И пусть моя жажда приключений была омрачена воспоминаниями известного содержания, и пусть все мое существо противилось курортной легкомысленности, но я, взяв волю в кулак, решила – раз уж мне довелось очутиться в стране свободы и любви, я использую этот шанс на полную катушку. В конце концов, не могу же вечно страдать по человеку, подробности чьего лица помнились мне смутно.

Мы прибыли в Бангкок, наскоро приняли душ, привели себя в порядок, и я скомандовала Настасье, что настал час приподнято отправиться на поиски тех, кто мог бы скрасить наше одиночество.

– Мира, а ты уверена, что тебе это надо? – попробовала возразить она. – Еще вчера ты щебетала о возвращении в Эдинбург, а теперь…

– Еще вчера я просиживала штаны – вернее, трусики-бикини – на Гоа. А теперь я в Бангкоке, городе свободы и любви, – расхохоталась я, – и я знаю, что делаю, поверь мне.

То, что мы увидели на главной туристической улице, внушало оптимизм: вокруг было полно путешественников, преимущественно мужчин. Ни я, ни Настасья не рассматривали тайцев как потенциальных любовников: они были в полтора раза ниже каждой из нас, к тому же выглядели такими хилыми, что было просто непонятно, а что же с ними делать.

Но зато с представителями прочих наций все было в порядке. Как говорится, выбирай на вкус: радостно галдящие немцы, заинтересованно оглядывающиеся по сторонам англичане в белых шортах, пересмеивающиеся французы, серьезные голландцы с одинаковыми грубыми рюкзаками.

Мы уселись на терраску уличного кафе, заказали дыню (ее принесли очищенной и нарезанной на маленькие дольки, только за это можно было влюбиться в Таиланд), креветки и принялись лениво обсуждать мужчин, которые прохаживались мимо нас, словно манекенщики на показе мод. Поскольку злачный квартал был не то чтобы очень велик, некоторые персонажи проходили мимо нас дважды, а то и трижды. В результате горячих дебатов было выяснено, что Настасье более всех симпатичны смешливые французы, ну а я, ведомая изо всех сил подавляемыми чувствами, пялилась на рослых блондинов голландцев, скандинавских богатырей, похожих на Валерия.

«А что, это мысль, – осенило меня, – найти мужчину, похожего на него хотя бы внешне…»

Настроение наше было отличным, цель можно было считать сформированной, все прочее решалось исключительно за счет нашей активности.

В путешествии куда проще познакомиться с мужчиной, чем в том месте, где ты обитаешь постоянно. Московские мужики подозрительны и тешат себя горделивыми надеждами, что ты собираешься отнять у них свободу и нажитое имущество. И решиться на приятный необременительный роман им порой бывает непросто. А вдруг ты измученная одиночеством сентиментальная дура, которая будет доставать его звонками, когда он сделает попытку испариться? Совсем иное дело – курортный роман, который по закону жанра заканчивается, когда ты протягиваешь сотруднику таможни свой авиабилет. Поэтому в Москве у нас, как и у любых других одиноких особ, может быть и полугодовой простой с мужчинами. Но в путешествии мы не теряемся и, как говорится, берем от жизни все.

Первый голландец, к которому я обратилась в мифическом поиске зажигалки, повел себя как-то странно. Он, едва на меня взглянув, принялся хлопать своими массивными ладонями по карманам. Напрасно я вертелась перед ним, словно танцующая марионетка. Полыхнув огоньком у кончика моей сигареты, он растворился в толпе.

Машинально затянувшись, я вернулась за наш столик, крайне озадаченная.

– Просто у тебя неправильные флюиды, – Настасья показала мне кончик розового языка, – ты влюблена в другого мужчину, и данный самец чувствует, что ты занята. Поэтому ты не вызываешь у него интереса.

– Хочешь сказать, что из-за этого шотландского придурка мне не будет везти с мужиками? – Я угрожающе нависла над ней. – А вот и дудки. Уверена, что тот голландец просто голубой.

И осеклась, потому что в этот самый момент неприветливый голландец прошествовал мимо нашей терраски в обнимку с миловидной тайской путаной. Используя язык жестов, они договаривались о цене.

– Вот видишь, – торжествующе улыбнулась Настасья, – зачем ему платить за свидание, если ты была готова скрасить его досуг бесплатно?

Замяв нелестный для меня разговор, я предложила Насте самой попытать счастья, тем более что за один из соседних столиков как раз присел одинокий скучающий француз лет двадцати шести. Он не был похож на человека, первым пришедшего на свидание. Скорее всего, измотанный экскурсиями, он просто заглянул в ресторанчик, чтобы в одиночестве спокойно перекусить.

