Татьяна Осипцова - Больше, чем любовь

После того, как взял ее силой, подобно солдату, берущему женщину в отданном на разграбление городе, Наташа даже видеть мужа не хотела. Ей все представлялось его лицо с налитыми кровью, безумными глазами. Только сейчас она поняла, что этот всклокоченный, небритый, опухший от пьянки зверь не был ее Борей. Это было воплощение обиды, зла, накопившегося в нем. И виновата в этом была она одна. Как могла она обидеть, оттолкнуть того, кто столько лет был для нее опорой и поддержкой, заботился о ней, выполнял любые ее желания, не требуя взамен ничего, кроме готовности к любви. Борина непредсказуемость, разнообразие игр, которые он выдумывал, постоянно доказывали ей, что она любима. Разве было такое в ее первом браке?

«Боря в Москве уже третью неделю, – высчитала Наталья. – Но ведь вернется же когда-нибудь, и я объясню ему, что чувствовала тогда, как переживала, и что поняла все только теперь. В конце концов, я попрошу прощения, пусть только вернется».

Ей хотелось встретить мужа красивой. Она подстригла волосы и теперь носила их распущенными; изменила макияж, чтобы он соответствовал новой прическе и гардеробу. Воспользовалась услугами косметолога, посещала солярий. Зеркало подтверждало, что она выглядит не хуже, чем год назад.

После раскаленного августовской жарой города в квартире казалось прохладно. Скинув босоножки, Наталья прошлепала по длинному коридору на кухню, выпить воды. Из-за опущенных жалюзи там было темновато, она нашарила рукой выключатель… За столом сидел муж, перед ним початая бутылка коньяка и широкий стакан.

– Не ожидала? – Борис улыбнулся одними губами, глаза при этом оставались холодными.

– Нет… Я как раз гадала, когда ты приедешь…

– Это радует, – усмехнулся Пахомов, окидывая ее оценивающим взглядом, – так же, как и твой цветущий вид. Птичка почистила перышки! Что, завела себе кого-нибудь?.. Впрочем, меня это не должно волновать.

Наташа не нашлась, что ответить, их разговор сразу пошел не так. Не отрывая от него глаз, она присела напротив.

– Я приехал забрать кое-какие вещи и попрощаться, – официальным тоном сообщил Борис. – Перебираюсь в Москву, дела требуют. Уже купил там квартиру. Иногда буду приезжать на несколько дней, проконтролировать питерскую фирму, ну и, конечно, увидеться с Димкой. Ты позволишь мне останавливаться здесь?

Ошарашенная его словами, она пролепетала:

– Это твой дом…

– Вообще-то мой, но я оставляю его в твое полное распоряжение. Одна просьба – пока что не трогай кабинет. Да, – сказал он, доставая из кармана сберкнижку и кладя на стол, – я открыл на твое имя счет, буду переводить на него деньги для содержания дома и дачи.

Мысли метались в голове: «Что он говорит? И каким холодным, деловым, чужим тоном!»

– Я оставляю тебе Юру, зарплату он будет получать от фирмы.

– Не надо мне охранника, – думая о другом, возразила она.

– Не беспокойся, он не станет шпионить за тобой. А охрана тебе и Димке необходима. Мои дела в Москве пошли в гору, и сам того не зная, я могу кому-нибудь перейти дорогу. Не хочу, чтобы вы попали в руки шантажистов или убийц. Пока официально считаешься моей женой, ты в опасности. С другой стороны – моя фамилия дает тебе определенные преимущества. Так что думай.

Наташа знала, что фамилия Пахомова открывала перед ней двери многих кабинетов. Сейчас ей не грозят ни рэкет, ни налоговая, ни неприятности с другими организациями. А вот если они разведутся, это сразу станет всем известно, и возможно, ее бизнес не сможет успешно развиваться. Питер – город маленький, как любил повторять Боря.

– Ты можешь пользоваться всеми благами, которые предоставляет тебе моя фирма, то есть крыша, юристы, рабочие для ремонта и так далее, – перечислил Пахомов.

– Я не хочу развода.

– Неужели? – он удивленно поднял брови. – А, впрочем, мне все равно.

Допив коньяк, Борис поднялся.

– Вот, собственно, и все.

Все? Неужели он и правда уедет? Сдерживая дрожь в голосе, Наталья спросила:

– Что, прямо сейчас?

– Да, вещи уже в машине, я ждал тебя. Повторяю, без охранника не ходи. В случае чего – звони Новоселову.

– А что сказать Димке?

– Правду. Во всяком случае, я при встрече не буду ему врать. Скажу, что разошлись, но пока не развелись. Остальные подробности никому, кроме нас, не интересны.

