Александр поднялся из-за письменного стола и приблизился к настороженно молчавшей Кате. Стоявший в глубине комнаты, у окна, Михаил приветствовал ее поклоном и сдержанной улыбкой. Катя скользнула надменным взглядом по виноватым физиономиям троих своих ночных гостей. Стоят, не шелохнутся. Все трое, как по команде, в пол смотрят. И трезвы, похоже.

Александр многозначительно кашлянул и хмуро произнес:

— Катерина, разреши представить тебе моих товарищей по полку. Лейб-гвардии поручик Василий Бухвостов, — означенный офицер, с собачьей преданностью взглянув на Катю, прищелкнул каблуками и поклонился. Помолчав мгновение, Александр повернулся к сестре и договорил: — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

— Счастлив знакомством, — сипло отозвался Бухвостов.

— Лейб-гвардии прапорщик Илья Щербатов, — после слов Александра второй из троицы не менее четко и галантно отвесил поклон Кате. — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

Щербатов также произнес несколько положенных любезных слов.

— Лейб-гвардии подпоручик Сергей Аргамаков, — объявил Александр, и третий, нервно шевельнув губами и отчего-то покраснев, склонил голову в поклоне. — Моя сестра, княжна Екатерина Шехонская.

Аргамаков, не переставая краснеть, робко озвучил свою радость по поводу знакомства с сестрой друга. Катя молчала. Радоваться тут было нечему, а лгать она не видела смысла. Но в следующий миг произошло неожиданное. Словно по команде три гвардейца шагнули вперед и бухнулись перед ней на колени, смиренно склонив головы.

Катя невольно попятилась:

— Это еще что такое?

— Екатерина Юрьевна, простите, сделайте милость, — прогнусавил Бухвостов.

— Простите, — в унисон повторили Щербатов и Аргамаков.

— Бес попутал, — смущенно прибавил Бухвостов.

Катя отступила к двери и бросила вопросительный взгляд на Михаила, стоявшего поодаль. В ответ он только усмехнулся и пожал плечами.

— Катерина, — нарушил молчание Александр, — ты принимаешь извинения моих друзей?

Катя еще раз брезгливо осмотрела сконфуженные морды гвардейцев и, отвернувшись, холодно взглянула на брата:

— Ты хочешь, чтобы я их простила?

— Нет, — резко отозвался Александр. — Я на тебя не давлю. Просто от тебя ждут ответа. Любого, какой захочешь дать.

Катя с усмешкой покачала головой.

— А если не прощу, что тогда?

— Екатерина Юрьевна, — дрожащим голосом воскликнул Бухвостов, — если вы меня не простите, клянусь Богом, я себе пулю в лоб пущу!

— Да-а? — задумчиво протянула Катя, накручивая на палец локон черных волос. — А вы, господа?

Щербатов и Аргамаков переглянулись и снова почти одновременно произнесли:

— И я…

Кате внезапно наскучила эта комедия.

— Ну хорошо, господа, так и быть, я прощаю вас. Но это не значит, что я немедленно забуду эту мерзкую историю. Вы друзья моего брата, — допустим, но мне вы совсем не друзья. И чем реже вы будете напоминать о себе, тем лучше для вас. Вы поняли меня?

Гвардейцы сокрушенно закивали.

— В таком случае вы можете встать.

Они поднялись на ноги. Бухвостов начал произносить какие-то бессвязные слова благодарности, но Катя его не слушала. Мысль о четвертом участнике ночного вторжения снова всплыла в голове.

— Кстати, — обрывая излияния Бухвостова, изрекла она, — а что, господин Леднев не пожелал просить у меня прощения?

В комнате воцарилась тишина. На лицах всех пятерых отразилось смятение. Они молчали так долго, что Катя ощутила невольное беспокойство.

— В чем дело, господа? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Александр? — она пыталась поймать взгляд брата, но он смотрел в сторону, ожесточенно кусая губы. — Да что же это такое? Мне ответит кто-нибудь?

Молчание.

— Если господин Леднев не пожелал принести мне свои извинения, то я беру назад данное вам прощение! — отчеканила Катя, потеряв терпение. — Он оскорбил меня сильнее всех вас вместе взятых! И пока он не извинится, не будет прощения и вам!

Странное дело, но эти слова срывались с губ словно помимо сознания. Зачем ей нужны извинения этого негодяя, Катя не знала. Но чувство унижения и обида на брата, который не смог призвать к ответу ее главного обидчика, совсем помутила разум. К чему ей извинения этих троих, если посмевший поднять на нее руку Леднев не желает раскаиваться в своем возмутительном поступке?

