Мать цокнула языком и покачала головой.

– Тебе не следовало так задерживаться прошлой ночью. Ты готов уснуть, а это все-таки пикник в честь моего дня рождения.

– Прости, мама. Давай я сделаю тебе еще стакан лимонада?

– Нет, посиди со мной немного, – сказала она, нежно похлопывая по стулу рядом с собой.


Калеб мог вспомнить то время, когда их пикники на одеялах устраивались в грязи, но та жизнь больше не для нее. Сейчас его мать была счастлива. Мужчина не станет ее упрекать за то, что причина ее счастья заставила его извиваться словно жука, загнанного в угол. Мать всегда любила его. Калеб не мог сказать того же ни об одной другой живой душе.

– Какой прекрасный день, – вздохнула женщина.

– Точно.

Ливень смыл всю пыль и облака с неба. Теперь оно было ясным, ярко-синим и резало глаза.

– Ты видел Милдред с ее внуком? Не могу поверить, что ее сын стал отцом. Разве вы не друзья?

Калеб нахмурился, пытаясь сосредоточиться на этих людях, ничего не значивших для него.

– Томми? – спросил он. – Томми Шроп?

– Да, Томми! Сейчас все, конечно же, зовут его Томом. Он – адвокат. Они уезжают в Канзас в следующем месяце.

Это казалось правильным. Томми был одним из мальчиков, ухаживавших за Джессикой. Одним из мальчуганов, глумившихся над Калебом. Сузив глаза, мужчина оглянулся в поисках Томми Шропа, но не увидел его.

– Тебе тоже придется скоро обосноваться, ты так не думаешь, Калеб? Ты мог бы вернуться сюда. Побыть рядом некоторое время. Найти себе жену. Калифорния так далеко.

«Найти себе жену». Он не мог представить себе женщину, которую хотел бы достаточно сильно, чтобы провести с ней остаток своей жизни. Работать. Болтать. Лежать ночью в постели. Джессика была исключительной, подходившей ему по всем параметрам. Единственной, кого он мог представить рядом с собой на всю жизнь. Не только из-за ее красоты. Из-за смеха, слов и кругозора. Уникальная девушка, наделенная богатым складом ума для того, чтобы заставить его чувствовать себя умным.

– Можешь ли ты представить себе звезды, Калеб? – спросила однажды Джесс, глядя в ночное небо. – Можешь ли вообразить, что каждая из них – это солнце, такое же, как наше?

– Сияющее для других миров? – спросил он, вытягивая шею, чтобы увидеть то, что видела она.

– Да. Для миллиона других миров.

И Калеб смог это увидеть. Просто, как Джессика и описала.

Калеб посмотрел на свою мать.

– О, – она всем своим видом выражала неодобрение, будто громадная дождевая капля омрачила ее солнечный день рождения своим падением. – Ты должен забыть о ней.

– Я должен? Ты когда-то души в ней не чаяла. Любила как дочь. Ты писала мне, что Джесс приходила на ужин раз в неделю, чтобы поддержать вас с Теодором.

Ее лицо перекосилось и нахмурилось, мать уставилась на свои руки в перчатках.

– Приходила. Случившееся стало несчастьем.

– Ты пыталась ей помочь?

– Как я могу помочь такой женщине? Как ты можешь даже просить меня говорить о подобных вещах? Тебе необходимо забыть ее, Калеб. Найти хорошую, достойную девушку.


Славную, порядочную женщину. Не девушку, стоявшую на четвереньках. Не ту, которой бы это нравилось.

– Калеб, – произнес отчим так близко от него, что мужчина подскочил. Он так быстро провалился в воспоминания о Джессике, что не услышал, как подошел Теодор.

– Сэр.

Калеб встал, чтобы предложить стул рядом с матерью, но отчим махнул на него рукой.

– Ты поздно пришел, – хрипло произнес он.

– Да, сэр.

Калеб подавил желание рявкнуть ему, что это не его дело.

– Надеюсь, что с тобой ничего плохого не случилось?

Мать прочистила горло.

– Он ездил на ранчо Смитов.

– Это правда? – спросил Теодор. – Ты хочешь устроиться там на старую работу?

Калеб встретился взглядом с мужчиной.

– Просто навещал старых друзей.

– Некоторые из этих ковбоев настоящие хулиганы. Учти это, наведываясь туда. Однажды твоя репутация уже опозорила эту семью.

