Дорогая Салли.

Раз ты держишь в руке это письмо, значит, я уже мертв. Оставляю тебе все, что у меня есть. Что со всем этим сделаешь, меня не волнует. Я имею в виду деньги. Никакого счастья они мне не принесли, а вот тебе могут помочь стать настоящей леди. Элвин подскажет, что делать. Он хороший человек, и ты можешь ему доверять. Салли, ты самая богатая женщина в штате Невада. Только будь осторожной и не доверяй всем подряд. Никому не говори, как открыть сейф. Теперь у тебя нет нужды залезать в постель к мужикам. И не надо никому говорить, что ты это делала. Помни, чему я тебя учил. Не допускай других к своему бизнесу. Кое-что необходимо держать в тайне. Я люблю тебя, Салли. Не смейся надо мной. Знаю, что по годам гожусь тебе в отцы или даже в дедушки. Но человек не может запретить себе то, к чему влечет его сердце. Я даже и не пытался. Хочу, чтобы ты была счастлива, Салли. У тебя доброе, нежное сердце, иногда ты слишком добра. Позаботься о себе, а когда появится время, приходи на мою могилу и разговаривай со мной. Ответить тебе я не смогу, но зато услышу. Вот и все, что я у тебя прошу, Салли. Надеюсь, что ты найдешь хорошего человека, который даст тебе детей и будет любить так, как ты того заслуживаешь. Не делись ни с кем своим прошлым, Салли, иначе оно вернется и не даст тебе покоя. Я люблю тебя, Салли.

Твой друг

Коттон Истер.


Салли откинулась на подушку и дала волю слезам. Никогда раньше никто не писал мне писем, — шептала она, хлюпая носом. — Я сохраню его навсегда… навсегда. Буду читать каждый день и делать так, как ты сказал. Буду приходить к тебе, и мы будем разговаривать. Обещаю, что… ты сам знаешь, Коттон. В следующее мгновение она соскочила с кровати и бросилась к двери. Она бежала, не заботясь о том, что ее увидят, что подумают. Ей необходимо было что-то сделать. Что-то важное. Потом еще придет время вести себя подобно леди.

Салли прибежала на кладбище запыхавшись. С растрепанными волосами. Глаза горели, взгляд метался, пока не наткнулся на темный могильный холмик, ожидающий надгробия. Увидев высохшие цветы, она поняла, что отыскала нужное место. Последние деньги ушли тогда на скромный букетик. Теперь при желании она могла бы ежедневно приносить сюда свежие цветы.

Салли опустилась на твердую, каменистую землю. Подтянула колени к подбородку, вздохнула. Коттон, это я, Салли. Сегодня я получила твое письмо. Оно было в той коробке вместе с чековыми книжками. Очень мило с твоей стороны оставить мне все эти деньги. Сейчас я собираюсь поехать в Техас навестить свою семью. Взяла немного денег в банке. Хочу купить маме маленький домик и новое платье. Надо сделать кое-что для младших, им пора учиться. Не могу себе представить, как встретит меня мать. Она всегда говорила, что если кто и загребет кучу денег, то это будет Сет. Сет — старший. Я его совсем не знаю, потому что он покинул дом еще до моего рождения. То же самое и Джош. Мама так гордилась своими старшими сыновьями. Каждый день мы только и слышали, что они скоро вернутся и привезут всем подарки. Но они так и не приехали, и мама все реже говорила о них, а потом и совсем перестала. Я даже не знаю, как они выглядят, Коттон. По словам мамы — вылитая копия папы. Может быть, когда-нибудь я найду их и помогу. Не очень-то это хорошо, что я совсем не знаю, на кого похожи мои братья. У меня перед глазами только лицо мамы. Она в молодости была хорошенькая, но потом… папа… он высосал из нее все соки. Помню, она часто плакала по ночам, но утром всегда улыбалась.

Я еще не видела этот дом на холме. Должно быть, чудесное место, раз его назвали Санрайз. Может, мама захочет приехать сюда и жить вместе со мной. Было бы неплохо, да, Коттон? Я достану ей такое кресло, мягкое, с высокой спинкой, так что она будет сидеть и ничего не делать. Буду приносить ей цветы и по бифштексу каждый день. Куплю самое красивое платье, какое только найду. Модные туфли… чулки. Жемчужное ожерелье, а, Коттон? Стану натирать ей руки глицерином, сделаю маникюр. А вот насчет папы не знаю, что и думать. Может, лучше всего дать ему упиться до смерти. Похоже, это единственное, что сделает его счастливым.

