Ксения Васильева - Богатая наследница

Ксения Васильева

БОГАТАЯ НАСЛЕДНИЦА

Роман

Глава 1

Только сев в электричку, Эля почувствовала какую-то реальность происходящего.

Последний месяц она себя, как говорится, не помнила. Из привычной жизни 35-летней женщины среднего достатка её вышиб звонок первой свекрови, с которой Эля не виделась со дня гибели бывшего мужа Жоры, десять лет назад. Тогда свекровь позвонила и своим тяжелым невыразительным голосом сказала, что Жора летел из командировки, с Дальнего Востока, и в тайге у них была аварийная посадка.

Трое пассажиров погибло. Среди них был Жора.

Такая вот судьба. Сорок пять всего мужику, молодой совсем...

Эля и предположить не могла, что отчаянно будет рыдать по своему первому, давно разлюбленному мужу.

Рыдать прямо в телефонную трубку, на другом конце которой каменно молчит её свекровь, вдова генерала Петрова, Ираида Васильевна.

Жору к тому времени уже похоронили. Ираида не хотела, видно, чтобы бывшая невестка, которую она считала виноватой в их разрыве, пришла на похороны.

У Жоры, по слухам, была истинная вдова, - молоденькая девчонка, то ли администратор в гостинице, то ли горничная...

С осиротевшим младенцем - жориной дочерью Викторией.

Эля долго мучилась после звонка: не знала, ехать или нет к Ираиде?.. Вроде бы надо. А вроде бы, - с какой стати?

Ираида, по своему характеру, может и гадостей наговорить.

Эля все же поехала, на сороковины. Жила Ираида в ближнем Подмосковье, в собственном доме, построенном специально для неё любящим мужем, генералом Петровым.

Там была юная вдова, Надежда, Надюшка, как называла её тетка с подозрительными глазками, - мать вдовицы и бабка малышки Виктории.

Они буквально отвесили челюсти, когда Эля вошла, а у Ираиды весело-злобно сверкнули глаза.

Они чинно сидели за роскошным, как всегда у Ираиды, столом.

Четырехмесячную малышку Вику жорина теща держала на руках и чуть не к каждому слову повторяла: смотри, бабаня Ираида, как внучечка-то на Жорика похожа! Отец живой!

Надюшка, - юная вдовица, - пухленькая блондиночка, с круглыми голубыми глазками, сначала была совсем неприметной, а как выпила пару рюмок водочки, так раскраснелась, смеялась, что-то рассказывала о своей работе, - этажного администратора.

Ираида не обращала на неё ни малейшего внимания, - не было за столом никакой Надюшки.

С матерью её пикировалась, на внучку смотрела внимательно, но прохладно.

Эля посидела недолго, - неуютно ей было в этом замкнутом царстве-государстве царицы Ираиды.

Прощаясь, Ираида звала приезжать. Эля поообещала, но больше не поехала. Звонила, правда, в день жориковой гибели.

И вот опять неожиданный звонок Ираиды: приезжай, надо поговорить. Голос был все такой же тяжелый и невыразительный, но легкая слабина сквознула в нем.

На даче пахло лекарствами, из комнаты Ираиды вышел суровый врач и Эля спросила, что и как.

- Ничего обнадеживающего сказать не могу, - хмуро ответил он, - вдруг отказало все, весь организм. Ничто фактически не работает, хотя она не древняя старуха. У неё сын лет десять назад погиб?.. - Не то спросил, не то утвердил врач.

Эля кивнула.

- Ну, вот вам, изъяны сильного характера. Говорят, она не плакала и внешне не страдала. А внутри... Развалилось все. Честь имею.

Эля тихо вошла к Ираиде. Она помнила её комнату и здесь ничего не изменилось, а вот вся дача, как успела заметить Эля, превратилась в новомодный коттедж. Здесь же Ираида оставила себе свою келью. Та же немецкая тяжеловесная старая мебель, та же напольная лампа в виде девушки с факелом, та же огромная деревянная кровать с пуховыми подушками и одеялом.

Ираида, как ни странно, не похудела, только сильно побледнела, до белизны, и волосы, которые она всегда тщательно красила в черный цвет, отросли и серебряным ореолом окружали голову.

Эля присела у кровати, положив на столик пакет с фруктами.

- Как вы, Ираида Васильевна? - Спросила она, - а что ещё спрашивать?

- Элеонора, не будем по-пустому болтать. Мне надо тебе сказать важное. Я скоро уйду. У меня никого нет. У генерала моего тоже никого не осталось. Жорка меня подвел. И ты. Могли бы оба гулять на стороне, а семью сохранить.

Ираида даже зубами скрипнула от застарелой обиды.