У Настасьи разгорелись глаза.

– Он мне нравится!

Она мгновенно выбросила из головы мои проблемы.

Француз был похож на бродячего художника. Настасью всегда на подсознательном уровне манил подобный трогательный типаж. Его каштановые кудри были мило встрепаны, а голубые глаза смотрели ясно и восторженно, как у буддийского монаха.

– Какой милый мальчик, – прошептала моя впечатлительная подруга, резво освобождаясь от нарядной льняной накидки и являя ошарашенным посетителям ресторана едва прикрытую атласным топиком грудь, – с таким мальчиком у меня могло бы получиться и что-то посерьезнее романа на одну ночь.

Я осадила ее романтический пыл:

– Для начала хотя бы попробуй его заинтересовать!

Настасья была истинным мастером своего дела. Сейчас и подсчитать невозможно, сколько пускающих слюни мужчин в разное время пало к ее длинным стройным ногам. Стоило только посмотреть на то, как изящно отодвигает она стул, чтобы подняться, как красиво и плавно она рисует каждый шаг, как становилось понятно: перед вами – суперпрофессионал.

Мы с Настасьей являем собою редкий вариант нежных женских отношений, не приправленных уксусом легкой зависти. Ни одна из нас не занимает в девичьем тандеме лидерской позиции, ни одна не пытается самоутвердиться за счет другой. Настасья вполне могла бы щеголять передо мною, мелковатой и толстоватой, своими яркими данностями. Но вместо этого она за уши подтягивает меня к своему уровню: одалживает одежду, косметику и телефоны косметологов (к которым я все равно забываю записаться).

Будь я хоть толику ехиднее, тоже могла бы относиться к ней как к младшему брату по разуму, анекдотической блондинке, библией которой является отпечатанная на дрянной бумаге брошюрка «Как избавиться от целлюлита за 10 дней». Знаю, многие себялюбивые девушки грешат нарочитым недооцениваем своих подруг. Но за деланной Настиной легкомысленностью мне видится необъятная глубина. Пусть ее образованность немножко подкачала, зато природной женской мудрости в Настасье через край.

Я приготовилась в тысячный раз просмотреть спектакль об умелом соблазнении незнакомого мужчины с примой Настасьей в главной роли. Вот он встревоженно поднимает голову, а она приветствует его пленительной улыбкой. Вот он пожимает ее руку и приглашает присесть за его столик. Вот она задумчиво листает меню и собирается заказать за его счет многоярусное фруктовое мороженое. Вот она… Странно, вот она почему-то захлопывает меню и без улыбки смотрит на француза.

Не успела я допить свежевыжатый сок папайи, как Настя с разочарованным лицом вернулась за наш столик.

– Что случилось? Он все-таки кого-то ждет?

– Ничего не понимаю, – вид у Настасьи был растерянный, – никого он не ждет… Мира, со мной такого никогда не случалось. Я что, плохо выгляжу?

В ее взметнувшемся взгляде была паника, так что я поспешила ее успокоить: после двухнедельного пляжного безделья на Гоа она выглядела как богиня любви.

– Но в чем же тогда дело? – Развела руками Настасья.

– Он тебя отшил? – Подалась вперед я.

– Причем самым некорректным образом! Ни за что не догадаешься, что он мне сказал.

– Что? Что? – Поторопила ее я.

– Я присела к нему за столик, представилась. Сначала все было хорошо, мы говорили о Тайланде. Он здесь уже вторую неделю… Но потом я спросила, не хочет ли он показать мне ночную жизнь Бангкока… Я думала, что он уже на крючке… И тогда он сказал, что его ночной досуг вряд ли может заинтересовать такую девушку, как я.

– Что он имел в виду?

– Мира, он прямым текстом сказал мне, что собирается в бордель!

– Да ты что? – Выпучила глаза я, недоверчиво взглянув в сторону француза.

– Да! Он говорит, что это нечто фантастическое и что он туда по три раза в день ходит.

– Какие-то ненормальные здесь мужики, – хохотнула я, – ты не находишь? Надеюсь, ты больше не будешь говорить, что во всем виноваты Валерий и мои неправильные флюиды?

Настасья не успела ничего ответить, потому что в этот самый момент над моим ухом прозвенел радостный мужской голос:

– Ой, девчонки, вы тоже русские! Не возражаете, если мы присядем к вам?