Коттон, я собираюсь купить себе в дорогу новое платье. Пусть мама обрадуется, когда увидит. И еще я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Я уже пообещала Богу, что построю церковь и назову ее церковью Святого Коттона Истера. Может, священник разрешит мне спеть в воскресенье. Я бы хотела. Я спою для тебя, Коттон. Знаю, ты смотришь сверху, ты слышишь меня. У тебя есть крылья, Коттон? Джеб Макгвайр говорил, что у ангелов крылья и что они звонят в колокольчики. Он, конечно, был пьян, но мне все равно понравилось. Мне еще так многому надо учиться, Коттон. Я почти что ничего не знаю. Скоро уже исполнится двадцать, а я неграмотная, как те старатели, которые совсем нигде не учились.

Знаю, Коттон, знаю, что ты хотел лежать здесь, но я вот все думаю. Если перееду в тот дом на холме, то не смогу приходить сюда часто, а мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя здесь одиноко. Может, лучше выкопать тебя и перенести туда? Я бы сделала для тебя кладбище и разговаривала с тобой каждый день. Подумай об этом, Коттон, подумай хорошенько и, когда я приду сюда в следующий раз, дай знак, если согласен. А если Джеб прав, то позвони колокольчиком. Теперь я смогу навестить тебя недели через две, когда вернусь. Расскажу, как съездила в Техас на поезде. Может, в следующий раз со мной будет вся наша семья. Мама, конечно, захочет поблагодарить тебя лично. У нее такие манеры… у моей мамы.

Мне надо идти домой. Приду сюда в воскресенье, когда установят надгробие. Хочу, чтобы ты знал, Коттон. Я уплатила за него своими деньгами, а не твоими. Не хочу прощаться, поэтому говорю: я скоро вернусь. Сегодня так чудесно пахнет полынью. Небо чистое, ни облачка. Зато пыльно и сухо.

Последние слова, очевидно, чем-то встревожили ее. Салли нахмурилась: «Если нет ни единого облачка, на чем же ты лежишь, Коттон?»

Она поднялась, поправила платье и постаралась привести в порядок растрепавшиеся кудряшки, Прежде чем весело помахать рукой, еще раз глубоко втянула носом воздух, наполняя грудь полюбившимся ей горьковатым ароматом.

* * *

Салли выбралась из повозки, загруженной ее личными вещами. Желая насладиться столь прекрасным моментом в полной мере, она зажмурилась, потом медленно открыла глаза, вбирая в себя пьянящий вид ее нового дома. Окружавшие его цветы представляли собой все оттенки радуги. Никогда в жизни не приходилось ей видеть такого. Наклонившись, Салли потрогала землю. Сырая. Почва под ногами пружинила, а зелень казалась изумрудной. Она посмотрела сначала налево, потом направо. Теперь я понимаю, почему дед Коттона дал этому месту такое название — Санрайз.

Она отошла назад, оказавшись в тени величавых деревьев, откуда открывался прекрасный вид на творение человеческих рук, ставшее ее собственностью. Под солнцем сияли ослепительно белые колонны, а ей почему-то вспомнилась та невзрачная лачуга, в которой жила ее семья в Техасе, та развалина без окон, с дверью, заколачиваемой на зиму. В ветреную погоду ее приходилось обкладывать ковриками, чтобы удержать скудное тепло. В этом доме дверь была совсем другая. Солидная и внушительная, со стеклянными панелями. Тяжелая медная ручка блестела на солнце, но ее внимание привлекла не она, а сама стена из грубого необработанного камня. Салли улыбнулась: да, в таком доме сквозняков в доме можно не опасаться.

Она обошла вокруг здания. Скамейки у деревьев, вдоль дорожек каменные фигурки разных животных. Прохлада… тишина… полумрак… зелень… Вон там, на застекленном балконе, можно было бы сидеть со стаканом лимонада в руке, с книгой на коленях… Только вот сможет ли она ее прочитать? Салли усмехнулась. Ох, Коттон видел бы ты меня сейчас.

Она подошла к передней двери. Что делать? Ударить тяжелым медным молотком в деревянную панель? Вставить ключ в замок? От необходимости принимать решение ее освободил скрип двери. Пухлая женщина в фартуке, повязанном поверх белого платья, улыбнулась.

— Пожалуйста, мисс, входите. Джозеф возьмет ваши вещи. Меня зовут Анна, Я здесь убираю и готовлю. Мой муж ухаживает за садом и присматривает за живностью. Входите, позвольте показать вам ваш новый дом.

— Вы можете открыть окна? — спросила Салли.

— Конечно. Вы этого хотите?

— Да. Да, да, очень хочу! Мне нравится смотреть, как колышутся на ветру занавески. А ставни, они есть на всех окнах?

— Да. Мы их не открываем потому, что не живем в доме. Я и Джозеф, мы живем в одном из коттеджей, там, за домом. Что я могу для вас сделать?

— Мне хотелось бы посмотреть мою комнату и, если можно, принять ванну. И вы не возражаете, если я сама пройду по дому и все посмотрю.

— Это ваш дом, мисс Коулмэн. Только скажите, что вы хотите на обед? Может быть, что-нибудь особенное?

