За три года Клео сделала так много, что весь коллектив готов был идти за ней и в огонь и в воду. Любви сотрудников она так и не добилась, правда, и не стремилась к этому, Клеопатру вполне устраивало их уважение и оправданное опасение.

И надо же, но именно в момент наивысшего расцвета цирка случилась очередная крутая перемена в ее жизни. Она уговорила мужа гастролировать в Москве и в Питере. Их представления имели оглушительный успех и собирали кассу на недели вперед. И вот на одно из таких представлений пришел известный цирковой импресарио из Парижа. Посмотрев выступления Клеопатры, он предложил ей контракт в самом великолепном цирке Франции. И двадцатилетняя Клео, не задумываясь ни на секунду, подписывает контракт, забирает наличность из кассы и уезжает с импресарио на следующий же день.

Три года она отработала во французском цирке. Очень многому научилась, оттачивала свое мастерство, беря уроки у самых лучших акробатов, выдержала жесточайшую конкуренцию, не гнушаясь никакими средствами в борьбе, даже покалечила свою конкурентку, столкнув ее с лестницы.

Но, как выяснилось, и на таких девочек случаются прорухи нежданные.

Влюбилась Клеопатра в русского казака Степана Красто из семьи известных вольтижировщиков, выступавших в одном цирке с ней. Любовь их оказалась такой неистовой, что гудел весь цирк от купола до манежа. Пара на загляденье – Клеопатра была стройной, гибкой красавицей с великолепной фигурой, копной светло-медовых волос и огненным темпераментом. А он высокий, атлетичный, со стальными мышцами, красавец казак чернокудрый, не уступавший ей в страстности. Любили так до обморока, целовались так до крови, ругались-ревновали так до поножовщины и кнута – и снова бросались в неистовые объятия.

Сказала как-то Клео известная старая цыганка-гадалка, на зиму вместе со своим табором осевшая рядом с цирковыми, бросив карты:

– О-о! Ты избранная женщина. Проживешь очень долгую, непростую жизнь, страшные времена переживешь и семью создашь известную, и сама в славе будешь людьми управлять. Но за то, что нет для тебя ничего, кроме дара твоего и зова циркового, и за талант свой дорого заплатишь. Не будет любви тебе и женского счастья, и наследовать тебе станут только девочки, к которым и будут переходить твоя фамилия известная и талант. А мужья их станут фамилию жен брать, к ним прибиваться. И так будет до тех пор, пока не родится в семье мальчик, который возьмет все на себя и прославит фамилию твою еще громче. – Посмотрела ей прямо в глаза своими черными, пугающими глазищами цыганка, улыбнулась и закончила пророчество: – Любовь сильную и привязанность чистую только в конце жизни познаешь, – поклонилась и махнула рукой. – Иди, великая женщина.

В двадцать три года Клеопатра вернулась к брошенному мужу Казимиру, так как парижский цирк продлевать с ней контракт в связи с ее беременностью отказался, как отказался от плода их любви и Степан Красто, умоляя избавиться от ребенка и оставить все по-прежнему. Но Клео он уже не был нужен – остыла она. И в день отъезда, когда Степан встал на колени перед ней и плакал, уговаривая остаться, соглашаясь даже на ребенка, – она оттолкнула его коленом, переступила и ушла.

Зато пятидесятичетырехлетний Казимир принял жену вместе с ее животом и долго рыдал от счастья у нее на груди, признавшись, что не может иметь детей, потому как в тридцать лет переболел корью и боялся ей это сказать, чтобы не потерять.

За три года отсутствия Клеопатры и порой запойной депрессии Казимира, оплакивавшего побег жены, цирк сильно пострадал – лучшие артисты разбежались по другим труппам, рабочие пьянствовали практически в открытую, реквизит разворовали.

– Э-эх! – порадовалась Клеопатра Архарова, уперев руки в бока. – Ну, что ж, повоюем!

В девятьсот седьмом году она родила девочку, которой, как и положено цирковым детям, дали звучное имя – Виолетта. Казимир дочку обожал, тут же объявил о своем отцовстве, воспрял духом, помолодел и, на удивление, стал серьезной поддержкой и опорой жене во всех ее делах и планах по восстановлению былого величия цирка.

И снова Клеопатра поднимает цирк на высокий уровень, вложив в него все, что заработала во Франции, и распродав всех животных, кроме лошадей.

