Джеки Коллинз - Богиня мщения

Неужели это Он?..

Тот самый, Единственный, которого она ждала?

Билли Мелина…

Суперсексуальный герой и кинозвезда, о котором она мечтала.

Почти уже бывший муж лучшей подруги ее матери…

Пожалуй, лучшего способа расстаться с девственностью нельзя было и придумать.

* * *

У Фрэнки хватало врагов и недоброжелателей. И иногда ему даже приходилось вступать с ними в прямое столкновение.

Среди присутствовавших на вечеринке гостей оказался управляющий конкурирующим клубом, с которым у Фрэнки когда-то был серьезный конфликт. Он, впрочем, старался не замечать противника; сидя возле бассейна рядом с пьяно хихикающей Куки, Фрэнки наслаждался жизнью, пока распоясавшийся конкурент-управляющий не начал «наезжать» на плещущихся в воде Уиллоу и ее обнаженных наяд, обзывая их всякими неприличными словами.

— Сделай же что-нибудь! — прошипела ему на ухо Куки.

Фрэнки сделал и поплатился — встречный удар едва не отправил его в нокаут.

— Ублюдок!.. — воскликнул он, потирая пострадавшую челюсть и гадая, с каких это пор он, Фрэнки Романо, сделался поборником прав сексуальных меньшинств. — Этот гребаный член моржовый чуть мне зубы не вышиб на хрен.

— Но ведь не вышиб же, — беззаботно возразила Куки, не без удовольствия наблюдая за тем, как двое крепких парней из числа поклонников Уиллоу Прайс потащили упирающегося «ублюдка» куда-то в темноту.

— Где они были, когда я в них нуждался? — злобно пробормотал Фрэнки.

— Ладно, проехали, — сказала Куки. — Пойдем лучше в дом, я сделаю тебе еще один минет. Вот увидишь, тебе сразу станет лучше.

Было почти четыре утра, и веселье понемногу угасало. В гостиной оставалось всего несколько человек. Среди них Куки увидела Гарри, который помогал диджею упаковывать его аппаратуру. Где сейчас Макс, она понятия не имела, но ей было все равно. Куки видела, что Фрэнки почти готов и его надо брать. «Брать, пока тепленький», — вспомнилась фраза из какого-то ковбойского фильма.

А Куки чувствовала себя вполне готовой к роли ковбоя.

* * *

— Может быть, вернемся к дому? — предложил Билли какое-то время спустя.

— Давай, — легко согласилась Макс, чувствуя, что их с Билли тянет друг к другу с неодолимой силой. Ощущение было незабываемое и совершенно новое — ничего подобного она никогда прежде не испытывала.

— А может… — Билли шагнул к ней, положил руки на плечи. — Мы можем остаться здесь, если хочешь, — добавил он тихо.

«А ведь он тоже это чувствует! Ну и дела!»

Макс слегка подалась вперед.

— Можем и остаться… — выдавила она, чувствуя, как внезапно пересохло в горле.

Прежде чем она успела подумать о чем-то еще, его упругие, настойчивые губы прижались к ее губам.

Макс поцеловала его в ответ, чувствуя, как по всему телу разбегается восхитительное электричество, а в голове становится пусто и легко. Ей хотелось сорвать с себя одежду, не дожидаясь, пока это сделает Билли. Она даже подняла руки, но он уже начал распутывать узел на ее блузке. Через несколько мгновений тонкая ткань соскользнула с ее плеч, и Билли легко коснулся кончиками пальцев ее грудей, потом свел их вместе и, наклонившись, начал облизывать то один, то другой сосок.

— О, Билли!.. — прошептала Макс, яростно терзая через джинсы его промежность. Туз очень любил, когда она так делала, но перед ней был вовсе не Туз, с которым она никогда не заходила дальше подростковых ласк. Перед ней был Билли Мелина, кинозвезда и мужчина, хороший знакомый ее родителей.

Ну и пусть, подумала Макс. Ей было наплевать на все, кроме его сводящей с ума близости.

Билли торопливо стянул с себя футболку, швырнул на песок и, каким-то образом уложив на нее Макс, лег рядом. Еще через несколько секунд оба оказались без одежды. Прохладный ветер с океана овевал их разгоряченные тела, но ни Макс, ни Билли не обращали на это никакого внимания, полностью отдавшись восхитительным и острым ощущениям.

