– Все?

– Все, – подтвердила Ольга Павловна.

– Хорошо. Идите, – распорядился Казарин.

Через полчаса Даниил позвонил частному сыщику и отменил свой заказ на поиск Надежды Петровой.

Он часто думал о ней, вспоминал, как у них все было, и неожиданно стал весьма разборчивым с женщинами и пристрастился к живописи художников эпохи Возрождения.

А через полгода, летом…


Даниил увидел, как Надежда спускается по лестнице.

Он поднялся с дивана и непроизвольно засмотрелся, подумав, что она стала еще прекрасней, чем одиннадцать лет назад. Бог знает, каким образом в ней добавилось женственности и той самой непостижимой тайны. Потрясающая женщина!

И поспешил ей навстречу.

– Вы знаете, что здесь есть другой выход, и я подумывала не воспользоваться ли им, – кладя свою ладонь в его галантно предложенную руку для поддержания дамы на последних ступеньках, полувопросом, можно считать, что поздоровалась она.

– Я предусмотрел такой вариант и попросил знакомого подежурить там.

– И что бы он сделал? – весело поинтересовалась Надежда, убирая ладонь из его руки, сделала шаг назад, останавливаясь на приличной дистанции от Казарина. – Стал бы меня удерживать или преследовать?

– Все гораздо прозаичней, – усмехнулся Даниил, – он бы просто позвонил мне, а уж я перехватил бы тебя у выхода.

– Вы не утратили своей расчетливости и предусмотрительности, – усмехнулась девушка, продолжая выкать с неким вызовом.

– Бог в деталях, – улыбался Даниил.

– Дьявол, говорят, тоже, – довольно холодно заметила Надежда.

– И он, без сомнения, – приподняв одну бровь, заметил Казарин. Помолчал, разглядывая ее несколько секунд, и бодрым тоном предложил: – Ну что, пойдем присядем в хорошем месте, где нам не помешают поговорить.

Вообще-то никто и не собирался мешать им разговаривать, но, посовещавшись, они сошлись во вкусе, выбрали одно из кафе на территории и отправились туда, придерживаясь по пути самой нейтральной темы – работы пансионата и прекрасного устройства его инфраструктуры. Перед этим, правда, Казарин позвонил и, многозначительно улыбаясь, поблагодарил за помощь и дал отбой своему знакомому, поджидавшему Надежду на черной лестнице.

В кафе, практически пустом в это время суток, они выбрали уютный столик в эркере у большого панорамного окна, Казарин поухаживал за дамой, когда она занимала место, сел напротив, взял меню у подошедшей к ним сразу же официантки и, не раскрывая его, спросил:

– Вина, отметим встречу?

– Нет, – отказалась Надежда. – Я за рулем, и у меня еще сегодня много дел. – Она сразу сделала заказ: – Апельсиновый фреш, пожалуйста.

– У меня тоже сегодня плотный график, – кивнул понимающе Казарин и стал изучать меню.

В это время Надежда совершенно беззастенчиво его рассматривала.

Он изменился. Это она заметила еще там, на тропинке, после того как отошла от первого шока, поверила в то, что перед ней тот самый Казарин.

Седина на висках, хотя и странно – ему же всего тридцать семь, ну вот седина почему-то. У самого уголка левой брови, почти на виске, появился шрам, и под глазом заметной белой полоской еще один, и на верхней губе. Морщинки мимические обозначились, взгляд стал иным, что-то в нем такое добавилось затаенное, глубокое. Изменились… как бы это определить – фон, аура, энергия, да, энергия, что ли, излучаемая им, некое поле. Он оставался, как и прежде, невероятно привлекательным, и его неповторимая некрасивость казалась еще более притягательной. Но если раньше Казарин излучал просто шибающую, какую-то животную сексуальность, то теперь она превратилась в мощную зрелую, загадочную чувственность опытного мужчины.

«Господи боже мой! – вдруг испугалась Надежда. – Меня тянет к нему, как гвоздь к магниту! Как будто и не было этих лет! Я все еще его хочу! Ужасно хочу! Мама дорогая!»

– Что… – Казарин сделал заказ, отдал меню мило улыбающейся официантке и усмехнулся, – изменился?

– Не очень, – помолчала, справившись с внутренней паникой, ответила Надежда ровным тоном. – Виски поседели немного, совсем чуть-чуть, обозначились морщины. Шрамов добавилось, как у заправского драчуна. А в остальном вы все такой же привлекательный мужчина и можете совершенно не беспокоиться о своем возрасте.

– Меньше всего я беспокоюсь о нем, – усмехнулся Казарин.

– Вы здесь отдыхаете? – уводя беседу на нейтральную полосу, задала естественный в такой ситуации вопрос Надя.

– Нет, – принял Даниил выдерживаемый ею тон легкой светской беседы. – Участвую в конференции.

