Даниэла Стил - Большая девочка

В шесть лет Виктория оставалась круглолицей, пухленькой девочкой. У нее были крепкие ножки, и она была не по годам рослой. Она уже ходила в первый класс, где была выше многих других детей. Выше и крупнее. Про нее часто говорили «большая девочка», что Виктория воспринимала как комплимент. Тогда‑то, в первом классе, она и увидела портрет королевы Виктории в одной книжке, которую читала вместе с мамой. Под картинкой стояло: «Королева Виктория». Виктория Регина. Точь‑в‑точь как она сама.

На снимке британская королева, уже в преклонных годах, держала на руках мопса, который был поразительно на нее похож. Девочка долго смотрела на фотографию и не издавала ни звука.

— Это она? — наконец спросила она, обратив к матери огромные голубые глаза. Кристина с улыбкой кивнула. В конце концов, это просто шутка. Девочка похожа на прабабушку, и только.

— Это прославленная английская королева, она правила много лет назад, — пояснила она.

— На ней ни платья красивого, ни короны. И собака у нее некрасивая! — Девочка была разочарована.

— Она здесь уже старенькая, — попыталась успокоить ее мать. Она видела, что дочка огорчена, и сердце у нее заныло. Кристина понимала, что своей шуткой Джим не хотел никого обидеть, но сейчас эта шутка не срабатывала, Виктория была очень расстроена. Она все смотрела и смотрела на снимок, а потом по ее щекам медленно скатились две слезы. Не говоря ни слова, Кристина перевернула страницу, мысленно надеясь, что девочка забудет эту фотографию. Но она не забыла. И после того случая папино излюбленное сравнение дочери с королевой зазвучало для нее совсем иначе.

Через год после того дня, как Виктория увидела фотографию королевы Виктории, в корне переменившую ее представление о себе, мама с папой сообщили, что скоро у нее появится братик или сестричка. Виктория пришла в восторг. У большинства ее одноклассников уже были братья и сестры, она оставалась в числе немногих, кто был единственным ребенком в семье, и теперь сразу принялась мечтать, как станет играть с малышом. У нее появится живая кукла! Виктория училась во втором классе. Однажды вечером она подслушала разговор родителей о малыше (они думали, что дочь уже спит), и прозвучало слово «оплошность». Что это означает, Виктория не поняла. Что, если с ним что‑то не так? Вдруг он родится без ручек или без ножек? Или никогда не научится ходить? Она не знала, насколько серьезной была эта «оплошность», а спрашивать не решилась. Мама плакала, отец тоже был расстроен. Оба говорили, что их устраивает нынешнее положение дел, им вполне хватает единственной дочери. Виктория была послушным ребенком, сейчас, когда ей было уже семь, она не причиняла взрослым никаких хлопот. И еще на протяжении всей маминой беременности папа твердил, что рассчитывает на сына. Мама вроде бы тоже хотела мальчика, но на всякий случай теперь оформила детскую не в голубом, а в нейтральном белом цвете. Она усвоила предыдущий урок, когда Виктория застигла их врасплох, оказавшись девочкой. Мама Доусон и на сей раз предрекала им дочь. На это же втайне надеялась и Виктория. Как и в прошлый раз, родители не стали заранее определять пол ребенка. Кристина до последнего лелеяла надежду, что будет мальчик, но в душе опасалась нового сюрприза.

Непонятно почему, но родители Виктории, в отличие от дочери, не изъявляли по поводу будущего ребенка особых восторгов. Мама без конца сетовала, что малыш очень крупный, а отец поддразнивал Викторию и говорил, что хорошо бы ребенок пошел не в старшую сестру. При каждом удобном случае он напоминал ей о сходстве с прабабушкой. Фотографий прабабки сохранилось немного, но на тех, что были, она неизменно представала дородной женщиной в фартуке, без намека на талию, с широченными бедрами и мясистым носом. Неизвестно, что еще хуже — быть похожей на прабабушку или на эту некрасивую старуху — королеву, чью фотографию с собачонкой она видела в книжке. Изучив снимки прабабки, Виктория всерьез озаботилась величиной собственного носа. У нее был маленький нос, напоминавший луковичку, воткнутую в лицо посередине. Вот будет ужас, думала она, если у малыша окажется такой же. Но поскольку взрослые говорили о будущем ребенке как о «досадной оплошности», наверное, опасаться надо было куда более серьезных проблем. Мама с папой, конечно, не собирались объяснять Виктории, в чем, собственно, состоит эта оплошность, но она не забыла подслушанного однажды разговора. От этого Виктория лишь сильнее жаждала появления малыша, чтобы заботиться о нем и помогать ухаживать за ним по мере своих сил и возможностей. Она надеялась, что оплошность не отразится на нем роковым образом. Может, ручка окажется сломанной или на голове будет шишка…

На этот раз кесарево сечение делали в плановом порядке, и взрослые объяснили Виктории, что мама неделю проведет в больнице и увидеть ее и малыша она сможет только после того, как их выпишут домой. Ей сказали, таков порядок, и она гадала, не для того ли дается эта неделя, чтобы исправить дефект, причиненный этой загадочной оплошностью.

