедии и анекдота. Четыре барышни – две ухоженные и нарядные, две изможденные и серые от усталости – старательно подпрыгивали на кровати, заставляя оную издавать душераздирающие скрипы. При этом, сдерживая нервный смех, каждая из них тихонько и сладострастно постанывала, так, что у случайного слушателя возникала иллюзия, что он стал свидетелем похабной оргии. Из-за двери явственно слышалось напряженное сопение; я была уверена, что Мустафа и Салим подслушивают вопреки неписаным законам бордельной этики. Искушение было слишком велико – оргия с тремя русскими блондинками и одной брюнеткой в главных ролях.

Время от времени мы замолкали, словно устав от изматывающих сладких ласк. Пятиминутная пауза должна была усыпить их бдительность в тот момент, когда мы навсегда покинем дом и больше не сможем услаждать их слух завываниями с порнографическим оттенком.

Наконец Мира решила, что представление затягивается, и нам пора. Как настоящий лидер, она первой покинула помещение, изящно вскарабкавшись на подоконник и смело шагнув в темноту. Через секунду снизу донесся ее бодрый матерок, и мы поняли, что у беглянки номер один все в порядке.

– Теперь вы, – я благородно пропустила Галину и Юлю вперед, – только быстро и без шума.

Физическая подготовка обеих девушек оставляла желать лучшего, а возможно, их просто недокармливали. Их жизненные силы остались где-то там, на влажных от пота простынях. Галина кое-как справилась с поставленной задачей, правда, она не смогла удержаться от вскрика, когда ее ноги коснулись земли. Впоследствии выяснилось, что она подвернула лодыжку. Но наша изобретательность играла за нас – дежуривший у входа охранник предпочел оставить свой пост, чтобы присоединиться к свидетелям нашего эротического концерта.

Юля едва смогла вскарабкаться на высокий подоконник. Она была такой худенькой и бледной, что я боялась, как бы от удара об землю она не переломилась надвое. Но все обошлось благополучно, если не считать того факта, что безголовая девушка несколько драгоценных минут маялась наверху, не решаясь спрыгнуть с двухметровой высоты.

Что касается меня, то я в очередной раз убедилась, что за любой, даже самый неблагодарный труд человеку положено вознаграждение, иногда неожиданное. Несколько лет подряд я исправно посещала спортивный зал, наверное, я трижды обошла пешком экватор по беговой дорожке, отважно сражалась с гантелями и тренажерами. Кто бы подумал, что моей победой станет не только тугая попа, которая сводит с ума всех мужчин без исключения, но и физическая сила, благодаря которой мне удастся организовать побег двух отчаявшихся русских девушек из турецкого публичного дома.