Подсознательно Билли понимал, что не должен так поступать с дочерью Лаки. Он знал, что, если Винус что-то пронюхает, она окончательно взбесится, но черт возьми — Билли не испытывал ничего подобного с тех самых пор, когда впервые занимался полноценным сексом со своей школьной подружкой. Макс была ничуть не похожа на случайных девушек, которых он снимал в городе. В ней было что-то совершенно особенное и неповторимое.

Да, Билли знал, что сегодняшнее приключение не принесет ему ничего, кроме неприятностей. Быть может — очень крупных неприятностей.

Но ему было все равно.

Примерно то же самое чувствовала и Макс. Все мысли о матери и даже о Нью-Йорке покинули ее голову, как только она полностью отдалась захлестывавшим ее чувствам. Вот оно, то самое, думала она. Вот человек, для которого она себя берегла. Теперь ничто не могло помешать неизбежному — и плевать на последствия.

Билли занимался с ней любовью медленно, уверенно, нежно.

Макс закрыла глаза, подстраиваясь под ритм его движений.

«Как приятно от него пахнет, — думала она. — Словно дорогим мылом и немного мускусом. Должно быть, именно такой запах у греха, но он заводит меня, заводит, как ничто другое!..»

У Билли было тело, за которое не жаль умереть.

Такого тела, как у нее, он никогда не видел.

Гладкая кожа.

Упругие мышцы.

Напряженные соски — темно-розовые у нее и темные, как ночь, у него.

Наверное, я влюблена…

Наверное, я сошел с ума от желания.

Первый раз…

Первые прикосновения.

Реки сладкого пота.

Ураган желаний.

Дорога в рай.

Нужно только дойти до конца…

Его сила.

Ее готовность.

Мягко.

Нежно…

Еще нежнее…

В — вау!

Частое дыхание.

Слитное биение двух сердец.

Сказка.

Волшебство.

Едва созревший плод.

Запретный плод.

Экстаз.

Пьянящий восторг последнего содрогания.

Наконец-то они вместе!

Служащий аэропорта в Нью-Йорке быстро провел Армана через досмотровую зону к припаркованному на VIP-стоянке лимузину, где его ждал Фуад. Как правило, он в обязательном порядке сопровождал босса, когда тот летал в Акрамшахр, но на этот раз Арман оставил его в Штатах.

Прежде чем Фуад успел сказать хоть слово, Арман спросил, прояснилась ли ситуация с «Ключами».

«В этом весь Арман, — подумал помощник. — Никаких любезностей, сразу к делу».

— Я договорился о встрече. Завтра нас ждут в Вегасе. — Фуад слегка откашлялся. — Это было непросто, босс… Как я уже докладывал, эта женщина — Сантанджело — не заинтересована в продаже отеля, поэтому я сказал ее поверенному, что мы готовы вкладывать средства в ее будущие проекты. Похоже, подобная перспектива пришлась ему по душе.

— Ты что, спятил?! — Арман презрительно сморщился. — Зачем ты сказал ему эту чушь?

— Затем, босс, что это был единственный способ добиться встречи с самой миссис Сантанджело, — объяснил Фуад.

— Ну и дурак, — раздраженно бросил Арман.

— Пока тебя не было, я собрал сведения об этой Лаки Сантанджело, — невозмутимо продолжал Фуад. — Все материалы здесь… — Он протянул боссу толстую картонную папку. — Мне кажется, тебе следует с ними познакомиться. Мне, во всяком случае, было интересно.

— Интересно? — саркастически ухмыльнулся Арман. — Интересных женщин не бывает в природе.

— Лаки не обычная женщина, — спокойно возразил Фуад. — На твоем месте я бы обязательно прочел эти документы.

— К счастью, ты не на моем месте, — презрительно скривил губы Арман, бросая папку на пол салона.

Фуад чуть заметно пожал плечами. В последние несколько месяцев его босс сделался еще более самонадеянным, непредсказуемым и грубым. Несомненно, это было следствием его растущей тяги к кокаину, которую Арман и не думал сдерживать, и Фуад начинал беспокоиться. Поначалу босс использовал наркотик только для того, чтобы расслабиться, но в последнее время он, похоже, нуждался в нем постоянно.

Фуад не одобрял наркотики — любые наркотики, но когда он попытался сказать Арману, что приобретенная им привычка превращается в зависимость, тот разорался, что тоже случалось с ним в последнее время довольно часто.