В день появления малыша на свет Джим пришел домой в шесть часов, как раз когда бабушка готовилась кормить Викторию ужином. Обе вопросительно посмотрели на папу, который с нескрываемым разочарованием сообщил, что родилась девочка. После чего все же улыбнулся и сказал, что на этот раз малышка очень хорошенькая и похожа на них с Кристиной. Это было такое облегчение, что он готов был даже закрыть глаза на пол ребенка. И еще Джим сказал, что, поскольку она такая красавица, они решили назвать ее Грейс[1]. Бабушка Доусон даже заулыбалась, гордая тем, что опять угадала пол ребенка. Она‑то с самого начала не сомневалась, что будет девочка! Джим сказал, что у малышки темные волосики и большие карие глаза, как у обоих родителей, а белизной кожи и идеальной формой рта она похожа на мать. Он сказал, что она настолько хороша собой, что ее уже сейчас можно снимать в рекламе товаров для младенцев. Ни слова не было сказано ни о каком увечье от «оплошности», беспокоившем Викторию на протяжении целых восьми месяцев, и девочка тоже вздохнула с облегчением. Она так надеялась, что с малышом все будет в порядке, и вот теперь это сбылось.

На другой день они позвонили маме в больницу. Голос у Кристины был очень усталым. От этого Виктория лишь укрепилась в своем решении во всем помогать в уходе за сестричкой.

Когда она наконец познакомилась с сестренкой, та показалась ей еще прекраснее, чем ее расписывали. Это был чудесный ребенок, на редкость складненький и с прелестной мордашкой. Таких детей обычно рисуют в книжках или, как сказал папа, снимают в рекламе. Бабушка Доусон немедленно закудахтала над малышкой и забрала ее у Кристины, Джим поспешил усадить мать в кресло, а Виктория попыталась получше рассмотреть сестренку. Ей до смерти хотелось взять ее на руки, расцеловать в обе щечки, баюкать и трогать за крохотные ножки. Она не испытывала ни малейшей ревности, а только радость и гордость.

— Ну правда же, красавица? — обратился к матери весьма довольный собой Джим, и та охотно согласилась. На этот раз никто не вспоминал его бабушку, для этого просто не было повода. Малышка Грейс была похожа на фарфоровую куколку, и все в один голос твердили, что очаровательнее младенца в жизни не видели. Она ничем не походила на старшую сестру, голубоглазую и белокурую. Трудно было даже представить себе, что это родные сестры. А точнее — что Виктория тоже принадлежит к этой семье темноглазых брюнетов. И крепкой фигурой она не походила ни на кого из своих родных. Родившуюся девочку никто не сравнивал с королевой Викторией, и никто не шутил обидно по поводу ее носа. У нее носик был крошечный, как у сказочной феи, такие еще можно встретить на старинных медальонах — в точности как у Кристины. С момента ее появления на свет было ясно, что Грейс — одна из них, тогда как Виктория скорее напоминала подкидыша, оставленного на пороге их дома. Грейс была само совершенство, и Виктория смотрела на нее с обожанием. Уж скорее бы взрослые положили малышку, тогда она тоже сможет подержать ее на руках! Это была ее сестренка, она так долго ее ждала. Виктория полюбила ее задолго до ее появления на свет, и вот наконец малышка здесь, рядом.

Джим, как всегда, не удержался от шуток в адрес старшей дочери. Это у него было в характере — веселиться за чужой счет. Среди друзей он слыл хохмачом и не испытывал ни малейших угрызений совести из‑за своих подчас бестактных шуток. Сейчас, когда Виктория с нежностью смотрела на малышку, он повернулся к ней с насмешливой улыбкой.