– Но, – удивилась Надежда, – насколько мне известно, здесь проходит конференция по какой-то медицинской тематике, что-то про оборудование?

– Совершенно верно, – кивнул Даниил. – В свете прошедшей в марте в Ганновере выставки высоких технологий и их применения в медицинском протезировании. Очень познавательная и интересная конференция.

– А каково ваше участие в ней? – недоумевала Надежда.

– Самое прикладное, – туманно пояснил Казарин. – Мне интересно. Много новой мощной информации. К тому же здесь завязываются деловые связи.

– Этот предмет теперь входит в сферу ваших деловых интересов? – так и не получила конкретного ответа она.

– Входит, – подтвердил Казарин и быстро предложил: – Надь, давай ты перестанешь выкать. Я понимаю, это такая форма указания мне дистанции, но согласись, разговаривать удобнее в одном формате.

Она помолчала, разглядывая его и принимая решение. Надюха понимала, что ужасно рискует, просто даже согласившись на этот разговор в кафе, а если еще и на «ты», убирая, как Казарин правильно заметил, дистанцию, то рискует еще больше.

Чем? Многим. Вон у нее уже что-то сжимается в животе и поднимается волнами тепла снизу вверх, и сердце предательски куда-то побежало, и пальцы холодеют…

– Ну хорошо, – выдохнула она. – Давай на «ты», только я не очень понимаю, о чем нам разговаривать, – смогла она взять ровный, спокойный тон, даже где-то дружеский. – И удивляюсь, что ты меня вообще узнал там на тропинке, мы же общались очень мало и очень давно.

– Тебя невозможно не узнать, – улыбался ей Даниил. – Ты необыкновенная женщина. Исключительная.

– О-о нет, – рассмеялась Надя, – я понимаю, что для тебя это как дышать, но давай обойдемся без игр в соблазнение.

– Это был не комплимент и не соблазнение, – уверил Казарин со своей неповторимой кривой улыбочкой, – а истинная правда. Ты и девчонкой была необыкновенно привлекательной, особенной, а сейчас стала еще прекрасней.

– Спасибо, – кивнула она и улыбнулась в ответ. – Но на этом будем считать вступительную, так называемую марлезонскую часть нашей беседы законченной, – и спросила: – Ты действительно меня искал?

– Искал, – вздохнул, перестав улыбаться, Даниил и посмотрел ей прямо в глаза. – Ты ушла в субботу утром, я сутки думал о нашем неприятном расставании и утром в воскресенье начал тебе названивать, но ты уже была вне зоны всякого доступа. Промаявшись размышлениями еще сутки, в понедельник, придя на работу, я решил, что и ладно, так и быть, предложу тебе пожить вместе.

– О как! – усмехнулась Надюха и даже с каким-то уважением протянула: – Ну непростое решение для тебя, близкое к бытовому подвигу.

– Еще бы! – усмехнулся Казарин. – Такой крутой разгульный холостяк, и вдруг с кем-то жить. Но я был еще не готов тогда с тобой расставаться, ты слишком быстро сбежала, и я понял, что могу пойти даже на такие жертвы.

– Прошло столько лет, Даниил, это все так коротко и так давно было, зачем ты сейчас об этом вспоминаешь и даже позволяешь себе быть откровенным? – искренне недоумевая, спросила Надя.

Он собрался ответить, но подошла официантка, принесла напитки – капучино и воду для Казарина и фреш для Надежды, предупредила, что его заказ: блинчики с начинкой, будут готовы через пять минут, и отошла от стола.

– А ты не хочешь перекусить? – поинтересовался Даниил у Надежды.

– Нет, я не голодна, – соврала она.

Ну не могла она сейчас есть! Находилась в таком напряжении и смятении, что еле-еле сил хватало держать ровный дружеский тон, какая уж тут еда!

– Ну, посмотришь, как буду есть я, – снова усмехнулся Казарин.

А Надюху от этих слов как будто кипятком ошпарило – перед глазами тут же возникла картина ясно, четко, словно это было только вчера, – как они завтракали на морозе на заимке, пили терпко-сладкое вино, Даниил выхватывал своими сильными, чуткими пальцами со сковородки горячие хлебцы с расплавленным, растекающимся по ним сыром, кусочки колбаски, клал их сверху, жевал, закрывая глаза от удовольствия, и протягивал Наде, давая откусить. И как он сказал тогда сексуальным низким тембром:

– Я плохой мальчик и могу втянуть тебя в неприятности.

И пересадил ее к себе на колени и…

Ой-ей-ей-ей! Надюха резко отвернула голову к окну, чувствуя, как предательский жар разливается по всему телу и затапливает ее до щек, до макушки, поглощая остатки разума!