Эле вдруг захотелось наконец-то объяснить ей все, но Ираида поморщилась: знать мне уже не надо. Я за тобой наблюдала все эти годы. Ты получше стала, посерьезней. И Мишку нашего хорошо воспитала. Да не дергайся ты. Это вы, интеллигенты, всего боитесь, все прикрываете болтовней не о том... Не думай, я тебя не люблю, не за что мне тебя любить...

Эля молчала.

- Вот и молчи, - удовлетворенно сказала свекровь и повторила, - любить мне тебя не за что. Мишу я жалею и люблю. Жорика не забыла ни на минуту. Как же ему не повезло! Ладно. У меня остается много чего и я хочу, чтобы все попало к Жорикову ребенку, а не к кому-нибудь, из огорода...

Ираида усмехнулась.

- Что, думаешь, я этим пройдам верю? Это глупый мой Жорик верил. Она его на банкете прихватила, тележки с вином возила. Мой сынуля и раскрыл рот на молоденькую, хорошенькую. Так его охомутали, что он пикнуть не успел, а у него уже дочка родилась! Семь месяцев, "недоносочек"! Вполне "доносочек"! Деваха, четыре кило, все в порядке! Зинка все о похожести болтала, но я же не дура. А Мишка - жоркин сын, по всему. Да и Жорик мне сказал по секрету, что ты девушкой за него вышла и через девять месяцев - сын! Все вам оставляю, то есть Мише, а ты - пока опекун.

Эля находилась как в тумане.

На наследство она не имеет права. Мишка ещё ребенок, значит, пользоваться будет она, нелюбимая Эля.

Отказаться?..

Она не замечала, что Ираида наблюдает за ней.

- Вижу, как ты корчишься... - снова усмехнулась Ираида, - не корячься. Сын у тебя. Расхлебайкой была, такой и осталась. Надо же, такого мужика, как мой Жорик, бросила! С машиной, деньгами, дачей... Конечно, его на разрыв стали брать! Другие бабы не такие дуры. Так вот. Я помираю и не желаю с тобой споры вести. Все. Точка. Ираида взяла Элю за руку, - и если поганкам этим что дашь, не будет тебе прощения от меня, поняла? Иди.

Эля поцеловала Ираиду куда-то в висок и вышла, ошеломленная и как будто придавленная непосильной ношей.

А потом похороны, поминки, на которых было много народу, но никого любящего, близкого.

Эле вдруг стало до боли жаль старуху, такую, казалось, сильную и несгибаемую.

Надюшка разливалась слезами, но как поняла Эля, для неё это было естественно и не больно.

На похоронах плачут, на вечеринках танцуют. Все путем. хх

хх

хх

Но вот настал день, когда нотариус вызвал их для оглашения завещания.

Семейство приехало втроем: Зинка, Надюшка и Вика, толстая школьница с розовыми персиковыми щечками и пепельной копной волос, как у мамы. На смуглого темноглазого Жорика, с крупными классическими чертами, Вика, - ну уж никак не походила!

Сначала шли небольшие суммы и подарки: соседу-умельцу, его дочке Люське, её братьям...

Надюшка почти не слушала, хихикали потихоньку с Викой. Видно было, что дочь обожает свою красивую молодую маму.

Нотариус перешел к заключительной части.

Эля сжалась. Она понимала, что семейка ничего не знает.

Когда же было оглашено главное волеизъявление покойной в наступившей тишине, Зинка спросила: ну, а дальше?

Нотариус ответил: дальше - подпись Ираиды Васильевны и число.

- Как это? - Спросила опять Зинка и посмотрела вокруг.

Дочь её была понятливее, - она вдруг из румяной и красивой сделалась серой как снятое молоко.

Нотариус специально для Зинки ещё раз прочел завещание.

Та заголосила.

... Что старуха свихнулась и ничего не понимала, что она, Зинка, это знает, что мымра эта ( Эля) захороводила старую и та без ума отписала все ей и теперь они - нищие, а эта бесправно все заграбастила и что Зинка так это бандитство так не оставит!

Началось светопреставление.

Нотариус пытался что-то объяснить Зинке, на диване рыдала Надюшка, рядом с ней скулила как щенок Вика...

Эля чувствовала, что так будет! А может быть, Ираида нарочно так сделала, чтобы досадить и ей?..

Нотариус не выдержал и сказал, что немедля уезжает, но прежде должен поговорить с Элеонорой Владимировной.

Эля вдруг тоже заистерила и спросила, можно ли отказаться?

Нотариус взял её под локоть и вывел из гостиной на террасу.

Там он тихо и довольно сухо сказал ей, что сделать можно все. Но что он не рекомендовал бы действовать поперек воли покойной.

