Татьяна Осипцова - Больше, чем любовь

– Послушай, детка…

– Да, папик, – с готовностью обернулась Юлечка.

Боря расхохотался. А впрочем – пусть так называет, не все ли равно?

– Хочешь переехать в Москву?

– Ты предлагаешь жить вместе? – не могла скрыть радости Юля.

– Э-э, нет. В моем доме ты жить никогда не будешь.

Сочиняя условия ее будущей жизни, Борис на минуту умолк.

– Я куплю квартиру – на свое имя, заметь, – буду тебя содержать и заглядывать пару раз в неделю, ну, может, иногда выводить в свет. В остальное время ты вольна делать все, что заблагорассудится. Обрати внимание, условия обязательной верности я не ставлю, но единственное – через час после моего звонка ты должна быть дома, так что далеко не уруливай! Ну что, согласна?

Юля кивнула, подумав – какая дура откажется? Но все-таки спросила:

– А если меня не будет дома, а ты позвонишь?

– Открой чемодан, там, в кармашке, мобильный телефон. Он твой, подключим в Москве.

Достав изящный аппарат, Юля бросилась к Пахомову:

– Папик, ты душка!

– Не лезь, хватит на сегодня. Ну, а чтобы тебе было удобнее… У тебя права есть? Пойдешь на курсы, и как только сдашь на права – куплю машину. Ее и квартиру я перепишу на тебя через три года, в начале 99-го – если будешь хорошо себя вести. А нужно тебе всего лишь по первому требованию предоставлять мне свое тело.

– Фи, папик… – сморщилась Юля.

– Да, рыбка моя золотая, только тело, твоя алчная душонка меня не интересует. Я говорю тебе это сразу, чтобы поставить все точки над «i». Ни при каком раскладе тебе не стать моей женой и даже сожительницей – так что губу не раскатывай.

– Борис Алексеевич, я знаю, что вы женаты.

– Вот-вот, помни свое место. Может быть, я скоро и разведусь, но тебя это никак не касается. Далее. В случае, если ты не нарушаешь конвенцию, а просто надоешь мне, что не исключено, я переписываю на тебя только машину. Со всеми мужиками, кроме меня – не делай такое лицо, все равно не поверю, да меня это и не колышет, – ты должна пользоваться презервативами. Со мной предохраняйся, как хочешь, но никаких беременностей. Периодически тебя будут возить на осмотр в КВД.

Увидев ее округлившиеся глаза, Борис припечатал:

– Да, именно так! Я не собираюсь подцепить заразу на старости лет, а резинки надоели. Вопросы есть?

Юля замялась:

– А если я опоздаю, допустим… на пять минут?

– Ни на секунду. В этом случае, а также если с твоей стороны не будет безоговорочного подчинения – валишь на все четыре стороны без выходного пособия. Итак, я жду ответа.

– Я согласна, – почти сразу кивнула Юля.

– В ближайшую неделю месячных не ожидается?

– Нет, а что?

– Тогда завтра едем с тобой в Эмираты.

Юля взвизгнула от восторга, но, внезапно умолкнув, спросила:

– А если бы были?

– Нашел бы кого-нибудь на замену или поехал один. Что смотришь?.. Я с тобой церемониться не собираюсь. Я хочу иметь то, за что плачу, в полном объеме. Кстати, твое жалованье будет составлять пять тысяч баксов в месяц, плюс содержание квартиры и машины, плюс подарки. Ну что, на прокладки хватит?

– Я согласна, – вновь кивнула Юлечка.

– Запомни все, что я сейчас сказал, я повторять не собираюсь. Пока можешь быть свободна, завтра в семь часов вечера за тобой заедут. Много шмоток не бери, там купим. Витя тебя отвезет.

Пахомов взял трубку, чтобы предупредить шофера.

Вскоре Юля, чмокнув его в щеку, выпорхнула из квартиры в роскошной собольей шубе.

Сев в «Мерседес» и едва кивнув шоферу, она с важным видом закурила тонкую сигарету.

«Йес! Получилось! – ликовала она. – Вот и не верь после этого в народные приметы…»

Борис тоже закурил, продолжая валяться в постели.

«Итак, все устроилось и даже очень просто. Когда-то Наташа говорила: «Как у тебя все просто!» Да уж, просто, очень просто… Просто я стал сволочью».

Наталья вышла из воды и, не вытираясь, устроилась на шезлонге в тени стоящего рядом зонтика. Солнце палило вовсю, она решила не ходить в это время дня к морю, искупаться в бассейне.

Три года она не отдыхала, и была благодарна новой подруге Аннушке за то, что та уговорила ее купить двухнедельный тур.