Было время, когда Фуаду нравилось работать с Арманом, но после того как он женился и начал строить собственную жизнь, босс стал относиться к нему просто как к наемному работнику, а не как к равному. Разумеется, Фуад был от этого не в особом восторге, но что он мог поделать? Арман не упускал случая выразить ему свое презрение, и Фуаду оставалось только с этим смириться.

Смириться и терпеть.

— Звонила Пегги, — доложил он, старательно сохраняя нейтральное выражение лица. Фуад знал, что мать Армана была, наверное, единственной в мире женщиной, которую он так и не сумел подчинить своей воле. — Она хотела поговорить с тобой.

— Она что, не знает, что я езжу в Акрамшахр каждый сентябрь? — раздраженно спросил Арман.

— Знает, — сдержанно кивнул Фуад.

— Ну и в чем дело?

— Она просила тебя перезвонить ей, как только ты вернешься.

Злобная гримаса перекосила лицо Армана, но он все же достал мобильный телефон и стал набирать номер.

* * *

Пегги Данн довольно скоро поняла, что после смерти мужа-банкира она обречена на одинокую, бедную событиями жизнь заурядной манхэттенской вдовы. Поначалу, правда, друзья Сидни еще приглашали ее на приемы, званые обеды и вечеринки, но с течением времени звонки в ее роскошной квартире раздавались все реже. Теперь Пегги приглашали куда-нибудь не чаще одного раза в месяц. Всего раз в месяц! Для женщины, привыкшей бывать в обществе не реже пяти вечеров в неделю, это была катастрофа. Пегги недавно исполнилось шестьдесят; ей было на десять лет меньше, чем Рэкуэл Уэлч, и — как Рэкуэл — она все еще оставалась весьма привлекательной женщиной. Конечно, Пегги уже не была той ослепительной красавицей, которую много лет назад эмир Амин Мохаммад увез из Вегаса в Акрамшахр, чтобы сделать своей пятой женой, однако ее внешность по-прежнему привлекала к себе взгляды мужчин на два-три десятка лет моложе. Благодаря усилиям лучшего нью-йоркского стилиста-колериста ее волосы до сих пор оставались огненно-рыжими, кожа благодаря еженедельным подтяжкам и регулярным сеансам тонизирующего массажа выглядела гладкой и ухоженной, да и фигура все еще казалась довольно соблазнительной, несмотря на лишние десять фунтов, от которых ей никак не удавалось избавиться.

Когда Сидни умер, Пегги недолго носила траур. Она не сомневалась, что пройдет какое-то время, и ей непременно встретится другой мужчина, с которым она снова заживет той жизнью, к которой привыкла с мужем-банкиром. Этого пока не произошло, и все же Пегги продолжала надеяться. Прозябать в одиночестве она не собиралась.

Еще у нее был Арман, но Пегги была не особенно довольна своим единственным сыном. Да, он добился заметного успеха в бизнесе, но ведь подняться на вершину ему удалось исключительно благодаря подаренным ему эмиром деньгам, а также практическим советам, которыми снабжал его Сидни. Пегги считала, что Арман стал миллиардером только с помощью двух ее мужей; кого же он теперь должен благодарить за свое богатство? Разумеется, ее, свою мать. Сделал ли он это? Нет, нет и нет! Пока Сидни был жив, они каждые две недели ужинали втроем в лучшем ресторане, но с тех пор, как его не стало, Пегги почти не видела Армана. Каждый раз, когда она ему звонила, сын уклонялся от встречи, ссылаясь на дела, на важные переговоры, на проблемы, которые ему нужно срочно решать, но Пегги понимала, что это только предлог. Но хуже всего было то, что Арман так и не женился и не завел детей. Ему было сорок два, но он по-прежнему оставался холостяком.

А Пегги очень хотелось внуков. Одно время они с Сидни боялись, что Арман — гей, но после того, как они несколько раз встретились с ним на приемах и званых вечерах, где он появлялся с очаровательной девушкой (и каждый раз — с новой), их опасения развеялись.

«Твой сын из тех, кто долго запрягает, — успокоил Пегги муж. — Я думаю, Арман просто не хочет, чтобы семейные заботы отвлекали его от дел, пока он создает свою империю. Это пройдет. Вот увидишь, когда он твердо встанет на ноги — сразу обзаведется женой и детишками».

Сидни был очень умен, он всегда так доходчиво все объяснял. Пегги очень его не хватало.

Как бы там ни было, с Арманом нужно было что-то делать, и она решила, что начнет действовать сама. Если сын не в состоянии сам выбрать себе жену, она сделает это за него. В конце концов, это был ее материнский долг.