Кэролайн Линден - Больше чем страсть

– А что на самом деле произошло со старшим мистером Вейном? – спросила Абигайль.

– Никто не знает! – Люси скорбно кивнула в ответ на удивленный взгляд Абигайль. – Он исчез. Тело так и не нашли, но в доме никого не было, кроме экономки, ее мужа и сына мистера Вейна, кто мог бы пролить свет на его исчезновение. Сын пытался объявить его мертвым, но без тела… – Она пожала плечами. – Нет ничего проще, чем столкнуть человека в реку.

– Но зачем?

– Чтобы избавиться от безумца, конечно, и вступить в наследство. – Люси скорчила гримаску. – Наверное, это ужасно – иметь сумасшедшего в семье.

– Если смерть отца не доказана, сын не может получить наследство, – заметила Абигайль.

Люси на секунду задумалась.

– Полагаю, это так. Возможно, поэтому мистер Вейн решился на воровство.

– Что? – воскликнула Пенелопа.

Их гостья кивнула:

– Вскоре после исчезновения его отца из Стрэтфорд-Корта исчезла большая сумма, а за несколько недель до этого люди слышали, как Себастьян Вейн громко ссорился с лордом Стрэтфордом, угрожая, что «заставит графа заплатить». Это его собственные слова. А потом пропали деньги…

Абигайль нахмурилась:

– Мистера Вейна арестовали?

Люси вытянула шею, посмотрев в сторону, где скрылась леди Саманта, и еще больше понизила голос:

– Нет, не арестовали благодаря Саманте. Вы слышали, как она сказала, что мистер Вейн был другом ее брата? Чего она не сказала, так это того, что мистер Вейн был безумно влюблен в нее до войны и всех неприятностей в его семье. Саманта тоже любила его, но это держалось в секрете, потому что она была слишком молода. К тому же мистер Вейн всего лишь сквайр, тогда как ее отец – граф. В общем, говорят, когда он вернулся домой, он отправился в Стрэтфорд-Корт и попросил – нет, потребовал – ее руки. Ее приданое решило бы все его проблемы, понимаете? Но лорд Стрэтфорд отказал по очевидным причинам. Вот почему они так ожесточенно поссорились. Это поставило Вейна в безвыходное положение. Он отчаянно нуждался в деньгах и поэтому украл несколько тысяч гиней у графа. Его не взяли под стражу, – добавила Люси, когда Пенелопа открыла рот, чтобы спросить, – только потому, что лорд Атертон, который когда-то был другом Вейна, убедил своего отца не делать этого ради Саманты.

Абигайль смотрела на нее с явным сомнением.

– Мне кажется, очень трудно вломиться в дом, украсть крупную сумму и сбежать, не будучи пойманным, и все это с искалеченным коленом.

Люси сделала жест, отметая это возражение.

– Мистер Вейн так часто там бывал, что отлично знал, как пробраться внутрь и найти то, что ему нужно. По-моему, он вполне мог это сделать.

– Если он украл столько денег, – поинтересовалась Пенелопа, – то почему по-прежнему бедствует?

– Не знаю, – воскликнула Люси. – Может, он и не бедствует, просто делает вид. Если бы мистер Вейн вдруг разбогател, это добавило бы слухам достоверности, не так ли? А может, он просто слишком расчетлив, чтобы сорить деньгами. В конце концов, он мог зарыть их в собственном саду и откапывать по несколько гиней, когда понадобится.

Пенелопа по-прежнему не выглядела убежденной.

– Граф Стрэтфорд, должно быть, очень любящий отец, если согласился закрыть глаза на такую потерю и позволить вору свободно разгуливать по тем же улицам, что его дочь.

– Все считают, что это дело рук Вейна, – заявила Люси, словно защищаясь. – Никто не предоставляет ему кредит. Не думаю, что он способен еще кого-нибудь убить, но вор никогда не перестанет воровать. И я точно знаю, что с тех пор лорд Атертон не разговаривает с Себастьяном Вейном. Насколько я слышала, они серьезно поругались из-за романа мистера Вейна с леди Самантой. Лорд Стрэтфорд – важная персона в этих краях, и его благосклонность много значит. В его семье запрещено даже упоминать имя Вейна.

Абигайль откашлялась.

– Леди Саманта только что произнесла его имя, и она довольно добра к нему.