— Вообще-то, это не имеет значения. Хотя… я бы съела пирог. Сладкий. Очень сладкий. — Она беззаботно улыбнулась и погладила себя по бедрам. — И еще я люблю картошку с подливкой. Вообще, я люблю все.

— Джозеф присматривает за садом. Я консервирую овощи на зиму. У нас прекрасный холодный погреб. Ключ у Джозефа. Он вам отдаст его вечером. Еще чего-нибудь желаете? Приготовить ванну?

— Нет, спасибо, я сделаю все сама. А ваши… обязанности мы обсудим позже.

Боже, Боже, да она ведет себя как настоящая хозяйка, леди! И ей это доставляет удовольствие. Она почти сразу одернула себя, вспомнив, как мать прислуживала чужим людям. И что в результате? Доработалась до того, что осталась кожа да кости. Салли тут же пообещала себе, что никогда не станет возноситься над теми, кто у нее будет работать. Коттон всегда говорил: «относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». И, конечно, он был прав. Многому, очень многому научил ее Коттон.

Салли переходила из комнаты в комнату, одобрительно кивая. Сама не зная почему, она была уверена, что этот дом выглядел точь-в-точь как дома в Бостоне. Отполированная до блеска темная мебель, принадлежавшая, наверное, еще бабушке Коттона или его матери. Тонкие цветастые ковры с бахромой. Некоторые круглые, но большинство квадратные. Большие и совсем маленькие. В середине одного громадная яркая птица. Вот мама посмеется, когда она ей расскажет. Но ковры коврами, а в первую очередь в каждой комнате Салли обращала свой взгляд на окна и кружевные шторы.

В самом конце длинного коридора она выбрала комнату, выходившую окнами в пышный зеленый сад. Маленький балкончик, попасть на который можно было из туалетной комнаты, привел ее в полнейший восторг. Салли даже взвизгнула от радости. Понравились ей и французские двери, и чудесные деревянные полы. А при виде высокой кровати с приставным стульчиком и роскошным балдахином рот ее невольно растянулся до ушей. «Неужели мне это не снится?» — прошептала она. У стены высились два просто гигантских гардероба. Да, есть куда положить платья и боа из перьев. Комод с девятью выдвижными ящичками, на каждом мраморная ручка. Салли чуть не задохнулась от восхищения. У нее и белья-то столько не будет, вон какие они глубокие. Она обошла комнату и наконец уселась в небесно-голубой шезлонг, выглядевший так, словно на нем никто никогда не сидел. Ну и ладно, буду сидеть сама… каждый день.

Пожалуй, пора бы открыть окна. Салли развела кружевные шторы, потянула деревянные ставни. Однако ничего не получилось, шторы никак не желали трепетать на ветру, вероятно, потому, что никакого ветра не было. Она пошуршала ими — безрезультатно. Неудача так расстроила Салли, что на глаза навернулись слезы. Она отошла от окна и взобралась на кровать, твердо решив дождаться, когда шторы качнутся.

Прождав несколько минут, Салли подумала, что, пожалуй, можно немного полежать, но как только голова ее коснулась подушки, ею овладел сон. Трудно сказать, сколько прошло времени, но, очнувшись, она ощутила теплое движение воздуха. Салли протерла глаза, моргнула, не сразу сообразив, где она, и подняла голову. Радостная улыбка, под стать предвечернему солнцу, расплылась по ее лицу, когда она увидела танцующие на ветру кружевные шторы. «О! — выдохнула девушка, не найдя другого способа выразить охватившие ее чувства. — Это счастливейший день в моей жизни. Благодарю тебя, Коттон, благодарю от всего сердца».

Салли забыла о существовании стульчика и, скользнув с кровати, весьма неизящно приземлилась на мягкое место. Она звонко рассмеялась и, вытянув ноги, забарабанила каблуками по полу.

А не пора ли принять ванну? Взгляд Салли скользнул к двери и замер: сумки и коробки аккуратно стояли у стены. Должно быть, пока она спала, Анна распаковала вещи. Дверца одного из шкафов была слегка приоткрыта. Кричаще-яркие платья, неплохо смотревшиеся в салуне, здесь казались совершенно неуместными. Украшение из перьев, которое она надевала вместе с боа, лежало на верхней полке. Оно тоже выглядело пришельцем из другого мира. Румянец стыда теплой волной залил шею и щеки. Она проверила комод и без особого удивления обнаружила, что все ее белье — изрядно, кстати, поношенное — и чулки заняли не более половины одного из выдвижных ящиков; наверное, ей самой стоило разобрать сумки и разложить вещи. При мысли о том, что кто-то посторонний видел ее заштопанные трусики, Салли стало не по себе. Надо же так попасть впросак. А впрочем… Она сжала зубы — все чистое, без дырок. Стыдиться нечего.