Борис сделал несколько шагов к двери, обернулся и проговорил с кривой усмешкой:

– Да, вот еще… Надумаешь завести постоянного любовника – разовые меня не интересуют, если это не станет предметом публичности, – сразу сообщи. Я оформлю развод в один день, потому что быть посмешищем в глазах окружающих не желаю. Считаю, что условия, как бы это сказать… наибольшего благоприятствования и комфорта, которые я тебе предоставляю, заслуживают подобной любезности с твоей стороны.

– Всё равно все будут знать, что мы живем врозь, – вырвалось у нее. Захотелось прикусить язык, настолько жалко это прозвучало.

– Раз в месяц или чуть реже я все-таки буду появляться, так что увидимся.

Вдруг он улыбнулся прежней, ослепительной улыбкой, кивнул на прощанье и вышел.

Подавив желание кинуться за ним вслед, Наташа застыла на месте. Через минуту хлопнула входная дверь, она вздрогнула и обреченно вздохнула. Затем плеснула коньяка в его стакан и залпом выпила.

Уехал! А она так ничего и не сказала ему. Не успела даже слова вставить, даже не намекнула, что все поняла и простила, и сама готова попросить прощения. Ну почему, почему она так долго тянула со своим объяснением? И вот, дождалась – Боря бросил ее. Бросил как раз тогда, когда она поняла, как он нужен ей. Поняла, что не должна была отталкивать мужа, который переживал не меньше, чем она.

Бутылка стояла перед носом и в голову пришла довольно глупая мысль – напиться. Напиться, чтобы забыть. Забыть, что муж бросил, забыть обо всем и заснуть…

Ну и что? Она забудет на сегодня, а завтра опять ее будут глодать те же мысли.

Ее любимая героиня в трудные минуты повторяла: «Я не буду думать об этом сейчас». Правильно – что толку терзаться? Оттого, что она будет рыдать или биться в истерике, Боря не вернется.

Наташа выпила еще и пробормотала:

– Ничего. Он сказал, что будет приезжать. Пусть к Димке, но мы увидимся. Не может быть, чтобы Боря разлюбил меня! То, что нас соединяло – это больше, чем любовь…

Сидя на заднем сиденье своего «мерседеса», Пахомов пустыми глазами смотрел на проносящиеся мимо улицы.

Особой необходимости перебираться в Москву не имелось, но решение его было осознанным. Больше полугода он надеялся, что жена одумается, ждал хоть какого-нибудь знака с ее стороны, но не дождался, и решил «обрубить концы». Правда, сегодня Наташа выглядела не так, как в последнее время: открытое платье, новая прическа, продуманный макияж… Может, это и было тем намеком, которого он ждал? Или она просто вспомнила, что хозяйке модного салона не пристало ходить одетой как попало? А может, все проще – у Натальи действительно появился любовник? При одной мысли об этом у Бориса сжалось сердце. Он теряет ее уже в третий раз…

Он достал сигарету, закурил, выдохнул дым и пробормотал, будто убеждая сам себя: «Что сделано, то сделано!»

– Что вы сказали, Борис Алексеевич? – обернулся водитель.

– Ничего. За дорогой смотри.

Прошло четыре месяца. Столичный офис постепенно принял на себя роль головного в компании. Однако, обосновавшись в Москве, Пахомов не ощущал себя там, как дома. Его двухэтажная четырехкомнатная квартира была куплена уже отделанной под евростандарт. Пригласили дизайнера, тот принес каталоги мебели, Борис ткнул пальцем в эскизы – и через неделю квартира была готова принять хозяина. Вот только жить там не хотелось. Тщательно продуманный интерьер так и оставался чужим, он приходил домой, как в гостиницу. Даже современный кабинет совсем не располагал к работе. Он мог бы обставить его более привычно, как в Питере, но, если поручить кому-то – опять получится не свое, а самому заниматься поисками по антикварным магазинам не было времени. К тому же он подозревал, что все равно ничего не выйдет. У этой квартиры не было души, а у него – никакого желания вкладывать в нее свою.

Для чего и для кого? Для женщин, которые иногда там появляются? Любая из них с удовольствием бы осталась, но после того, как одна из таких случайных подружек утром приготовила ему завтрак и за столом стала вслух размышлять, что для создания уюта в его шикарной квартире явно не хватает женской руки, Борис опять вернулся к старой привычке отправлять партнершу на такси в любое время ночи, лишь бы не видеть ее с утра в своей постели.

Несколько раз Пахомов наведывался в Питер и специально планировал свои поездки так, чтобы провести хоть день с пасынком.