Мать Калеба встала, шелестя юбками.

– Давайте просто забудем об этом, мистер Дарст. Я бы хотела прогуляться, Калеб. У ручья сейчас должно быть прохладно.

– Да, мэм, – сказал он, предлагая свою руку и борясь с желанием зарычать на своего отчима. Мужчина отвернулся от Теодора и пошел с матерью к ручью.

Он мог изображать вежливое терпение. Был в силах переждать этот день. Сегодня Калеб снова увидит Джессику, и его сердце сжалось от этой мысли.

Вчера девушке все очень понравилось. Она боготворила его. Возможно, разговоры о любви входили в ее платные услуги, но, когда Джессика прошептала это в подушку, признание казалось чистым и правдивым, пока мужчина делал грубые и удивительные вещи с ее телом.


Калеб думал, что эта сделка доставит ему некоторое удовлетворение. Вместо этого ему хотелось еще больше. Больше Джессики разными способами. Он провел все утро, ломая голову, пытаясь вспомнить все грязные вещи, о которых когда-либо слышал. Мужчина почти не имел собственного опыта. Калеб потратил несколько монет на женщину здесь и там лишь однажды, чтобы один раз потрахаться, и никогда не совершал того, что он вытворял с Джессикой прошлой ночью. Он хотел, чтобы она трогала его член. Рассчитывал увидеть, как она объезжает его. Потом планировал встать на колени над ней и…

Калеб расправил плечи и заставил себя перестать думать. Он сопровождал свою мать весь день рождения, но даже это не помогло ему стряхнуть мысли о Джессике.

– О-о, Калеб, – проворковала мать, сжимая его руку, – это та самая, милая мисс Аннабель. Она была еще девочкой, когда ты ушел, но посмотри на нее сейчас. Созрела для замужества, я бы сказала.

Мужчина послушно взглянул на сладкую, пышную блондинку и представил себе, что ухаживает за ней. От этого Калеб почувствовал себя еще отвратительней, чем от того, что он проделал с Джессикой.

Его взгляд скользнул мимо девушки к группе лиц, стоявших с ней, потом к людям позади нее. Высший социальный класс этого города. Люди, у которых было время на пикник во вторник. Кто-нибудь из этих мужчин трахал Джесс? Кто-нибудь из них обижал ее?

Калеб ненавидел их всех. Не мог оставаться здесь, в этом городе. Не в состоянии жить тут и постоянно задавать себе эти вопросы. Но когда эта неделя закончится, как же он сможет уехать?


Глава 10

Джессика чувствовала себя странно весь день. Грустно. Тревожно. Словно ждала чего-то, но чего?

Калеб снова приедет вечером, и она нервничала и волновалась из-за этого, но было еще какое-то странное предчувствие. Некая тяжесть на душе.

Может, из-за всего этого греха? Джесс была проклята. Но ей уже это известно, не так ли? Девушка перестала молиться несколько месяцев назад.

После смерти отца, она была слишком погружена в горе, чтобы логически мыслить. Сначала это казалось простым. Джессика свяжется с Калебом. Он вернется домой и поможет ей. Но мужчина не ответил, а новости становились все печальней и мрачней. Долги ее отца были огромными, дом принадлежал санаторию, и даже ее собственные вещи теперь были не ее. А Калеб… не собирался возвращаться домой.

Теодор Дарст приехал лично, чтобы сообщить эту прискорбную новость. «Он нашел новую возлюбленную. Вероятно, скоро женится». То будущее, которое она рисовала себе, испарилось.

Сердце забилось сильнее, когда Джессика завязала халат и потянула низкую ванну к черному входу. Что это было за чувство? Чувство вины? Вины за то, что она сделала и кому причинила боль?

«Нет, эта туча – не чувство вины». Это гнев, но, конечно, сегодня девушке не на что было злиться. Джессике заплатили за ее собственное удовольствие. Двадцать пять долларов плюс руки Калеба, даровавшие гораздо больше, нежели девичья дрожь, которую она чувствовала. Как Джесс могла сердиться из-за этого?

Но это был гнев. Девушка чувствовала его сейчас, мрачный и жидкий как вода, смешавшаяся с уличной грязью, когда она перевернула ванну на бок.

«Из-за чего?»

Джесс забыла вопрос, когда появился Калеб, шагая по грязи, чтобы забрать у нее ванну.

– Позволь мне, – сказал мужчина, подняв ее с легкостью, чтобы вылить последнюю воду под кусты сирени.