Люси одарила ее снисходительным взглядом:

– Разве не очевидно? Она до сих пор влюблена в него. Полагаю, он тоже все еще влюблен в нее, вот почему нигде и не бывает. Представляете, как это жестоко – жить рядом с предметом твоего обожания и знать, что тебе не суждено обладать им. И Саманте, конечно, тоже запрещено видеться и разговаривать с ним. Наверное, поэтому бедняжка так и не вышла замуж, хотя она старше меня, самое меньшее, на год.

Последовало короткое гробовое молчание.

– Как мелодраматично, – сказала наконец Пенелопа.

Люси печально вздохнула, покачав головой:

– Не правда ли? А она прелестная девушка и такая милая в обхождении. Тяжело слышать, что эти скандальные и трагические истории связаны с ее именем.

– Но не настолько тяжело, чтобы пересказывать их, – пробормотала Пенелопа себе под нос, вскочив на ноги. К счастью их гостья, похоже, не слышала ее слов. – Хватит этих мрачных разговоров. Мисс Уолгрейв, вы не хотели бы увидеть благоуханную аллею?

Люси выглядела несколько уязвленной, что больше не удастся блеснуть осведомленностью.

– Не хотелось бы доставлять вам беспокойство…

– Это вовсе не беспокойство, – возразила Пенелопа с любезной улыбкой. – Пойдемте, вам очень понравится. Мой брат утверждает, что никогда не видел более романтичного места.

Мисс Уолгрейв оживилась.

– Правда? Пожалуй, тогда мне стоит пойти с вами, – сказала она, взяв свою шаль.

Абигайль бросила на сестру благодарный взгляд, догадываясь, что Пенелопа уводит гостью, чтобы дать ей возможность спокойно переварить эти шокирующие сведения. Та только улыбнулась в ответ и подхватила мисс Уолгрейв под руку, продолжая бессовестно лгать об интересе Джейми к благоуханной аллее, о которой тот никогда не упоминал. Он получит по заслугам, если Пенелопа нацелит на него каждую девушку в городе. Джейми упорно отказывался посещать приемы, которые устраивала миссис Уэстон, что почему-то сделало его только более привлекательным в глазах местных незамужних леди.

Но, похоже, у мистера Вейна другая причина, чтобы игнорировать приглашения на светские сборища. Убийство, воровство и разбитое сердце, прости господи! Неужели он настолько влюблен в леди Саманту, что после стольких лет не в силах даже видеть ее? Абигайль попыталась рассмотреть этот вопрос аналитически, подавив всякое предубеждение. Возможно, решила она, хотя и маловероятно. Если для мистера Вейна невыносима сама мысль о том, чтобы столкнуться с леди Самантой на улице, с его стороны было бы разумнее продать свой дом и поселиться в другом месте. Непохоже, что у него много друзей в Ричмонде, что удерживало бы его здесь. Семь лет – слишком долгий срок, чтобы жить, отгородившись от общества. Даже с учетом ее страстной, как она полагала, натуры, Абигайль не могла представить, чтобы безответная любовь служила достаточной пищей для ее души в течение целого года, не говоря уже о семи.

Остальные обвинения выглядели гораздо серьезнее. Неужели мистер Вейн мог убить своего отца? Абигайль не хотелось верить этому. Возможно, это был несчастный случаи… Она не знала, что думать об украденных деньгах, но заметила, что рассказывая об этом, мисс Уолгрейв исходила скорее из предположений, чем фактов. С этой историей не все ясно, но нет ничего хуже, чем обвинять человека на основании слухов, особенно если их распространяет такая заядлая сплетница, как мисс Уолгрейв. Абигайль вспомнила, как мистер Вейн с яростью упомянул об этих обвинениях в разговоре с ней. Только человек с холодной, как лед, кровью и железными нервами мог говорить о своих преступлениях в подобном тоне.

Она встала и не спеша направилась к дому. Даже если мисс Уолгрейв преувеличивает, поведение леди Саманты заставляло думать, что в этой истории есть крупица правды. Леди Саманта действительно бледнела при каждом упоминании о мистере Вейне. Она защищала его, когда каждый из присутствующих, казалось, был только рад поводу позлословить о нем. И потом, что мог значить взгляд, который леди Терли бросила на свою сестру, когда Пенелопа впервые упомянула имя мистера Вейна на балу? Это было сочувствие, словно леди Терли опасалась за душевный покой леди Саманты. На мгновение Абигайль пожалела, что не видела леди Саманту и мистера Вейна вместе, чтобы оценить их взаимную привязанность, но затем решила, что, пожалуй, ей этого видеть не хочется.