В ноябре они с Димкой собрались в Эрмитаж, и Наташа неожиданно напросилась пойти с ними. Борю ее желание удивило, слишком давно они не выезжали никуда вместе. А Димка весь день сиял от счастья. За месяц до этого отчим сказал мальчику, что они с его мамой решили разойтись. «У взрослых иногда возникают такие разногласия, что продолжать вместе жить невозможно, – объяснил он, – но это не значит, что мы не будем общаться. Я буду приезжать. Ведь я люблю тебя, сынок». – «Я тебя тоже, папа Боря», – ответил Димка, стараясь не показывать, как сильно расстроен.

Побродив по залам музея, отправились в ресторан и пообедали. Они провели вместе почти целый день, и Наташа казалась приветливой. Боря тоже оставил свой равнодушно-ироничный тон.

Ночью у себя в кабинете он долго боролся с искушением подойти к двери в спальню, и все-таки не решился, опасаясь, что жена может закатить сцену. Опять получить отказ – это не для него! К тому же комната мальчика рядом…

Наутро Пахомов улетел в Москву, надеясь, что следующий приезд что-то прояснит в их отношениях.

До конца года он не бывал в родном городе и отправился в Петербург тридцатого декабря, устроив для себя двухнедельную передышку в работе.

Он ехал в дневном поезде, в купе СВ, и в одиночестве за чашкой кофе гадал о том, как встретит его Наташа.

Можно считать, что они год прожили врозь, однако после всех экспериментов, все загулов Пахомов понял: ни одна женщина не может сравниться с его Наташей – той, какой она была раньше. В последний приезд ему показалось, что появилась надежда вернуть прежнее счастье.

Он не ожидал, что все сразу будет прекрасно, но решил, что, если при встрече заметит в ее глазах радость, то завтра, на третью годовщину их свадьбы, вручит заранее приготовленный подарок – изящный мобильный телефон. Борис любил поздравлять с раннего утра, чтобы создать праздничное настроение на весь день. Был у него подарок для жены и на Новый год – шикарная шуба из соболя. Возможно, она уже сменила прошлогоднюю дубленку на что-нибудь другое, но подобная вещь ей вряд ли по карману, ведь он выложил за шубу двадцать пять тысяч долларов. Пасынку он купил в подарок скрипку, в магазине уверяли, что это отличный инструмент.

«Если все будет хорошо, – загадал Борис, – то Новый год мы проведем вместе на даче, а потом вдвоем смотаемся куда-нибудь на недельку…»

Обратив внимание на то, что машина жены стоит на месте, Пахомов, прихватив скрипку и пакет с шубой, поднялся на второй этаж, осторожно повернул ключ в замке и тихо вошел в квартиру, надеясь успеть спрятать подарки в кабинете до того, как Наталья его увидит. Он собирался снять пальто, когда заметил мужскую дубленку на вешалке и вполне приличные зимние сапоги, размера сорок пятого, под ней.

«Это еще кто? – ревниво пронеслось в мозгу. – Сантехник, электрик?.. Ну да, в дубленке вместо ватника… И какой электрик вечером? Этими делами Мария Федоровна занимается, днем! Из моих знакомых никто бы не осмелился зайти в мое отсутствие. В нашем кругу свои правила. Кто же это?»

Боря прислушался. Приглушенные голоса доносились из гостиной, а может, из спальни – комнаты смежные, дверь из коридора одна. Непроизвольно стараясь не шуметь, он подошел ближе. Говорил мужчина, но слов из-за солидной старинной двери было не разобрать. Он что-то оживленно рассказывал, Наташа отвечала, он опять говорил, она рассмеялась…

«Смеется, стерва! Со мной она черт знает сколько времени не смеялась!»

Сдерживая готовое прорваться бешенство, Пахомов вернулся к порогу, подхватил пакет с шубой и покинул квартиру, хлопнув дверью. Его шофер и охранник, занявший пост на площадке между этажами, еще не успел докурить сигарету. Не глядя на него, Пахомов сбежал по лестнице, вылетел из подъезда и сел в машину.

Назвав шоферу адрес Лены, он достал трубку.

Его душила злоба. Конечно, теоретически он понимал, что год – слишком большой срок, чтобы обойтись без любовника, но одно дело – понимать, и совсем другое – застать свою жену с мужчиной.

Услышав стук входной двери, Наташа выглянула в коридор – никого. Она подбежала к окну и увидела, как Боря садится в черный «мерседес». Машина тут же рванула с места. Ничего не понимая, она медленно вернулась в коридор и тут заметила на тумбочке возле вешалки скрипичный футляр. Прижав его к груди, она заплакала.