Через два года внезапно умирает Казимир, оставив цирк в наследство Клеопатре. Она скорбела искренне, он был ее первым мужчиной, ее трамплином в цирковую жизнь, ее другом и опорой.

Но шоу продолжается!

И «Цирк Архарова» разъезжает по самым крупным городам России, имеет ангажемент на весь год, собирает полные залы и продает билеты на месяц вперед, Клеопатра блистает в своем номере с молодыми талантливыми акробатами.

И тут война! Девятьсот четырнадцатый год!

Половина мужчин из труппы и часть тягловых лошадей мобилизованы. Но выступления и гастроли не прекращаются. Клео удается так перекроить программу, что представление остается захватывающим, интересным.

Но наступил страшный семнадцатый год.

Стране амбец полный! И Клеопатра в восемнадцатом году во всеобщей неразберихе, панике и начинающейся кровавой бойне Гражданской войны, убегая от разрухи и кошмара, привезла свой цирк в крупный краевой центр и, отдав распоряжение рабочим и артистам ставить шапито и располагаться основательно, отправилась искать главных начальников в этом городе – черт их знает, как они теперь называются у новой власти.

Назывались они народными комиссарами и заседали в здании бывшей губернской управы. Вот туда и направила свои великолепные стопы госпожа Архарова.

Клеопатра знала абсолютно точно: если дать выплеснуться дикой, неконтролируемой агрессии, остановить ее невозможно – люди не успокоятся, пока волна ненависти пронесется по жизни и стране, обдирая все на своем пути до костей, до остовов!

Клеопатра сразу поняла, что эти пришли надолго. И жизнь теперь устанавливается новая, по их законам. Она была очень мудрой женщиной. Мудрой и решительной.

Мириться с властью кого бы то ни было или негодовать по поводу ее прихода Клео не собиралась – она собиралась использовать любую власть на благо своего цирка.

Пройдя мимо всех солдатиков с ружьями, стоявшими в охранении новой власти и даже не пытавшимися остановить посетительницу, подпадая под странное влияние этой женщины, способной нести себя так, словно ей принадлежит весь мир, она прошествовала в приемную к главному начальнику и царственно кивнула секретарю – мальчику в полувоенном облачении:

– У себя? – приподняв одну бровь, поинтересовалась Клеопатра.

– Аркадий Андреевич занят, – подскочил с места мальчик.

– Не для меня, – повела она ручкой, и героический большевистский мальчик замер, не решившись препятствовать такой женщине.

Клео вплыла в кабинет, сразу же с порога, за пару мгновений оценила мужчину – лет сорока или чуть больше, суровое лицо, усы, одет в гимнастерку без знаков различий и регалий, галифе с сапогами и кожаную куртку, взгляд усталый. Она сразу поняла, как именно надо держаться с этим начальником.

– Меня зовут Клеопатра Архарова. – Клео прошла вперед к столу, встала не напротив через стол, а рядом, подойдя практически вплотную. Мужчина поднялся со стула, и она заглянула ему в глаза. – У меня к вам интересное деловое предложение.

– Бизнес и всяческие коммерческие сделки не интересуют большевиков, мадам, – отрезал мужчина, непроизвольно посмотрев на ее грудь в декольте и застряв там взглядом.

– Сильно сомневаюсь, – заметила Клео и объяснила: – Но я предлагаю вам не бизнес и коммерческую сделку, а нечто гораздо более значимое, дорогое и важное.

Через сорок минут Клеопатра вышла из этого кабинета, имея на руках мандат, в котором сообщалось, что гражданка Архарова К. П. добровольно и безвозмездно отдает свою частную собственность в виде бродячего цирка шапито со всем его имуществом, кроме личных вещей и сбережений, в собственность рабоче-крестьянского пролетарского государства и Совета народных комиссаров, и назначается директором и управляющим «цирка Архарова», который отныне охраняется государством и берется им на полное довольствие. А также документ о том, что товарищ Архарова К. П. есть друг, соратник и помощник революции и находится под охраной, как человек государственного значения.

Когда Клео «закончила» с товарищем комиссаром, он находился практически в полной прострации, получив моральный, душевный и физический шок, и перед глазами его все стояла картина: великолепная Клео, севшая на край его стола и сделавшая идеальный шпагат своими чудными ножками в чулочках, попутно продемонстрировав товарищу комиссару полное пренебрежение к ношению нижнего белья.