– Спасибо.

Выражение лица девушки потеплело, когда она увидела его. Отныне места для гнева не осталось. Джессика была слишком занята, дрожа от нервов. Большими руками Калеб держал ванну так же, как обхватывал Джесс накануне вечером, ей нравилось это, и сегодня мужчина прикоснется к ней снова. Немного удовольствия шло бок о бок с ее болью и одиночеством.


Калеб установил ванну на кухне в углу, где указала девушка, а потом вытер влажные руки о полотенце, предложенное ею. Когда с работой было покончено, она поняла, насколько тусклым был свет, как близко находился мужчина, и каким обнаженным было ее тело под этим тонким зеленым платьем.

– Джесс, – пробормотал Калеб, а затем поцеловал ее.

Поцеловал просто, обхватив руками лицо Джессики, будто нежно любил ее. Калеб сделал глубокий вдох. Казалось, он ждал этого весь день. Возможно ли это? Что мужчина скучал по ней, словно девушка снова была для него настоящей?

Джессика потянулась к нему. Прикоснулась к его челюсти, волосам и шее, а потом провела рукой по линии сильных мышц, красиво округлявших плечи мужчины. Она всегда любила его мускулы, их красивую пошлость по сравнению с теми молодыми людьми, составлявшими ее окружение. В Калифорнии Калеб возмужал. Стал тверже. Его мышцы напрягались и растягивались, когда мужчина обнаженным передвигался по ее комнате. И когда подходил к ней.

Пальцами Калеб нашел шпильки в ее волосах и освободил их, отчего локоны девушки рассыпались по плечам и окутали его запястья. Джессика скользнула руками под пальто мужчины, и он почувствовал, как они стали единым целым: оба запутались, и никто из них уже не был свободен.

Хотя, это было очередной ложью. Она была свободна. Независима в выборе: умереть с голоду или скончаться от холода. Никто не стал бы оплакивать ее. Калеб же был волен уйти навсегда. Но не сегодня. Сегодня он останется.

– Наверх, – скомандовал мужчина прямо ей в губы, – ты нужна мне.

Слова были вульгарными и, в тоже время, сладкими на вкус, даже его объятия ощущались слаще, когда Калеб взял девушку на руки и понес. Сегодня она принадлежала ему. Джессика была его собственностью на несколько часов.

Мужчина усадил ее на кровать и дернул пояс платья. Раскрыл его и встал над ней.

– Посмотри на себя, – прошептал Калеб.

Джессика удивилась тому, что могла вот так сидеть перед ним, в широко распахнутом платье и с раздвинутыми ногами. Каким-то образом, ее нагота усовершенствовалась: соски, в обрамлении бледно-зеленого хлопка, стали насыщенно розовыми, а волосы между ног темнее.

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Мужчина упал на колени перед Джессикой.

– Ничего красивого, – прошептала девушка, когда тот склонил голову между ее ног. – Это неправильно.

Но слова потеряли всякое значение, когда Калеб коснулся ее ртом, потому что это было красиво. Изысканно. Его теплые и влажные губы, скользившие по ней, наполняли невероятным удовольствием тело Джесс.

Взъерошенные волосы мужчины были такими темными между ее бедер. Девушке нравилось видеть Калеба там, и когда его язык нашел идеальное место, Джессика застонала.

– Вот так… – призывала она, и перебирала пальцами его волосы.

Казалось невозможным, что девушка прожила всю свою жизнь, не зная, что можно испытать такие ощущения, и, тем более, немыслимым, что она могла прожить всю оставшуюся жизнь, не вкусив этих ощущений вновь. Калеб уйдет, оставив ее в одиночестве. Джессика навсегда крепко удержит эту радость, постарается сохранить все памяти, попытается запомнить, как влажные удары его языка сводили ее с ума. Руками Калеб раздвинул ее колени шире, раскрывая киску девушки таким образом, чтобы предоставить себе возможность насладиться ею сполна. Он глубоко вошел в нее языком и начал трахать.

Джессика упала на спину, не в силах больше сдерживать себя. Она закинула ноги мужчине на плечи и позволила ему делать то, что он хотел. Калеб пробовал, лизал и сосал, пока ее бедра не задрожали и не прижались к нему, чтобы получить еще больше наслаждения. Наконец, он сосредоточился на конкретной точке.

– Да, – простонала она, – пожалуйста, Калеб…