— Далеко ли еще до гостиницы?

— Скоро приедем. — Его блестящий автомобиль неторопливо катился мимо серых «сталинских» зданий. По времени уже наступила ночь, и хоть было светло, людей на улице практически не было. Дома расступились, и в глубине двора Алена увидела небольшой сквер с купой деревьев и новенький освещенный киоск с сигаретами, жвачкой. Интересно, может он остановиться вон там?

— Погоди, — охрипшим вдруг голосом прошептала Алена. — Я хочу пить. Купи мне в киоске бутылочку кока-колы.

Он послушно остановился, вышел из машины и подошел к киоску. В талии он был худ словно мальчик. Джинсы плотно обтягивали упругие ягодицы. Со злорадством она вспомнила мягкий животик и располневшие бедра мужа.

«Погоди, я тебе еще дам повод для ревности! — Алена зло усмехнулась. — Не с этим красавчиком, а с кем-нибудь из твоих хороших знакомых. Испытаешь ты у меня пару приятных минут!»

Толстая золотая цепь, подарок мужа, которую она носила не снимая, приятно холодила и возбуждала грудь, свешиваясь в вырез платья. Алену бросило в жар. Быстрым движением она расстегнула бюстгальтер и вытянула его бретели через короткие рукава. Прикосновение чуть шершавого шелкового крепа платья к незащищенной груди еще более распалило ее. Парень уже повернул обратно. Она разглядела в его руках пачку сигарет и маленькую темную бутылку.

Пора! Она решительно потянула платье вниз и довела вырез декольте до немыслимых пределов. Потом она закинула ногу на ногу и в тот момент, когда парень открыл дверцу машины, поманила его пальцем и притянула к себе. Он на мгновение оцепенел. Потом его глаза стали очень светлыми и хищно прищурились. В следующий момент он уже сидел рядом с ней, запустив одну руку в раскрывшийся вырез, а другой отгоняя машину в сквер. Бюстом своим Алена гордилась. Поэтому на повороте она нарочно игриво качнулась и, будто нечаянно, припала к водителю грудью, приложив бутылку к губам.

— Хочешь попить? — И она томно вытянула губы для поцелуя. Никогда Алена еще не испытывала такого острого возбуждения. Машина встала в тупике. Дальше произошло то, чего она никак не ожидала, придавая большое значение своей внешности. Водитель грубо толкнул ее на откинувшееся сиденье и в один момент задрал на ней платье. По ее представлениям, он должен был раздевать ее долго и вожделенно. Он же, навалившись на нее всей своей тяжестью, вклинился и раздвинул ей бедра, даже не удосужившись спустить собственные штаны. Грубый расстегнутый металлический замок больно оцарапал ей нежную кожу.

— Ты не понимаешь, надо не так, — попробовала она было его утихомирить, но он не стал церемониться, а через минуту уже вскочил и стал застегивать джинсы. Алена осталась лежать на сиденье в смятом и задранном платье, ничего не понимая и немного испугавшись. — Ты что, не соображаешь, как надо заниматься любовью? — Она чуть приподнялась на локте и смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он приглаживал волосы и проверял пуговицы на рубашке. — Мужлан!

— Чего разлеглась, будто телка? Вставай! Сеанс окончен, — сказал он ей с явным неудовольствием, оглядывая ее всю и не скрывая злой презрительной усмешки.

— Да ты ничего не умеешь! — Она с трудом сдерживала дыхание и подступившую к горлу ярость.

— С тебя сотня баксов, — сказал он, противно хмыкнув и усаживаясь на свое место, и стал смотреть на себя в зеркало заднего вида.

— Сотня баксов? — поразилась она. — За что? За то, что ты меня изнасиловал?

— Сама захотела! — Он скривил губы в отвратительную усмешку, и поднимаемое механизмом сиденье грубо толкнуло ее в спину.

— Да ты и трахнуть-то меня как следует не смог! — Она, потешно елозя ногами, старалась попасть в кружевные трусики. От унижения ни ноги, ни руки не слушались ее, а глаза застилали слезы.

— Давай гони сотню! — Он повернулся к ней с явной угрозой. — За таких старух, как ты, профессионалы берут в три раза больше! А я что, даром старался? Я со старухами вообще дел никаких не имею, отвез бы тебя, и гуд-бай!

— Да ты что, в своем ли уме? Я что, по-твоему, старуха? — Вид у Алены был дикий. Кудрявые волосы растрепались, помада раскисла, на щеках горели алые пятна…

Парень смотрел на нее с издевкой.

— Да ты что, тетка, белены, что ли, объелась? Девочку из себя корчишь?