Вы вообще представляете, что и как может вытворять акробатка такого уровня, как Клео, занимаясь сексом с мужчиной в постели и вне ее?

Товарищу комиссару такая возможность представилась, и на несколько лет он стал любовником и ярым поклонником всех талантов Клеопатры Архаровой.

Мужчины всегда сходили по ней с ума, бывало, что и в прямом смысле с обещаниями покончить с собой, если предмет страсти откажет ему, или зарезать ее ножичком, но все это Клео было безразлично. Никогда ничего не боялась, и мужчин для себя выбирала сама, и бросала их без тени сожаления, если разочаровывалась или остывала. Но некоторых из них Клео уважала, ценила, и после окончания романа они на долгие годы становились друзьями.

Она выступала на арене до сорока пяти лет и все еще выглядела юной девушкой, а при этом руководила цирком железной рукой. Большевики цирк любили и помогали, как ни странно, сохранить его. Клеопатра даже встречалась с Луначарским, который вручил ей почетную грамоту и выписал особый охранный мандат, утверждавший ее пожизненное руководство цирком в связи с тем, что Клео была первой и единственной, кто передал свой цирк добровольно государству за год до того, как специальным постановлением Ленина в девятнадцатом году все цирки в стране национализировали.

Сталин тоже благоволил к циркам, поскольку это был единственный вид искусства, абсолютно неполитизированный, имеющий своей основной задачей – развлекать, удивлять, приводить в восторг и поражать человеческими возможностями. А клоунам в их репризах категорически запрещались любые вольности.

В тридцатом году дочь Клеопатры Виолетта, разумеется, талантливая акробатка, выходит замуж за воздушного акробата Артура Козака. Он берет фамилию Архаров, становится акробатом и возглавляет номер жены.

Надо объяснить, что такое для цирковых династия.

Это высшая элита, высшее звание, как дворянство – это особая каста, войти в которую очень непросто. В этой среде существует традиция династических браков и слегка пренебрежительное отношение к тем, кто пришел в профессию со стороны из семей, не имеющих отношения к цирку. А если партнер занимается чем-то иным и не принадлежит к цирку – это вообще мезальянс ужасный.

Клеопатра, как основательница династии, очень серьезно выбирала для дочери мужа. Артур был надежным, а главное, являлся сиротой, и это позволило надеяться, что он окажется абсолютно предан их семье, фамилии и цирку. Взвесив все это, Клео просто приказала детям жениться.

Как ни странно, этот брак оказался счастливым и крепким благодаря общности интересов, а может, и еще чему.

В тридцать втором году у них рождается дочь Элеонора.

Тридцатые-сороковые годы стали расцветом Советского цирка, и Клео делала все, чтобы ее предприятие вошло в пятерку ведущих цирков страны. Она еще в двадцать восьмом году добилась, чтобы у цирка появилось собственное здание, и теперь, расположившись в нем, руководила своей империей.

Никакие репрессии не коснулись ни Клеопатры, ни членов ее коллектива, она, как орлица, оберегала свое детище и своих людей. Клео обладала каким-то мистическим чутьем, способностью разбираться в людях и даже предугадывать будущее. В городе перешептывались, что она, мол, дружит только с теми, кого не арестуют. Вместо первого секретаря обкома партии Клео вдруг допустила к своему телу его третьего заместителя, который, пережив и первого, и второго, занявшего его место, через три года возглавил обком.

И так по всем структурам власти. Чиновники с катушек съезжали, стараясь набиться Клео в друзья, полагая, что это оградит их от репрессий. А она совершенно беззастенчиво этим пользовалась к своей выгоде и оформила в частную собственность двухэтажный домик бывшего купца Федотова, считавшийся некогда загородной дачей и оказавшийся к середине тридцатых годов в центре города. И так она хитро документы оформила, что никто, ни одна власть не смогла придраться и сковырнуть ее из этого дома, ставшего родовым гнездом Архаровых.

Ну, еще бы!

Потолки под четыре метра, лепнина, лестница из искусно вырезанного красного дерева, кухня метров двадцать, две ванные комнаты такого же метража. Ну и остальное можно представить. Отвоевала! Зубами выдрала – не отнимешь!

Но, надо отдать должное, для страны Архаровы сделали много, очень много!