- Тем более, - сказал он, - у меня есть письмо Ираиды Васильевны насчет юной Виктории, которая вовсе не внучка ей и не дочь Георгию Александровичу, что Надежда не была расписана с Жорой. Вот так. - Поставил точку нотариус. - Думайте сами, Элеонора Владимировна, как поступить.

Эля вдруг подумала, что из-за того, чтобы не тратить нервы, она обирает своего сына, родного внука Ираидиного, единственного, отдав все чужим хитрым бабам!

Хватит! И пошла в дом.

Как только Эля вошла, Зинка заблажила.

- Вот она, гидра! Жорик её бросил, набрыдла она ему, полюбил от души и сердца мою Надю и ребеночка они народили, сам, сердешный, погиб в одночасье, а эта брошенка теперь тут распоряжается.

Эле надоела эта история и разозлила.

Она плотно уселась на стул и заявила: мне ваше вытье по фигу. Если не прекратите, вас отсюда выведут! Вы этого хотите?

- Это как это выведут? Законную супругу Георгия Алексаныча с ребеночком?

Зинка уперла руки в боки и наступала на Элю.

У Эли разболелась голова.

... Нет, она - не борец!

Эля вспомнила Мишку, который живет сейчас с двумя немолодыми женщинами, своими бабками, в двухкомнатной квартире в Питере, пока Эля зарабатывает деньги в Москве... А здесь, если она даст слабину, будут гужеваться чужие люди.

- Хватит! - Сказала она зло, - теперь послушайте меня. - она приостановилась, вынула из сумки деньги и сказала: Вика, пойди купи себе мороженого.

Вика взяла деньги и вышла.

Эля тихо рассмеялась.

- Дорогая моя, - сказала она почти нежно, - какая супруга? Откуда? Мало ли с кем Жорик переспал? Может они тоже все сейчас сюда прибегут и поселятся? Есть у вашей Нади документ, что она жена? Нет. Я знаю. Что она будет предъявлять? Ребенка? А на ребенка есть документ?

Тут Эля блефовала, она не знала, успел ли записать Жорик Вику на себя или нет. И увидела, что - нет, не записал.

У Зинки лицо опало и она на глазах состарилась.

- Ну вот, - так же ласково сказала Эля, - вижу, что никаких официальных прав у вас нет. Рекомендую вам уйти.

Но Зинка успела уже придти в себя и поперла как танк.

- Это что же получается? Георгий Алексаныч мою дочку любил, Ее все соседи знают как жену! Ребенок родился, кажное лето тут мы у бабки жили! Ираида свихнулася от болезни! А ты и подхватилась!

- Вы не мне зло делаете, а вашей же внучке! Для неё это стресс, вы, что, не понимаете? - Спросила Эля .

- Этот стрес, ты ей сделала, что дом родной отымаешь!

- Вика не Жорикова дочь, я это знаю и знает нотариус. У него есть документ от Ираиды,(она нарочно сказала - документ, а не письмо), ясно? И давайте закончим этот разговор.

Зинка хотела было что-то сказать, но тут вскочила Надюшка.

И надрывно и со слезами завопила: мама, не надо! Ты же знаешь, что Павлик - викин отец! Жорик догадывался! Но он меня простил! Собирался Вику на себя записать! Да не успел!

Зинка тоже завопила: дура! Свихнутая! Какой такой Павлик?

Надюшка закрыла лицо руками и тихо скулила.

Элю кольнула в сердце жалость. Она все-таки должна что-то сделать для этих несчастных Надюшки и Вики. Пусть живут летом в маленьком домике. И она сказала об этом.

Вошла с мороженым Вика.

Надюшка взяла Вику за руку, кинула матери - идем!

Зинка на ходу прошептала Эле: Жорикова - Викочка! Надька на себя поклеп взводит! Гордость играет.

Когда они исчезли, Эля облегченно вздохнула и с наслаждением закурила. Все. ***

До электрички Зинка, Надюшка и Вика плелись молча. А когда сели в полупустой вагон, Зинка сразу же шепотом начала выговаривать Надюшке. А та вдруг тихо заплакала, да так горько.

- Какая же ты у меня нескладеха, - шипела-шептала Зинка, - да уймись ты, хватит реветь, слезами делу не поможешь. Надо думать, чего делать. Ты, что, оставишь все этой худыщей стерве?

Надюшка просипела, - что, я хочу что ли ей оставлять? А делать-то что? Все против нас...

Зинка вспомнив недавнее, аж крякнула.

- Зачем ты ей про Пашку-то сказала? У меня ажно внутри оборвалось, ну, думаю, у меня и дочка! Дура.