Она замолчала, выплеснув обиду, и в наступившей тишине раздался негромкий голос Михаила:

— Екатерина Юрьевна, к сожалению, Леднев уже никогда не сможет принести вам свои извинения. Но и обидеть больше не сможет.

— Что?.. — задохнулась Катя.

На слабеющих ногах она приблизилась к брату и взяла его за плечи, вынуждая взглянуть себе в лицо.

— Отвечай мне! — закричала она. — Что произошло? Ты что… убил его?

Саша не ответил.

— Да говори же! — девушка изо всех сил встряхнула его. — Он мертв?

— Да, — угрюмо отозвался Александр.

У Кати упали руки. Отступив на шаг от брата, она с ужасом уставилась на него.

— Боже милосердный… Как же так? Как ты мог? Из-за меня?..

Александр долго молчал, но наконец тихо выдавил:

— Не я.

Катя смотрела на него, еще не понимая. Но внезапно догадка огненной вспышкой озарила мозг. Она круто развернулась к Михаилу:

— Вы?..

Ответив долгим взглядом, в котором ей почудился странный упрек и одновременно вызов, тот молча кивнул.

— Господи, — всхлипнула Катя и, развернувшись, опрометью бросилась вон из кабинета.

Михаил догнал ее у дверей парадной залы и схватил за руку.

— Отпустите меня! — едва ли сознавая, что делает, девушка хлестнула ладонью по его лицу.

Бахмет на мгновение замер, выпустив ее руку и, словно не веря, ошеломленно дотронулся до горящей щеки. Запоздалое раскаяние екнуло в сердце Кати, испуганно смотревшей на него. Черты Михаила стали жесткими, от устремленного на нее взгляда повеяло ледяным холодом. Помедлив мгновение, он развернулся и пошел прочь.

Едва переставляя ноги, Катя поднялась по лестнице и толкнула дверь в свою комнату. Устало прислонилась к стене.

«Ты сама мор и смерть».

За что она ударила его? Разве Михаил виноват в том, что она несет смерть тем, кто оказался рядом?

Катя зажмурилась, вспоминая удивленное лицо Леднева с синяком под глазом. Как его звали? Кажется, Платон. Он всего лишь хотел позабавиться со случайно подвернувшейся девицей, которую счел шлюхой, и получил за это удар шпагой. Смертельный удар.

«Мадемуазель Дюбуа, Аникей, Степан, отец Адриан, Леднев», — мысленно перечислила Катя и уставилась на пять зажатых пальцев дрогнувшей ладони.

Ее собственный погост. Для кого следующего станут рыть могилу?

— Господи, нет у меня ни умиления, ни усердия, ни сокрушения, чтобы молиться достодолжно, — хрипло прошептала Катя, крестясь негнущимися пальцами.

* * *

Когда получасом позже, проводив друзей, пришел Александр, Катя ничком лежала на постели. Брат придвинул стул к кровати и сел на него верхом, сложив руки на спинке. После некоторого молчания, Катя повернулась набок, окинула взглядом угрюмое лицо брата, и в отчаянии сказала:

— Господи, Саша, как же ты допустил?..

Александр виновато засопел.

— А что я мог сделать? Они сцепились так, что и не растащить было. Леднев не собирался извиняться. Сказал, что ничего не помнит, что не мог сделать тебе ничего плохого, а если даже и сделал, то ты сама виновата.

— Мразь, — зажмурившись, хриплым полушепотом выдавила Катя.

Александр кивнул, точно соглашаясь с ней:

— Когда он это сказал, Бахмет влепил ему такую затрещину, что стало ясно: без дуэли не обойдется. Я не хотел, чтобы Бахмет дрался с ним, это мое дело, но они меня уже не слушали…

— И что теперь? — кусая губы, она с беспокойством вгляделась в лицо брата. — Его арестуют?

Александр мотнул головой, поднимаясь на ноги:

— Глупости, — сунув руки в карманы мундира, он принялся медленно расхаживать по комнате от окна до двери. — Никто ничего не узнает. Тем более что у Мишки ни царапины. Ни у ссоры, ни у поединка свидетелей не было, а доктор и мои друзья будут молчать.

— А если все-таки… — Катя не договорила, но брат понял.

