– Чай готов, – сказал Гордон. – Повар испек горячие лепешки. Достали малиновый джем.

– Я жду возвращения клиента, – откликнулась Кетти.

Дверь распахнулась пошире, и в комнату вошел элегантный, стройный юноша девятнадцати лет. Сэр Гордон унаследовал от отца высокий рост, но не мужественность. Он был похож на Кетти – те же каштановые волосы и карие глаза, но нос и челюсть массивнее. Единственный сын и наследник прославленного отца, красивый, не безнадежно глупый и невероятно избалованный матерью, Гордон полагал, что оказал миру честь, снизойдя до того, чтобы украсить его своим присутствием.

Он отправился в университет слепым щенком, а приехал домой уже умудренный опытом, но только мир, существующий в его воображении, не соответствовал реальному. Поначалу Гордон носил платок на шее и длинные волосы, подражая поэтам, но, решив посвятить себя дипломатической службе, завел подобающий галстук, уложил волосы на пробор и стал говорить с ораторскими нотками в голосе, какие, по его воспоминаниям, были в последние годы у отца. Но когда он был голоден, как сейчас, то забывал о напускном величии и вновь становился самим собой.

– Перестань, уже пять часов. Сколько ты собираешься ждать? Лайманам не пристало брать работу у простых людей.

– Это зов сердца, – ответила Кетти с извиняющейся улыбкой. Гордон страдал от неразделенной любви к мисс Элизабет Стэнфилд и мог счесть приемлемым это объяснение.

– Влюбленный мог бы быть поэнергичнее. Да черт с ним, слышишь? Лепешки остынут.

– Иди.

Их прервал стук в дверь.

– А, вот и он. – Кетти отворила дверь и увидела бобровую шапку и шарф, намотанный так, что лица вошедшего было почти не видно. Кетти разглядела только пару прищуренных глаз, но она с первого взгляда поняла, что этот человек не мистер Стейнем.

Посетитель через ее голову осмотрел кабинет, где находился Гордон, и прежде чем она успела вымолвить хоть слово, грубо оттолкнул ее в сторону и вошел. Пока она закрывала дверь, по ее спине пробежал холодок. Это был еще не страх; Кетти слишком рассердилась, чтобы испугаться. Но когда она обернулась и увидела черное дуло пистолета, нацеленного на нее, страх начал расти и захлестнул ее. Она с безмолвным ужасом смотрела на своего брата, который уставился на пистолет так, как если бы это было воплощение сатаны.

– Отдай письмо, которое Костейн оставил тебе, – грубо сказал мужчина.

Кетти почувствовала, что он специально изменил голос и старался говорить хрипло и грозно, чтобы запугать ее.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – ответила она дрожащим шепотом.

– Человек, который только что вышел, сообщение из Германии, – нетерпеливо сказал незнакомец, поводя пистолетом.

Кетти почувствовала, что близка к обмороку. Она предвидела возможные последствия своего поступка, но не думала, что они будут столь опасны и последуют так стремительно. И ни разу в ее фантазиях не фигурировало оружие. Потом она вспомнила мистера Лавла, которого этот человек почему-то назвал Костейном. Итак, у нее появился шанс помочь ему. Налетчик скользнул взглядом по письму на ее столе, и она внезапно приняла решение.

Кетти взяла любовное письмо мистера Стейнема и свой перевод. Мужчина выхватил их у нее из рук и пробежал глазами сначала оригинал, потом перевод.

– Но ведь это любовное письмо, – воскликнул он.

– Именно его и оставил Костейн, – сказала она, невинно раскрыв глаза. – Вы же видите – оригинал на немецком.

Гордон слушал, и его первое оцепенение спало, мозг начал работать. Даже при самом беглом размышлении было совершенно ясно, что мужчина с оружием не обманутый муж, как он сначала подумал, иначе его бы не удивило любовное письмо. Их незваный гость, скорее всего, был шпионом.

– Должно быть, оно зашифровано, – сказал он, не подумав, и тут же пожалел о своих словах.

Налетчик с интересом посмотрел на него и, кажется, принял идею. Он сунул письмо в карман, продолжая держать молодых людей под прицелом.

– Быстро ложитесь на пол, – скомандовал он.

– Ни за что, – вскинулся Гордон.

– Делай, как он говорит, Горди, – сказала Кетти и села на пол.

– Ложитесь лицом вниз, плечом к плечу, – продолжал командовать мужчина.

Они выполнили и это приказание.

– Ты, – сказал он Гордону, – сними свой галстук и свяжи ваши локти.

Гордон сел, не спуская глаз с пистолета, снял галстук и сделал, как было приказано, но узел завязал свободно.