— Похоже, ты у нас была первый блин. — Он ласково потеребил ей волосы. — На этот раз мы удачно скорректировали рецепт, — радостно объявил он, а бабушка Доусон объяснила, что первый блин обычно выходит комом. Он никогда не получается таким, как нужно, — либо температура сковороды не та, либо тесто жидкое или, наоборот, густое. Поэтому его обычно выбрасывают, регулируют огонь, подправляют тесто, и дальше все идет как надо. Викторию вдруг охватил ужас: вдруг теперь, когда Грейс удалась на славу, ее выкинут на помойку? Но про это ничего сказано не было. Мама с бабушкой и маленькой сестренкой поднялись наверх, Виктория с благоговением последовала за ними. Она держалась на почтительном расстоянии и молча наблюдала за тем, что делают взрослые. Она хотела научиться ухаживать за сестренкой с такой же ловкостью. Виктория не сомневалась, что, когда бабушка уедет к себе, мама позволит ей ухаживать за малышкой. Она уже спрашивала об этом маму, и та обещала.

Новорожденную переодели в крошечную розовую распашонку и завернули в одеяльце, после чего Кристина покормила ее из бутылочки, привезенной из больницы. Потом она дала малышке срыгнуть и уложила в кроватку. Наконец‑то у Виктории появилась возможность как следует разглядеть сестренку. И действительно, такой красивой девочки она еще никогда не видела. Впрочем, она любила бы ее не меньше, даже если бы она не была такая красавица, а напоминала бы королеву Викторию или нос у нее был бы картошкой. И внешность малышки не имела для нее никакого значения, не то что для взрослых.

Воспользовавшись тем, что мама с бабушкой увлеклись разговором, Виктория дала малышке палец, и та, глядя на сестру, крепко за него ухватилась. Для Виктории это был самый счастливый момент в жизни, она ощутила связь с сестренкой, которая, она знала, будет только крепнуть и не прервется никогда. Она дала себе обещание заботиться о сестре всю жизнь и никому не позволять ее обижать и доводить до слез. Она хочет, чтобы жизнь маленькой Грейс была безмятежной, и будет делать для этого все возможное. Тут малышка закрыла глазки и уснула, а Виктория осталась стоять у кроватки и не могла оторвать от нее глаз. Какое счастье, что «оплошность» прошла без последствий и что у нее наконец есть Грейси!

Потом Виктория задумалась над словами отца о «первом блине». Неужели это правда? Неужели ее произвели на свет с единственной целью — чтобы исправить возможные огрехи, прежде чем родить Грейс? Если так, то им это действительно удалось. Более милого ребенка Виктория еще никогда не видела, то же говорили и взрослые. На какой‑то миг Виктории захотелось, чтобы в роли «первого блина» оказался кто‑то другой, а не она, чтобы мама с папой относились к ней так же, как сейчас отнеслись к Грейс. Ей захотелось, чтобы ее считали удачным ребенком, а не каким‑то пробным экземпляром, после которого требуется корректировка. И какую бы цель ни преследовали родители, когда произвели ее на свет, главное — чтобы им никогда не пришло в голову избавиться от нее. Теперь у нее было только одно желание — всю жизнь находиться рядом с Грейс, стать лучшей на свете старшей сестрой. И как же хорошо, что крошке не досталось от прабабушки этого ужасного мясистого носа!

Потом она спустилась вниз и вместе со взрослыми села обедать, пока малышка мирно спала наверху. Мама говорила, что в первые несколько недель она будет много спать. За обедом Кристина рассуждала о том, как побыстрее вернуться в форму, Джим наливал взрослым шампанского и с улыбкой поглядывал на Викторию. На старшую дочь он всегда смотрел с долей иронии, как если бы их объединяла какая‑то тайная шутка или же она сама была этой шуткой. Виктория так и не разобралась, что именно скрывалось за этим взглядом, но ей нравилось, когда папа ей улыбался. А теперь она была счастлива еще и тем, что у нее появилась чудесная младшая сестра. Не о такой ли сестренке она всю жизнь мечтала? О сестренке, которую она будет любить и которая станет так же сильно любить ее в ответ.

Мама научила Викторию, как ухаживать за новорожденной. Когда Грейс исполнилось три месяца, Виктория уже умела ловко менять малышке подгузники, могла ее искупать, одеть, покормить и подолгу с ней играла. Они были неразлучны. Кристине это давало желанную передышку. Пока с малышкой занималась Виктория, она могла позволить себе сыграть в бридж с подругами или посетить урок игры в гольф, и четыре раза в неделю она ходила в фитнес‑центр. Она успела подзабыть, как много времени и сил отнимает маленький ребенок. А Виктория с удовольствием ей помогала. Едва вернувшись домой после школы, она бежала мыть руки, вынимала из кроватки малышку и занималась ею вплоть до вечера. Именно Викторию крошка Грейси наградила своей первой улыбкой, и было очевидно, что малышка ее просто обожает — как обожает ее старшая сестра.