— И в этом случае ничего трагического не предвидится, — буркнул Александр. — Ну посидит в крепости месяца три, ну разжалуют, первый раз, что ли. Из гвардии не попрут, в глухомань не сошлют, — сейчас не те времена, императрица нас в обиду не даст.

— Но я слышала, что за дуэль по закону смертный приговор всем участникам, даже секундантам… — холодея, вспомнила она.

Александр откровенно расхохотался:

— Да на словах это все, Катерина, чтоб в страхе нас держать, только даже сопливый юнкер на это не купится. Все возможно, если Бог от дуэлянта отступился, и крепость, и разжалование в солдаты без выслуги, и перевод в какой-нибудь занюханный армейский полк. Но чтобы вздернули? Не бывает такого. Всегда смягчают смертный приговор.

У Кати отлегло от сердца. После некоторого молчания она села на постели и без всякого выражения произнесла:

— Я его ударила…

Александр бросил на сестру осуждающий взгляд.

— Так вот почему он так скис. Зря ты так, Катерина. Мишка из-за тебя все-таки жизнью рисковал.

— Я его об этом не просила.

— Да ты много о чем его не просила. И ночью вмешиваться тоже не просила, но он, однако, пришел и выручил тебя.

— А от кого выручил, помнишь? От твоих друзей, между прочим.

— Да помню, не забыл, — досадливо поморщился Саша. — Они не такие плохие, как ты думаешь, просто разум во хмелю сразу теряют. А так золотые ребята, еще убедишься со временем.

— Нет уж, — отрезала Катя, — не хочу я убеждаться, хватит с меня. Передай им, чтоб держались от меня подальше, понятно?

Александр пожал плечами:

— Я тебя понимаю, Катюш, но они искренне раскаялись, я знаю. И я, конечно, передам то, что ты сказала, хотя Вася уже просил у меня разрешения ухаживать за тобой. Я, конечно, не позволил, но…

— Чего?! — она изумленно вытаращила глаза. — Вася?! Этот дурак Бухвостов, что ли? Ну знаешь ли!..

— Я же говорю: я не разрешил.

— Спасибо, братец, — княжна иронически поклонилась и неожиданно расхохоталась, представив себя принимающей ухаживания Бухвостова.

— Ну ладно, ладно, — проворчал Александр, снова плюхаясь на стул. — Развеселилась. Слушай, со всеми этими делами я до сих пор даже не спросил: ты как вообще в Москве-то оказалась?

Сестра перестала смеяться. Помолчала, собираясь с духом и, тяжело вздохнув, принялась излагать историю с подложным письмом.

— Вот оно что, — задумчиво протянул Александр. — Не думал, что ты способна на такое, Катерина.

Катя, словно ужаленная, круто развернулась к нему:

— Ты бы предпочел, чтобы я прозябала в деревне до самой старости?

— Нет, конечно.

— Тогда что?

— Можно же было найти другой способ? Написала бы мне или отцу. Мы бы уговорили maman.

— Я писала, — мрачно сообщила Катя. — Только ни на одно из этих писем не получила ответа. Ни от тебя, ни от отца. Интересно, почему?

Александр озадаченно почесал в затылке:

— Что-то не припоминаю я таких писем…

— Не просыхаешь неделями, вот и не помнишь ни черта! — взвилась Катя. — И отец, наверное, тоже. И наплевать вам на меня! Писем он, видите ли, не получал! — передразнила она. — А без писем ты не мог догадаться, что мне уже осточертела эта деревня? Что у меня шестнадцать лет за плечами, и я с моей красотой достойна кого-то лучшего, чем эти сельские недоумки?!

Александр молча выслушал обвинительную речь сестры, и флегматично пожал плечами:

— Я как-то не думал об этом… Мне казалось, что ты еще маленькая.

Катя со стоном откинулась на подушки и, после паузы, устало отозвалась:

— Саш, будем называть вещи их именами, ладно? Ты вспоминал обо мне только тогда, когда приезжал в деревню и видел маленькую сестренку, которая смотрела на тебя восторженными глазами. А во все остальное время ты вообще напрочь забывал, что у тебя есть сестра. Как ты там Мише сказал? «Ну есть сестра, и что?»

— Мало ли, что я сказал, — буркнул Александр. — Ну прости, ну права… наверное. Искуплю.

— Вот-вот, — отозвалась Катя, машинально разглядывая давно не беленый потолок. — Надо бы искупить и заслонить меня широкой братской грудью, когда вернутся родители.

— Хорошо, я постараюсь. Но вернемся к нашему разговору. В карете баронессы Канижай ты как оказалась?