В первое время после гибели Людмилы Наташа была вынуждена буквально разрываться между швейным производством и салоном «Стиль». В конце 1995 она нашла в салон дельного модельера, но все равно без ее присмотра там и дня не могли обойтись.

Раньше обеспечением швейного цеха материалами и фурнитурой ведала Людка, теперь Наташе пришлось связаться с несколькими челноками. Разъяснять им, что именно требуется, обговаривать все детали – это занимало время.

Новая бухгалтерша могла справиться только с текущей отчетностью, и налоговые отчеты Наташа вначале боялась ей доверить, их приходилось делать самостоятельно.

Ей позарез был нужен человек, сведущий и в бухгалтерии, и в специфике швейного производства, но брать кого-то со стороны Наташа не хотела, поэтому принялась обзванивать однокурсниц. Нашла немногих, да и у тех оказались свои обстоятельства. У одной ребенок маленький, вторую не устраивал ненормированный рабочий день, третья вообще работать не хотела, ее муж содержал. Отчаявшись, Наталья уже была готова обратиться на биржу труда…

Шел март 1996 года. Возвращаясь с работы, Наташа обнаружила, что у нее закончились сигареты, попросила Юру остановиться у ближайшего ларька и вышла из машины.

Роясь в кошельке, сказала в окошечко:

– Пачку «Вог», пожалуйста.

– Наташка, ты? – раздался удивленный голос из ларька.

Сквозь заставленное товарами стекло Наталья с трудом разглядела продавщицу, наклонилась и узнала:

– Аннушка!

Три года они учились в одной группе, потом в разных, поскольку Наташа брала академку.

Аня выскочила из ларька, и уже через несколько минут выяснилось, что она не прочь сменить работу. Годы, проведенные рядом с Пахомовым, не прошли для Наташи даром – она научилась действовать быстро, решительно и не стесняясь.

Достав мобильный, протянула его подруге.

– Звони хозяину, говори, что больше у него не работаешь. Пусть приезжает.

– Отпустит он, как же! А у него, между прочим, мой паспорт.

– Звони, а заартачится, я с ним сама поговорю, – безапелляционно заявила Наталья.

Азербайджанец, владелец ларька, конечно, не хотел так сразу отпускать продавщицу, и паспорт возвращать не желал. Тогда Наташа, заметив за стеклом ларька табличку охранного предприятия «Северная Пальмира», смело взяла трубку.

– Здравствуйте, я – жена владельца концерна «Северная Пальмира». Может, мне стоит позвонить Валерию Новоселову, чтобы вы стали посговорчивей?.. Хорошо, я жду. И советую поторопиться.

Аннушка, выкатив глаза, уставилась на бывшую однокурсницу:

– Это что, правда? Насчет концерна?..

Наташа кивнула.

– Как все у богатых просто! – покачала головой Аня.

– Все просто, но не только у богатых, а у решительных. Или ты классовую неприязнь ко мне испытываешь? – прищурилась Наташа. – Тогда нам лучше сразу разойтись.

– Нет-нет, что ты, – поторопилась заверить Аннушка.

Через час приятельницы расположились у Наташи на кухне.

– Ты первая рассказывай, я пока закусить сварганю, – сказала хозяйка, усаживая Аннушку за стол.

– Что рассказывать?.. Не знаю, помнишь ли, но я перед самым дипломом замуж вышла, поэтому и распределение здесь получила, на комбинат Тельмана – думала, стану ленинградкой… Только свекровь ни за что меня прописывать не хотела, ну, и выжила из квартиры очень быстро. Типа, двум хозяйкам в шестиметровой кухне тесно… Слава богу, у комбината общежитие в Веселом поселке имеется, дали там комнату, и муж ко мне переехал. Вначале у нас в блоке только три комнаты из шести были заняты, ничего, не тесно. А потом поднабилось четырнадцать человек, и дочка у меня родилась, пятнадцатая. Я, как все тогда, думала, что со временем квартиру получу, только потерпеть надо. Однако муженек мой не вытерпел – свалил, когда дочке еще полгодика не исполнилось. В одиннадцатиметровой комнате с грудным ребенком, конечно, не сахар… Вначале просто к маме отдохнуть ходил, а потом и вовсе съехал. Правда, первое время навещал и материально помогал. Зато свекровь – бабушка, называется! – так ни разу мою Лелю и не видела.

– Развелись? – обернулась от плиты Наташа.

– Да, в 90-м, когда уже перестройка вовсю. Тогда же я Лелечку к родителям в Псковскую отправила. Езжу иногда ее повидать, когда деньги находятся. Знаешь, как сердце болит? Растет девчонка без матери…

Аннушка умолкла, вздохнула.