– Ложись обратно, – сказал мужчина.

Когда они распластались на полу, он на секунду отложил оружие в сторону, но в пределах досягаемости.

– Не пытайтесь сделать что-нибудь, – предупредил он с угрозой в голосе, потом снял перчатки и крепко затянул узел.

У Гордона не было ни времени, ни, возможно, мужества, чтобы что-то предпринять. Мужчина взял пистолет и вышел за дверь.

Как только он удалился, брат и сестра сели и начали бороться с тугим узлом.

– Ей-Богу, шпион! – прохрипел Гордон, обрадованный тем, что внезапная опасность миновала. – Я не должен был заикаться о шифре, этот разряженный ханжа понятия о нем не имеет. – Так как узел не поддавался, он достал перочинный нож и разрезал галстук.

Едва они освободились, то сразу бросились к двери, но, конечно же, мужчина уже давно ушел.

– Он оставил следы. Я пойду за ним, – сказал Гордон и выскочил из дома в вечерние сумерки, пока Кетти сидела, задыхаясь и пытаясь понять, что же ей теперь делать. Скоро она решила, что прежде всего надо поставить в известность мистера Лавла.

Через минуту Гордон вернулся, его голова и плечи были запорошены снегом.

– Я потерял его на углу. Там миллион свежих следов. Можно подумать, что прошла армия. Им там и не пахнет.

– Скорее всего, его ждал экипаж, – сказала Кетти.

– Будь я проклят! Мне представился шанс хоть немного отличиться, а я не только упустил этого болтуна, но и сказал ему о шифре.

Кетти выдержала бой со своей совестью и решила, что поделиться секретом мистера Лавла с братом будет меньшим из двух зол, потому что Лавла необходимо поставить в известность, а она и помыслить не могла о том, чтобы одной пойти в Уайтхолл и там отыскать его. Она расскажет Гордону самую малость, только чтобы заставить его помогать.

– Горди, это не то письмо, за которым он приходил, – сказала она.

– Эй! Что за чертовщину ты бормочешь? Оно же было на немецком.

– Это любовное письмо мистера Стейнема. Мужчина с пистолетом приходил за другим письмом.

– Что ты несешь? Какое письмо?

– Его забрал с собой человек, который просил меня перевести его. Должно быть, налетчик выследил мистера Лавла, ведь он ворвался спустя всего лишь пять минут после того, как мистер Лавл ушел.

– Умоляю тебя, кто такой мистер Лавл?

Пока Кетти вкратце описывала визит, Гордон слушал и восхищался.

– Ты хоть понимаешь, что я мог пропустить это! – воскликнул он, когда она закончила. – Пока я убивал время на неправильные глаголы, нам нанес визит шпион. Благодарение Богу за это любовное письмо! В конце концов мне вовсе не следует считать себя предателем. Но ты отдаешь себе отчет, что сидишь здесь и рассказываешь мне, как переводила государственные секреты! Я не верю ни единому слову. Ты опять начиталась миссис Рэдклиф.

Он взглянул на диван у камина, где лежал раскрытый роман.

– Ты должен помочь мне, Горди, – Кетти произнесла это с таким спокойствием, что Гордон поверил ей. Кроме того, у нее никогда не было достаточно воображения, чтобы придумать подобную историю.

– Я должна сообщить мистеру Лавлу об этом человеке. Лавл понятия не имеет, что за ним следили. Его могут убить.

– Где же найти этого Лавла? – спросил Гордон.

– В Уайтхолле. Он работает в Генеральном штабе.

– Тогда он точно шпион! Здесь близко, надо просто завернуть за угол. Я буду там через две секунды.

– Да, мы должны идти. Мне кажется, я лучше разглядела этого мужчину. Он сутулился, но, я думаю, он высокий. Он был так закутан, что я ничего не увидела на его лице, кроме глаз. Они у него близко посажены и косят.

– Ничего подобного, это был низкорослый парень, и глаза у него на самом деле вовсе не так уж близко посажены. Они действительно косят, поэтому создается такое впечатление. Это я особо отметил. Кроме того, когда он связывал нас, я посмотрел на его руки. Я бы узнал эти безобразные пальцы где угодно.

– У него было кольцо?

– Нет, но у него такие же короткие плоские пальцы, как у нашего кузена Мариона, как будто их прищемило дверью.

– Ox! – Этот возглас прозвучал совсем не как ключ к разгадке тайны незнакомца. – Может быть, мистер Лавл его узнает. Собирайся скорей, нам надо спешить.