Она так погрузилась в свои мысли, что чуть не прошла мимо леди Саманты, стоявшей на самом краю террасы, спиной к реке. Вдали, за крышей Харт-Хауса и кронами деревьев, ясно виднелся Монтроуз-Хилл. В мягком солнечном свете его старинный кирпич казался нежно-розовым, а ровные ряды окон, увитые плющом, карабкавшимся по стенам, сверкали, как расплавленное серебро. Отсюда особняк выглядел изящным и уютным, как и полагается английскому дому.

Не успела Абигайль выдать свое присутствие, как леди Саманта оторвалась от созерцания вида и двинулась дальше, к месту пикника. Заметив Абигайль, она остановилась и улыбнулась, слегка смущенная.

– Мисс Уэстон, я даже не сознавала, что Монтроуз-Хилл так близко от Харт-Хауса.

– Не так уж и близко. Мой отец был там с визитом и сказал, что до Монтроуз-Хилла около двух миль.

– Вот как. Я рада, что ваш отец посетил мистера Вейна. – Леди Саманта прикусила губу. – Полагаю, вы заметили, что Люси имеет склонность…

– Немного злословить, пересказывая скандальные истории?

– Да. – Глаза девушки потемнели. – Я предпочла бы, чтобы она не повторяла все шокирующие сведения, которые слышит.

– Это непорядочно, – согласилась Абигайль. – Каковы бы ни были семейные драмы мистера Вейна, ужасно шептаться за его спиной об убийстве.

– Он был очень достойным молодым человеком. И скорее всего, оставался бы таким, если бы только… – Леди Саманта замолкла, а затем продолжила с вынужденной улыбкой: – Если бы только праздные соседи, подобные нам, перестали болтать о нем! Я не лучше Люси, не так ли?

– Вы добрее к мистеру Вейну, – тихо сказала Абигайль. – И поскольку вы с ним когда-то были знакомы, я доверяю вашим словам гораздо больше, чем словам мисс Уолгрейв.

Леди Саманта помедлила, колеблясь.

– Я познакомилась с мистером Вейном очень давно, – сказала она наконец. – Вряд ли я могу утверждать, что знаю мужчину, которым он стал теперь, так что мне не следует говорить о нем так, будто я его знаю. Возможно, вы составите о нем совсем другое мнение.

– Возможно, – согласилась Абигайль.

Во всяком случае, она попытается.

На следующий день Абигайль пошла на кухню и попросила приготовить ей корзинку с едой. Она надела свое любимое прогулочное платье, придававшее ее глазам голубоватый оттенок, и простую соломенную шляпку. С собой она взяла книжку, которую купила позавчера в городе. Когда мать остановила ее на террасе и спросила, куда она собралась, Абигайль ответила с невинным видом:

– На прогулку. Я захватила с собой новый роман, чтобы почитать, если найду подходящее местечко.

Миссис Уэстон ничего не заподозрила.

– Хорошо. Не уходи далеко, дорогая, и не опоздай на ужин.

– Да, мама. – Абигайль улыбнулась и направилась к лесу. К сожалению, ей не удалось уйти далеко.

– Куда ты идешь? – поинтересовалась Пенелопа, встретившаяся ей в парке.

– Прогуляться.

– О, я охотно составлю тебе компанию, – заявила сестра.

– Это надолго.

– Все равно здесь больше нечем заняться, – хмыкнула Пенелопа. – Подожди, я сбегаю за накидкой.

– Я хочу найти тихий уголок, чтобы почитать. – Абигайль вытащила книгу из корзинки и показала сестре. – Тебе будет скучно.

Пенелопа небрежно отмахнулась.

– Мне уже скучно. Ты можешь почитать в другое время. Не будь такой занудой, Эбби! Я мигом. – Она поспешила к дому.

Раздосадованная, Абигайль огляделась. Вокруг было мирно и покойно, с реки налетал легкий ветерок, в небе светило солнце. Пенелопа, возможно, действительно умирала со скуки, но ее общество было последним, в чем Абигайль нуждалась в данный момент. Она собиралась прочесать лес в поисках грота, а если ей случайно встретится мистер Вейн, она не будет разочарована. Ей не терпелось узнать, действительно ли он намерен избегать ее или он испытывает такое же необъяснимое притяжение, как и она. Маловероятно, уверяла себя Абигайль, что мистер Вейн будет прогуливаться в лесу в то же время и по тем же самым тропинкам – особенно после того как сказал, что будет сторониться леса, – она не могла отрицать приятного предвкушения, ускорявшего ее шаг.