Татьяна Осипцова - Больше, чем любовь

– Для тебя теперь нет слишком дорогих вещей, – покачал он головой.

– Ты что, подпольный миллионер?

– Ага, Корейко, – кивнул он, прижимаясь к ней всем телом.

– А где твои сиротские брюки, гражданин Корейко, на тебе вообще брюк нет!

– А сейчас я избавлюсь и от последнего клочка материи, скрывающего мою рвущуюся наружу плоть, – прорычал Борис диким басом, увлекая ее на ближайший диван.

После обеда они отправились на пляж. Искупавшись, Наташа загорала, а Боря заплыл далеко – нырял, надеясь достать для нее самую красивую ракушку.

«Господи, ведь всего этого могло не быть… – думала Наташа, млея под солнечными лучами. – Если бы я не узнала про измену Сашки, если бы не доехала случайно до кольца на автобусе… Я бы продолжала свою серую, скучную жизнь. Ведь в сущности, уже давно все праздники были связаны с Борей, а с Сашкой – будни, суета, заботы. Мы вместе всего несколько дней, а столько счастья я за всю жизнь не испытывала. Даже страшно немного… Разве так бывает?»

В это время Пахомов показался из воды, безупречный, как античный бог, и махнул ей рукой.

– Любимый, – прошептала она беззвучно.

Неделя пролетела так быстро, что Наташа и не заметила. Пляж, поездки на машине Вахтанга по побережью, сюрпризы, подарки… Несколько раз они посетили ночную дискотеку на открытом воздухе, прямо под звездами. Когда возвращались в номер, на столе всегда стояли свежие цветы, фрукты и вино.

Но Борис не забывал и о своих делах. Он встретился с Бесо и получил от него деньги. Когда вернулся в номер с дипломатом, Наташа поинтересовалась:

– Что это за чемоданчик? В кино в таких возят огромные деньги, миллионы.

– Миллион бы не влез, купюры мелкие, – серьезно ответил Борис.

– Ты что, банк грабанул? – рассмеялась она.

– Фи, девушка, что за жаргон?.. К тому же ты – мое алиби. Мы ведь не расставались ни на минуту.

– Между прочим, ты отсутствовал два часа.

– А ты успела соскучиться? – он хотел поцеловать ее, но Наташа увернулась.

– Нет, серьезно, что там?

– Золото, бриллианты, – отшучивался он.

Им не удалось продолжить разговор, зазвонил телефон и Боря отправился в гостиную. Спустя несколько минут он вернулся помрачневший.

– Ангел мой, ты очень расстроишься, если нам завтра придется улететь?

– Как – завтра, ведь прошла всего неделя?

– Да, я рассчитывал на полмесяца, но срочно надо в Питер.

– Что-то на работе?

– Не совсем…

– Ну что ж, – вздохнула она, – зато сегодняшний вечер наш, и ночь!

– Вот именно, моя девочка, и ночь, – рассеянно повторил Боря.

– Бедный, ты расстроился…

– Расстроился?.. Нет, я взбешен! Ни на кого нельзя положиться! Плюнуть на все иногда хочется, но не могу, слишком много людей и денег задействовано…

– Это ты о ремонте гостиницы?

Задумавшись о чем-то, он ответил не сразу. Она повторила вопрос.

– Нет, другие дела. Не будем сейчас об этом. Мне надо насчет билетов договориться, а ты вещи собери, завтра рано уезжать.

Впервые за эти дни Наташа заметила, что он думает не о ней, и стало немного обидно. Весь вечер ей казалось, что в мыслях Боря далеко. Но потом она поняла, что это не так. В постели он был по-прежнему страстен и, одновременно с ней вознесшись на вершину блаженства и скатившись с нее, после минутного забытья прошептал, заглядывая ей в лицо:

– Я не знаю, что со мной творится. Ни с кем мне не было так хорошо. А тебе с Сашкой? Ведь у тебя, кроме него, никого не было?

– Ревнуешь?

– Я впервые увидел тебя рядом с ним, и воспринимал это как данность, хотя влюбился с первого взгляда, ты помнишь?

– Да, помню. Когда ты посмотрел мне в глаза, у меня будто ток по позвоночнику пропустили. Что это, предчувствие?

– Наверное. Но ты так и не ответила.

– У меня больше никого не было. Да и с Сашкой мы в последние пару лет редко… трахались.

– Ого, как мы заговорили! – расхохотался Боря. – Я думал, ты назовешь это «динь-динь».

– А со сколькими ты «динь-динь»?

– Ревнуешь?

– Удивительно, но к прошлому – нет. Хотя я жуткая собственница.