– А в начале прошлого года у нас на комбинате такие сокращения пошли! Вообще-то я могла побороться – одинокая и с ребенком… Только ради чего? Мизерную зарплату, и ту по полгода не платили… И пошла я на биржу. Ой, лучше не вспоминать! Так унизительно… Ходишь туда, ходишь, отмечаешься, в очередях стоишь. Народу – тьма, а вакансий мало…

– Зачем тебе было на биржу идти? У тебя высшее экономическое, самое ходовое образование.

– Ага. Нашла я по объявлению место бухгалтера у каких-то аферистов, так меня чуть не посадили! На всех финансовых документах подписи мои, а сами хозяева в стороне… В другие частные фирмы пробовала устроиться бухгалтером: в одной обещали златые горы, а платили с гулькин нос, другая всего полтора месяца просуществовала и испарилась, я даже денег ни разу получить не успела. А жить на что-то надо? Вот и подалась в ларек. Тут хоть процент каждый день платят. Конечно, работа тяжелая, сутки через двое, зато каждую смену пятьдесят тысяч рублей, это как минимум. Очень даже неплохо, я и родителям с дочкой кое-что отсылаю.

Наташа с сомнением посмотрела на приятельницу. Чему тут радоваться? Быстро прикинула в уме: около ста долларов в месяц. Сама она давно привыкла оперировать значительно большими суммами. Подойдет ли ей человек, опустивший руки после нескольких неудачных попыток добиться успеха?

Пришел ее черед поведать Аннушке свою историю. Она рассказала о том, как оказавшись с больным мужем на руках, работала в двух местах и шила на заказ, как на заре перестройки организовала с Людкой кооператив, а затем швейный цех и салон «Стиль»… Когда она говорила о гибели подруги, в глазах ее стояли слезы. Она торопливо наполнила водкой две рюмки.

– Давай помянем.

– Светлая ей память, – отозвалась Аннушка, и они выпили.

– А у Люды кто-нибудь остался?

– Только мама. Я выплачиваю ей Людкину зарплату. Она от горя ничего не понимает, думает, это пенсия по утере кормильца, а я не разубеждаю. Действительно, пенсия. Одна, без Людки – я бы ничего не добилась…

– Нет, Наташка, ты молодец! Ну, а дальше что?

Наталья рассказала, что после смерти подруги, вот уже около полутора лет, ее бизнес почти не развивается – рядом нет помощника и единомышленника.

– Ты сказала, у мужа твоего концерн. Это что? Чем он занимается?

– Много чем. В основном строительством. Впрочем, сейчас он мне муж только на бумаге.

– Как?..

– Мы разошлись, но пока не развелись. Он живет в Москве.

– А… – начала Аннушка, но осеклась.

– Это длинная история, я тебе как-нибудь потом все расскажу, – пообещала Наташа и сменила тему. – Давай лучше о деле. Готова ли ты работать у меня директором швейного производства, совмещая это с обязанностями главного бухгалтера? Испытательный срок – три месяца. В этот период будешь получать по восемьсот долларов. После, если сумеешь добиться увеличения прибыли, буду платить в два раза больше.

Конечно, Аннушка с радостью приняла предложение, хотя в душе сомневалась, потянет ли.

– Вот еще что, – Наташа замялась, не зная, как подруга воспримет ее следующие слова. – Я попрошу тебя завтрашний день посвятить своему гардеробу и внешности. Вот, возьми деньги, здесь пять миллионов, все их потрать на одежду. Оденься с ног до головы. Что-нибудь приличное, деловое, но не скучное. Бери-бери, потом отдашь.

Она сунула пачку в руки оторопевшей Аннушке.

– И не обижайся, пожалуйста. Просто ты должна предстать перед подчиненными во всеоружии – модно одетой и ухоженной. А то что это? Отросшая пережженная химия, лосины какие-то… Как оденешься, сразу приезжай ко мне в салон, вот визитка. Я тебя запишу на четыре часа, выйдешь оттуда красавицей. Послезавтрашний день посвятим знакомству с предприятием. Затем сама с документами до конца недели попытаешься разобраться, и в понедельник я выслушаю все вопросы и предложения. Договорились?

– Договорились, – кивнула Аня немного смущенно.

Наташа встала.

– Итак, до завтра. Юра отвезет тебя домой.

– А он у тебя кто, водитель?

– Охранник. Ну, пойдем, я тебя провожу.

Наташа знала, что второй такой, как Людмила, нет на свете, и настоящим соратником Аннушка вряд ли станет, но через некоторое время она уже могла не сильно беспокоиться о делах на швейном производстве и с удовольствием заниматься своим любимым детищем – салоном. Со временем они с Аннушкой подружились.