– Только не думай, что я позволю даме сопровождать меня, когда я иду с ответственным поручением! – воскликнул Гордон, возвращаясь к отцовской манере.

Позволить ей! Ведь именно она переводила письмо. Но эмоции были не в ее характере, и Кетти спокойно сказала:

– Ты не узнаешь мистера Лавла.

– В Уайтхолле меня быстро отведут к нему.

– Есть небольшие сомнения, что Лавл – настоящее имя. Человек с пистолетом называл его Костейном. Я должна пойти, чтобы узнать его, потому что письмо имеет огромное стратегическое значение.

– В самом деле? – воскликнул Гордон. – А что в нем?

– Я обещала мистеру Лавлу, что ни одна душа не узнает.

– Проклятье, но мне-то ты можешь сказать. Я ведь не «одна душа», а твой брат.

– Я не могу сказать даже тебе, Гордон, но это дело такой жизненной важности, что может изменить ход войны.

Гордон нахмурился и хмыкнул, но на самом деле он настолько мало интересовался подробностями войны, что это его чрезвычайно мало затронуло.

– Пошли, в конце концов, если ты настаиваешь, можешь следовать по пятам.

– Да, но что мы скажем маме?

– Мы скажем ей, что работаем на короля и страну, и она едва ли скажет «нет».

– Она скажет «нет» мне, – возразила Кетти с неопровержимой логикой. – Кроме того, я не предполагала рассказывать кому-либо о письме. Я рассказала тебе только потому, что мне нужна твоя помощь. Ты скажешь маме, что я жду мистера Стейнема и принесешь мне чай сюда, в кабинет, потом возьмешь мою шляпку и мантилью и спустишься ко мне.

– Я скажу ей, что составлю тебе компанию. У нее есть Родни, чтобы услаждать ее уши, поэтому она вряд ли обратит на наше отсутствие особое внимание, – произнес Гордон и вышел.

Кетти подскочила и закрыла дверь, затем задернула синие бархатные шторы, чтобы укрыться от посторонних глаз. Она чувствовала волнение при мысли о том, что кто-то может заглядывать в окна. Так как у нее не осталось ни оригинала, ни перевода письма, она надеялась, что мистер Стейнем уже не придет. Она написала по памяти довольно приблизительный перевод. Мистер Стейнем сможет в ее отсутствие просмотреть его бесплатно.

Гордон вскоре появился с чайным подносом, он также нес ее шляпку и мантилью. Кетти оделась, и они вышли, оставив мистеру Стейнему записку, приколотую к двери булавкой.

– Благодаря этой истории я мог бы очень быстро стать лордом, – сказал Гордон, пока они шагали сквозь снег, не дожидаясь экипажа, так как расстояние было небольшим.

– Смею заметить, мисс Стэнфилд вряд ли свяжет свою жизнь с простым баронетом.

Гордон надел калоши, чтобы ноги оставались сухими, но не прошли они и ста ярдов, как вода просочилась в туфли Кетти, и у нее замерзли ступни. Ветер разметал ее волосы и шляпку и задувал под мантилью. Она ощутила легкий дискомфорт, но в следующую минуту представила мистера Лавла и решила пройти огонь и воду ради его расположения.


Желтый кирпич Уайтхолла в сумерках выглядел грязноватым, но множество светящихся окон поселили в них надежду, что мистер Лавл все еще там. Скоро над ними нависла башня Генерального штаба с часами. Они вошли беспрепятственно, хотя несколько пар бровей и приподнялись при виде молодой леди, вторгшейся в эту обитель мужественности.

– Я ищу мистера Лавла, – с деловым видом обратился Гордон к часовому.

Гвардеец пробежал пальцем по списку.

– Здесь нет мистера Лавла, сэр. Может быть, вам нужно в Адмиралтейство?

– А нет ли здесь мистера Костейна? – спросила Кетти.

– Вы имеете в виду лорда Костейна, нового сотрудника лорда Косгрейва? Он здесь. Не так давно проскочил мимо меня, но скоро вернется. Второй этаж, третья дверь налево.

– Это, должно быть, он, – сказал Гордон. – Благодарю вас. – Как только они отошли за пределы слышимости, он добавил: – Выскочил и скоро вернется – точно наш человек.

Кетти обратила внимание на другой момент:

– Гвардеец назвал его «лорд Костейн».

– Неважно. Это должен быть он.

– О, да. Я в этом уверена.

Они поднялись на второй этаж, повернули налево и отсчитали три двери. Третья дверь была приоткрыта, и из-под нее выбивалась полоска света. По мере того как они подходили ближе, их шаги все замедлялись. Кетти нервничала, но была сильно заинтригована.