– Представь себе, я тоже чувствую, что ты должна принадлежать только мне. А другие женщины… Их было немало. Я же нормальный мужик в самом расцвете сил, прямо как Карлсон, – он улыбнулся. – С некоторыми встречался по несколько раз, но, прошу заметить, никому ничего не обещал.

– Неужели так много женщин, готовых на несерьезные отношения? – поразилась Наташа.

– Ну, во-первых, я им нравился, многим, а может и всем…

– Вот в это я верю, в тебя нельзя не влюбиться!

– Но ты-то сопротивлялась больше пяти лет?

– Дурочка была. Мучила тебя…

– Не говори так. Любовь, даже безответная, приносит человеку такое богатство чувств, что это и есть счастье, просто не всегда это понимаешь.

– Наверное, ты прав. Я в последние годы уже не любила Сашку, я любила тебя, но даже самой себе боялась в этом признаться… Я страдала, но, пожалуй, ты прав. Даже тайная любовь приносит счастье. Ты сердишься на меня за тот твой день рождения?

– Уже не сержусь, – он подтвердил это, поцеловав по очереди пальчики на ее правой руке.

– Ты не закончил о женщинах, мы остановились на том, что многим ты нравился.

– Так или иначе, они оставались довольны, если не мной, то…

– Ты что, им платил?

– Некоторым делал подарки, другим платил.

– Так ты имел дело с проститутками? – она даже представить такого не могла.

– Не только. Но, честно говоря, с ними удобнее. Они не претендуют ни на что, кроме денег. Не нужно заморачиваться с подарками и ухаживаньем.

– Да ты просто мерзкий, циничный тип! – возмущенно воскликнула Наташа.

– Ого, первая ссора, а когда же драка? – рассмеялся Боря.

– Сейчас! – и она набросилась на него с кулачками. Боря играючи перехватил ее руки.

– Придется меня простить. Ведь тогда со мной не было моей любимой, единственной, которая способна меня перевоспитать. Но теперь ты со мной навсегда, правда?

– Не знаю.

– Что значит – не знаю?

– Ты же не делал мне предложения, и к тому же я, на минуточку, пока замужем.

– Разведешься, куда ты от меня денешься! – заверил Боря.

– Как мне помнится, ты был идейным холостяком.

– Времена меняются. Неделя испытательного срока – вполне достаточно. Принимаешь предложение руки и сердца?

– Я подумаю, – лукаво улыбнулась она.

Едва вернувшись в Ленинград, Пахомов предупредил Наташу, что отвезет ее на дачу на несколько дней. Оставив ее собираться, он прошел в кабинет и связался со Свиридовым.

– Андрей, я прилетел. Часиков на десять вечера собери всех. Будем думать, как из этой хреновины выбраться… Нет, на нас, я думаю, не выйдут, мы тут никаким боком. Жалко, товар пропал, джинсу в Грузии ждут. Я и деньги уже получил. А этого придурка выручим, задействуем все связи. Только боюсь, визы ему больше не видать. Придется новые каналы налаживать. Итак, собираемся в десять.

Три дня Наташа прожила на даче с Димкой и мамой. Но даже сын не мог отвлечь ее от мыслей о Боре. Она и не представляла, что будет так сильно тосковать без него.

Он приехал, как и обещал, в воскресенье. Ощутив, как подпрыгнуло от счастья сердце, Наташа кинулась ему на шею.

– Соскучилась? Я тоже, ужасно!

– Борь, я поняла. Я жить без тебя не могу!

– Мне тоже без тебя тяжело…

Подбежавший Димка заставил их разнять объятия.

– Дим, посмотри, что я тебе привез!

На сиденье машины стояла прикрытая сеткой корзинка. Боря достал ее и поставил перед Димкой. На дне клубком свернулся серый щенок.

– Собака… – прошептал мальчишка.

– Твоя собака.

– Моя? А как его зовут?

– Не знаю, ты должен сам придумать.

– Барбос, Тузик? – предложил Димка, знакомый с собаками только по детским книжкам.

– По-моему, не подходит, – покачал головой Боря. – Это овчарка, он вырастет большим.

Щенка выпустили из корзинки. Удивленный неожиданной свободой, он сделал несколько неуверенных шагов и улегся на траве у Димкиных ног. Мальчик присел и с опаской погладил его по голове.

– Какой он мягкий!

– Джульбарс, – придумала Наташа. – Самое овчарочье имя.

– Джульбарс, – повторил Димка, продолжая гладить щенка, – Джульбарс.

Целый день Димка возился со щенком, не отходил от него ни на минуту.

– Ну вот, и как его теперь уговорить вернуться на дачу в садик? – вздохнула Наташина мама, наблюдая за внуком.

– А когда ваш отпуск кончается? – спросил Боря.

– Вообще-то я могу после него на пенсию выходить.