Конечно, он ерничал, Алена была далеко не старуха. С другой стороны, ему вовсе не нравились женщины такого типа. Он был простым рабочим парнем, шофером на машине дяди-фирмача, и эта богатенькая дамочка в его глазах была даже хуже обычной проститутки, потому что те отдавались по нужде за деньги, а эта розовая бабенка сама хотела неизвестно чего. Парень действительно был не искусник. Он полагал, что любовь существует для девочек из десятого класса, а потом начинаются весьма далекие от романтической любви отношения. По его понятиям, личные желания женщин были капризом, чем-то вроде занудного спектакля со стихами, свечами и розами. В то время как секс для мужчин считался необходимой потребностью вроде еды или денег. В общем, на жизнь у него были весьма распространенные и обычные взгляды недалекого человека. Алене с ним просто не повезло. Попади она в машину к более разбирающемуся в женщинах мужчине, вечер для нее мог бы закончиться вовсе не так плохо. Но случилось так, как случилось. И все напряжение дня, ссора с мужем, ненависть к сопернице, оскорбление со стороны этого недоумка, все эмоции нашли выход в безудержной ярости, и она со всей силы бросилась на своего обидчика и стала царапаться, кусаться и отчаянно молотить его руками и ногами, сколько могла достать. Но сильно его избить ей, к сожалению, не удалось. Моментально он схватил ее за горло и, выплевывая согласные вместе со слюной ей в лицо, прошипел сквозь змеиный рот:

— Ну ты, стерва! Не нарывайся, пока цела! Иначе… — Последовали такие угрозы, что Алена моментально пришла в себя.

Природный инстинкт подсказал ей, что лучше заткнуться. Она поняла, что швейцар из гостиницы дал на нее элементарную наводку, и парень, занимающийся извозом, просто хотел подзаработать. Она же вообразила себе бог знает что… Обидно, конечно, что ее прелести его не соблазнили, но и сам-то он — негодяй и сморчок. Теперь Алена вовсе не считала его красавцем. Бывает и на старуху проруха. Алена закусила губу при слове «старуха». А пошел-ка он на… На всех ведь не угодишь, выбраться бы живой! А деньги придется отдать… Да что деньги, Алена только сейчас вспомнила о пистолете. Если он вырвет у нее сумку и найдет пистолет, то неизвестно, чем все это может закончиться… Он может его отобрать и начнет ее шантажировать! Ужас!

Алена осторожно достала из бокового кармашка сумки бумажку в сто долларов. Этот козел не ошибся, у нее действительно всегда с собой были деньги. Она с презрением кинула банкноту водителю. Тот сразу понял, что, видимо, есть причина, по которой она так легко расстается с деньгами, но решил больше с ней не связываться. И так заработал достаточно для одной поездки. Он не хотел иметь неприятности и на всякий случай решил ее припугнуть.

— Если чего-нибудь вякнешь, подруга, кликну дружков! Тогда останешься и без сумочки, и без кой чего еще…

Алена решила молчать. Влипла так влипла. Но не бежать же в милицию. Скорей бы до места.

— Нет у меня больше денег, — на всякий случай сказала она.

Водитель только хитро взглянул на нее: «Конечно, нечисто! Значит, будет молчать!» Одним движением он резко сорвал золотую цепочку с ее груди.

— У, расцарапала, сволочь, всю щеку! С тебя еще сто рублей за дорогу, вылезай на …!

Красные неоновые буквы горели на сером четырехэтажном, ничем не примечательном здании гостиницы. Алена застыла на сиденье от такой наглости. Мало того, что получил цепочку, сто баксов, так ему еще и сто рублей подавай! Ну и жадина, ну и говно!

Парень, хладнокровно улыбаясь, протянул руку к ее сумке. Алена лихорадочно задергала дверь машины. Та была заперта на замок.

— Ты, …. не ломай машину! Давай деньги за проезд, тебе говорю!

Алена поспешно вытащила кошелек, отдала сто рублей и выскочила из разблокированной машины. Уж на что она умела ругаться, а тут ее язык просто прилип к нёбу! Она почти побежала к гостинице и, уже сделав несколько торопливых шагов по асфальту, услышала рядом визг тормозов. Рядом с ней была та же машина.

— Слышь, тетка! — Водитель издевательски ухмылялся ей прямо в лицо. — А сиськи-то у тебя ничего! Покажь еще разок напоследок! — Он нагло расхохотался и с визгом рванул прочь. Алена сделала вид, что не расслышала, и отвернулась, но внутренне разразилась отборнейшей тирадой, смешанной со слезами. Ей стало несказанно жаль себя и свою красоту, жаль денег, цепочку и новое платье. Она почувствовала, что замерзла, хочет есть, пить, и вообще ощутила непреодолимое желание хорошенько напиться и поплакаться у кого-нибудь на плече.

Но раз приехала — план надо довести до конца. Она остановилась на углу, причесалась и вошла в гостиницу. Администратор вежливо подтвердила, что действительно Наталья Нечаева остановилась у них, но в данный момент в номере ее все еще нет. В доказательство она продемонстрировала ключ. Алена устало поблагодарила.