Белобрысое веснушчатое лицо, доминантой которого был сгоревший нос картошкой, улыбалось настолько искренне и безобидно, что я просто не могла сказать «нет». Русский мужчина, вмешавшийся в наш разговор, был не один: за его спиной неловко перетаптывался его приятель, коренастый угрюмый брюнет в джинсовых шортах. Мы с Настей слегка затравленно переглянулись: этим типам до героев нашего романа было далеко. С другой стороны, они могли внести в наше стародевическое общество немножко мужского оживления, которое в сложившейся ситуации нам точно не помешало бы.

– Конечно, – вежливо сказала я, хотя особенной необходимости в моем разрешении не было, потому что белобрысый тип и так уже плюхнулся на незанятый стул.

Его примеру последовал и брюнет. Мы с Настасьей посмотрели на их ноги и заговорщицки хихикнули. Русских мужчин за границей можно опознать по одному простому признаку: в любом климате под сандалии они зачем-то надевают носки, нередко черные. Наши новые знакомые не были исключением.

– Меня зовут Борис, – представился белобрысый, – а это Иван.

Мы тоже назвали свои имена. Знакомство было решено отпраздновать арбузным пуншем. Выяснилось, что Борис с Иваном в Бангкоке уже третий раз. Они оба из Питера; Борис – менеджер среднего звена в крупной компании, а у Ивана своя небольшая фирма, он торгует польской косметикой.

– А вы сюда надолго? – спросил Иван.

– Не думаю, – сказала я, – скорее всего, осмотримся, может быть, слетаем на Пхукет… А потом вернемся в старушку-Европу. Честно говоря, я уже устала без цивилизации.

– Я почти месяц не была на педикюре, – подхватила Настасья, и мужчины с интересом уставились на ее ухоженные малиновые ноготки, – в Азии идти в салон как-то страшно. А вдруг они недостаточно хорошо дезинфицируют инструменты? Я слышала, что в Таиланде каждая четвертая проститутка заражена СПИДом, а ведь они тоже ходят на педикюр.

– Но можно же предохраняться, – невпопад ответил Борис.

– Только не говорите, что вы тоже пользуетесь услугами… хм… местных дам, – нахмурилась я.

Иван и Борис переглянулись и пожали плечами. Я не могла поверить, что скромные туристы в черных носках ошиваются по публичным домам, так что решила развернуть мысль:

– Понимаете, нам здесь довелось побеседовать с несколькими мужчинами… И они нас, прямо скажем, удивили. Все они без ума от местных массажных салонов. Ну, вы понимаете…

– Мира, но зачем сюда вообще ездить, если не ходить к проституткам? – недоуменно поинтересовался Борис. – Это ведь главная достопримечательность Бангкока. Во всяком случае, для мужчин.

– Когда я попал сюда впервые, даже не поверил, что так бывает, – поддержал его Иван, – и вот теперь у меня есть постоянная любовница. Ее зовут Мяу. Ну, в общем, как-то так. Сплошная путаница с этими тайскими именами.

Мы с Настасьей потрясенно молчали. Борис принял наш культурный шок за любопытство и продолжал распинаться:

– Впервые я попробовал с тайкой просто из любопытства. Но теперь я в сторону русских девушек даже смотреть не могу.

– Я тоже, – вздохнул Иван, и мы обе впервые в жизни почувствовали себя пришельцами с планеты бесполых существ, оказавшихся на чужом празднике жизни.

Щебеча на своем птичьем языке, мимо нас прошла стайка ярко одетых тайских девушек. Изобилие дешевых украшений, неудобные в жарком влажном климате каблуки и накрашенные по всем правилам классического визажа глаза ясно давали понять, в какой сфере деятельности преуспевают девчонки. Мне бросилось в глаза, что ни у одной из них не было груди в полноценном смысле этого слова. Так, неоформившиеся подростковые холмики под вызывающими тряпками. Они были похожи на маленьких девочек, которые тайком от родителей окунулись в бурлящий водоворот водевильной яркости.

– Но что в них такого особенного? – обратилась я к нашим новым знакомым, недоумевая. – Обычные девушки. Смазливые, но, на европейский взгляд, все на одно лицо.

– И плоские, – желчно добавила Настасья, расправляя плечи. Ей было все еще обидно, что какие-то невнятные типы в черных носках причислили ее к отряду девушек, в сторону которых они и не взглянули бы. Я так и видела, как кипящим бульоном пузырится ее гипертрофированная женская гордость. И уже предвкушала депрессивный допрос, который Настя учинит мне перед сном. «Я что, постарела?» «Я не поправилась?» «Моя задница выглядит неприлично огромной?» «У меня морщинки под глазами?» «Я дурнушка?» Ну и так далее.