«Господи! – испугалась она и этих воспоминаний, и своей безумной тяги к сидящему рядом мужчине. – Господи! Что делать?!»

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Даниил.

– Нет-нет, – повернулась снова к нему лицом и улыбнулась холодно Надя. – Так, подумала о работе.

– Ах да, – кивнул он, – ты занялась сельским хозяйством. Я навел справки. Говорят, ваша продукция очень достойная.

– Это так, – уже сумела справиться с собой Надежда.

Ну настолько, насколько было в ее силах – по крайней мере держать ровный тон получилось. Теперь она большая, серьезная и деловая девочка – она разберется и с такими неожиданными жизненными фортелями, как неожиданное появление из прошлого мужчины-фантома. Ничего!

– Тебя перебили, и мы отвлеклись. Так что там про поиски сбежавшей девушки? – напомнила она.

– Ну, собственно, на том этапе все и завершилось. Ты не нашлась, я нанял частного детектива, но через пару дней моя секретарь сказала, что ты звонила, с тобой все в порядке и ты уехала к родственникам. Я так понял, что это полная отставка, и отозвал детектива.

– Я и предположить не могла, что ты захочешь меня найти, да еще настолько серьезно, – искренне удивлялась Надежда.

– Серьезно я стал искать тебя через семь месяцев, после того как вернулся из принудительного вояжа, – усмехнулся Казарин.

– Да, – кивнула Надежда.

Подождала, пока вновь подошедшая официантка выставила на стол перед Даниилом его заказ, снова улыбнувшись ему многозначительно явно «зеленым светом», и, не дождавшись ответной реакции мужчины на намек, отошла от столика.

– Я помню, что с тобой случилось, – продолжила Надя свою мысль. – Следила за новостями все время, пока ты не вернулся.

– Да уж, – подтвердил он, усмехнувшись и покрутил перед собой, располагая поудобней, тарелку с блинчиками, взял в руки приборы. – Не самая удачная командировка получилась, – отрезал кусочек, положил в рот, прожевал, сделал глоток капучино и только тогда посмотрел на визави. – Вот после нее я искал тебя более тщательно.

– Для чего? – искренне недоумевала Надя.

Он отрезал еще кусочек, повторил процедуру жевания-запивания, положил на тарелку вилку с ножом, чуть отодвинул ее вперед, сложил перед собой, переплетя, руки на стол, посмотрел на Надю и что-то такое было в его взгляде… Что-то такое…

– Извиниться, – объяснил Казарин со всей серьезностью. – Я хотел попросить у тебя прощения за то, что сделал, за то, что обидел тебя. Мне нужно было твое прощение.

– О господи! – Надя поразилась тону, которым Казарин произнес это признание. – Но ничего такого уж страшного ты не совершил, чтобы нуждаться в серьезном прощении.

– Ты была чистой, совсем юной и неопытной девочкой-провинциалкой, а я богатым, развращенным циником и прекрасно отдавал себе отчет, что делаю, – пояснил Казарин так, словно говорил не о себе, а о другом человеке, может, так оно и было. – Но я тебя захотел и совратил без всяких сомнений, не собираясь иметь с тобой длительных или вообще каких бы то ни было отношений, кроме секса.

– Да, – кивнула она и пожала плечами. – Ну и что?

Отвернулась, посмотрела в окно задумчиво. Как хорошо сидеть у окна: если трудно смотреть в глаза собеседнику или отвечать на неудобные вопросы, всегда можно задумчиво отвезти взгляд, можно помолчать… Надюха повернулась, посмотрела Даниилу в глаза, отметив с удивлением, как он напряжен. Странно все это, и разговор у них получается странным.

– Если тебе нужно мое прощение, то оно давно у тебя есть, – негромко начала говорить она. – Мне понадобилась вся, какая только у меня была на тот момент, объективность, еще и занимать пришлось у одного мудрого человека. Я все ходила и размышляла, почему все так получилось со мной.

Он не перебивал, смотрел на нее сосредоточенно, хотел взять за руку, но не стал, боясь спугнуть неожиданную откровенность.

– Я была наивной до неприличия девочкой, совершенно неопытной в отношениях мужчин-женщин. За мной, конечно, ухаживали мальчики и дядька постарше – в женихи-ухажеры набивались. Но все это меня совершенно не интересовало, не затрагивало. А тут ты! – Она тепло улыбнулась воспоминаниям. – Не принц на белом коне. Нет. Настоящий король. И у тебя имелось собственное королевство. Совершенно неотразимый мужчина – умный, раскованный, сексуальный, привлекательный ужасно. У меня просто не осталось шансов не влюбиться в тебя до умопомрачения. Я вообще-то не была клинической идиоткой и понимала, что ты хронический бабник и меняешь подружек, как носки, меня предупреждали, что с тобой лучше не иметь дело. Но все это не могло меня остановить.