«Вернется когда-нибудь, буду ждать, — решила она, — а пока нужно отдохнуть и поесть».

Здесь, как при всех гостиницах, тоже был ресторан. Внутренний вход в него был поблизости, тут же в фойе. Ресторан был плохой, с прокуренным низким залом, с вечным запахом подгоревшего мяса. Людей было немного, и несколько голов тут же с интересом обратились в ее сторону. Алене было не до кокетства. В пережитом унижении она винила только мужа и Наташу. Уж отольются им ее слезы! А пока она решила выпить, поесть и собрать воедино все силы. Первые сто граммов коньяка она выпила залпом.

Механик не смог заменить сломавшуюся деталь, ее надо было приваривать. Звонком он вызвал хозяина на улицу, Наташа видела, как вместе с Алексеем они заглядывали под капот, механик что-то объяснял, Алексей согласно кивал головой. Через минуту он вернулся к Наташе.

— Давай сделаем так, — предложил он. — Сейчас нам уходить отсюда и самим тащить машину в сервис не имеет смысла. Я отдам твои ключи этому парню. Он человек проверенный, вызовет напарника, и они вместе сделают все, что надо. Сами перегонят машину на тросе, починят ее в мастерской и завтра утром доставят к твоей гостинице. Мы же будем независимы и от них, и от твоей машины. Я отвезу тебя куда скажешь на своей. Согласна?

Конечно, Наташа была согласна, что же ей оставалось делать?

— Спасибо, — сказала она.

Они еще пригубили белого вина, и хотя выпили совсем немного, зал перед ними качался словно на легких волнах, у Наташи слегка кружилась голова, и она почувствовала, что ей просто и хорошо сидеть рядом с ним, как прежде.

Алексей снова взял Наташину руку и время от времени подносил к губам. Наташа чувствовала, что его поцелуи раз за разом становятся все жарче.

— Поедем в мой офис! — наконец прошептал он, глядя ей в глаза. — Зачем мы здесь, где чужие люди? А там никого уже нет, охрану я отошлю, в кабинете у меня очень спокойно, уютно… Можно устроиться на ночлег нисколько не хуже, чем в твоей гостинице. — Его голос звучал искренне, чуть не просяще. — Наконец, мы опять сможем быть вместе всю ночь!

Наташе хотелось поехать, хотелось снова ощутить его ласки. Но в тот самый момент, когда она уже хотела сказать «да», в голове у нее словно прошелестело: «Опомнись, разве за этим ты здесь? Если согласишься, это будет всего лишь повторением уже пройденного и абсолютно ничего не изменит в твоей жизни!»

«Ты, как всегда, права!» — сказала она себе и мягко отняла руку.

— Я приехала попрощаться, — сказала она. — Вряд ли еще раз увидимся. Не каждый же год у меня будут воровать кошельки и ломаться машины! А так я и в этот раз не хотела звонить…

— Но почему ты не хочешь поехать? Ведь нам всегда было хорошо вместе, — начал он.

— Я еще хотела тебе сказать спасибо, — перебила она, — за то, что ты тогда, в ранней юности, на мне не женился. Ты правильно поступил, уехав без меня. Я была не права, предлагая тебе этот шаг. Я бы с тобой ничего в жизни не добилась.

— Неправда! Почему ты так думаешь? — удивился он.

Наташа погладила его руку и подумала, что для того, чтобы быть счастливым, мужчина должен жить с сознанием, что он единственный всегда прав.

— Ты всю жизнь жалел бы о том, что я навязалась тебе на голову и что из-за меня ты не смог сделать ничего стоящего. А теперь ты в полном порядке и тебе не о чем сожалеть!

— Неправда, неправда… Я сожалел… — вдруг запальчиво стал бормотать Алексей, глядя вдаль, куда-то поверх столов. — Я много раз сожалел, что уехал тогда от тебя, отдалился. Сам не понимал зачем, но зачем-то ведь каждый раз мчался к тебе под любым предлогом, когда приезжал в наш город! На улицах много раз ошибался, все казалось, что ты идешь впереди…

«Вот она, эта минута, — думала Наташа. — Вот слова, что хотела услышать. Я могу быть довольна. Я добилась того, чего хотела. Ничего, что с опозданием на столько лет. И сейчас я ясно понимаю, что те слова, которые только что сказала ему, гораздо больше подходят ко мне. Выйди я за него замуж, я всю жизнь бы тряслась, что он может не любить меня, даже возненавидеть, оттого что не смог сделать ничего толкового. И я, изо всех сил желая ему помочь, ничего не сумела бы сделать для себя. И сейчас мы, обоюдно ненавидя друг друга, страстно хотели бы лишь одного — освободиться! И проклинали бы свои нереализованные желания!»