– Мама двадцать лет проработала на производстве рентгеновской аппаратуры, – объяснила Наташа.

– Так выходите на пенсию, и живите здесь с Димкой до осени!

– Соглашайся, мама. Это было бы здорово!

Видя, что Ольга Павловна удивлена таким предложением, Боря добавил:

– Мы с вами не чужие люди, Ольга Павловна. Мы с Наташей скоро поженимся.

– Но… Наташа ведь замужем…

– Они разведутся, вы то, не против?

– Я не против. Боюсь, что перед вами ни одна женщина не устоит, – рассмеялась Ольга Павловна.

Пахомов улыбнулся своей восхитительной улыбкой и спросил:

– Ольга Павловна, можно вас поцеловать? И знайте, я сделаю все, чтобы ваша дочь была счастлива.

К вечеру они вернулись в город.

На следующий день Наташа позвонила мужу на работу и сказала, что нужно поговорить. Они встретились во время обеденного перерыва.

Соловьев оценивающим взглядом окинул ее новое платье, босоножки, сумочку.

– Неплохо выглядишь, загорела. В отпуске была?

– Да, в Дагомысе.

– Дикарем?

– Нет, в гостинице.

– Что, кузен успел подсуетиться? – приподнял брови Соловьев.

Наташа промолчала, не отрицая.

– Свято место пусто не бывает… Я ведь подозревал, что он давным-давно на тебя глаз положил, да и ты перед ним задом вертела, танцы-шманцы… Быстро же ты к нему переметнулась!

– Не хами, – спокойно ответила Наталья, которую совсем не волновало, что о ней думает бывший муж. – Я пришла поговорить о разводе.

– Хочешь разводиться – подавай заявление, мне этим заниматься некогда, – небрежно пожал плечами Сашка.

– Я подам, но говорят, из-за ребенка нас без суда не разведут.

– А вот, может, Димку я тебе и не отдам!

– А он тебе нужен? – разозлилась она. – Ты за месяц хоть раз о нем вспомнил?

– Представь себе, вспомнил! – повысил голос Соловьев. – Приехал навестить сына в садик, а мне сообщают: мамаша с хахалем ребеночка забрали. Хоть бы постыдилась… Вы что, прямо при нем?..

– Дима с мамой на даче.

– Где?

– Не твое дело, – огрызнулась она.

– Все, хватит. Вызовут в суд, приду.

Не попрощавшись, Сашка развернулся и ушел.

На следующий день Наталья подала заявление на развод. В ЗАГСе сказали, что, если за три месяца они с мужем не передумают, суд состоится тридцатого октября.

«Всего три месяца, – радостно вздохнула она, выходя из ЗАГСа, – всего три месяца, и мы с Борей будем вместе навсегда».

Дома было пусто, Боря обещал быть лишь к ужину. Она решила позвонить ему, уже взялась за телефонную трубку, но передумала. Нехорошо человека от работы отвлекать.

Но поделиться радостью хотелось, и она набрала номер единственной своей подруги.

– Наташка, нахалка, ты куда пропала? – сходу напустилась на нее Людка. – Я все телефоны оборвала, даже Пахомову звонила, но он был в отъезде.

– Люд, мне столько надо тебе рассказать! Приезжай ко мне, то есть к Боре.

– Ну, наконец-то! Диктуй адрес… Через час буду.

Людмила примчалась через сорок минут.

– Такси взяла, так ты меня заинтриговала! Так вы вместе на югах отдыхали? – догадалась она, едва посмотрев на подругу. Затем заглянула во все двери, и поторопила: – ну, давай рассказывай!

Девушки уселись в гостиной. Пока Наташа говорила, Людка то и дело охала:

– Ой, ну прямо как в кино!

А когда подруга умолкла, вздохнула:

– Ну вот, одним все, другим – ничего. Простому смертному на такой отдых за всю жизнь не накопить. Это же тысяч десять он на тебя угрохал!

Наташа удивленно смотрела на нее.

– Ну, сама прикинь! Туда-обратно на самолете – а в сезон билеты не достать, только с переплатой. Номер в гостинице – рублей пятьсот в сутки, это точно, сама слышала, за сколько Пугачева у нас в «Прибалтийской» «люкс» снимала. Да еще наверняка сверху накинул за срочность – считай, не меньше четырех, а то и пяти тысяч. Обеды, ужины в ресторанах, поездки, подарки, цветы вагонами. Да нет, не десять – все пятнадцать тысяч, точно! Это же мне десять лет работать, и не есть, не пить.

– Да, правда… – ошарашенно пробормотала Наташа. – Даже на директорскую зарплату так не пошикуешь…

– Умеет мужик жить! Да ты чего рожу недовольную строишь? Ее золотом обвешивают, цветами заваливают! Вон три букета.