— Вот что я тебе скажу, — решил он. — Я не поеду в клуб сегодня вечером. Мы с тобой выйдем в город.

— Ты приглашаешь меня на какой-нибудь вечер? — спросила Кетти с надеждой, потому что Гордон жил более активной жизнью, чем она.

— До конца зимы не будет никаких вечеров, на которые стоило бы пойти, но театры открыты. Мы с тобой пойдем на спектакль. Нашего налетчика можно поискать там с тем же успехом, как и в моем клубе. Мы возьмем театральные бинокли и исследуем каждый глаз и каждую руку в зале.

— Прелестно! Пойдем посмотрим, что играют в театрах.

Поскольку время близилось к обеду, Гордон надел вечерний костюм, а Кетти пошла в свою комнату, чтобы тоже переодеться. Так как завывал очень холодный ветер, она выбрала платье с длинными рукавами из легкого шелка и элегантную, но теплую шаль из мохера. Приятное возбуждение трепетало в ее груди. Очень мило со стороны Гордона оказать ей такую услугу. У нее не было реальных опасений, что стремление брата поступить в Генеральный штаб продержится долго. Ему скоро надоест торчать на холоде; и он оценит более благотворный итальянский климат.

Самым большим разочарованием было вполне определенное намерение Костейна не связываться с ней. Да, он вежлив, но по обязанности. Если она время от времени и вызывала проблеск интереса в его глазах или он говорил вещи, которые звучали достаточно лично, то это просто свойство его характера. Как отметил Гордон, Костейн привык к весьма снисходительной морали своего класса. Дамы, если только они не были древними старухами, отчаянно флиртовали. Он не знал иного способа общаться с ними, но был осторожен, не давая флирту выйти из-под контроля.

Если бы ее светская жизнь не прервалась со смертью отца, Кетти сумела бы общаться на таком уровне. Она бы улыбалась и возвращала его остроумные реплики с легкомысленной беззаботностью, но в данный момент она не имела такой сноровки, общаясь в собственной флегматичной манере. И другого способа общения не знала.

— Думаю, что у лорда Костейна есть какое-то срочное дело на службе, — решила леди Лайман, когда узнала о том, что сегодня он отклонил приглашение. — Кетти, двадцатого числа я устраиваю у нас небольшой прием. Нам надо срочно подписать карточки.

— Мама, Гордон попросил меня пойти с ним в театр сегодня вечером, — сказала Кетти.

— Что играют, Гордон? Шекспира?

— Шекспира? — Гордон усмехнулся. — Ничего подобного. Кто захочет слушать эту античную болтовню. Все эти «извольте» и «оставьте». В меня довольно достаточно напихали этого в школе, спасибо.

— Достаточно это достаточно, — поправил его Родни.

— Что?

— Довольно — это достаточно, не надо ничего прибавлять к «довольно». — Гордон только покачал головой. Старика иногда заносило слишком глубоко.

— Что значит «довольно»? — спросил Родни.

— Это значит «довольно».

— Это значит «достаточно», поэтому не нужно говорить «довольно достаточно». Получается бессмысленная тавтология. Если ты тешишь себя надеждой стать дипломатом, то должен научиться правильно говорить по-английски.

— Тогда зачем я учу итальянский? — Гордон повернулся к матери:

— Мы идем смотреть молодежный фарс в «Роял Кобург».

— Дорогой, ты считаешь разумным брать Кетти на левый берег Темзы?

— Да брось, мама, мы же не собираемся там жить. Весь город говорит о новом фарсе в «Кобурге». Не удивительно, что у Кетти нет достойного поклонника, ведь ты держишь ее в вате, как елочную игрушку.

— Твоя сестра, Гордон, как я понимаю, имеет замечательного кандидата в женихи. Ему может оказаться неприятно, что она бегает по городу, как взбалмошная девчонка.

— Если Кетти взбалмошная девчонка, то я обезьяна. Костейн не такой напыщенный индюк, как ты пытаешься изобразить, мама. Он понимает, что к чему.

— Индюк? — воскликнула леди Лайман, и ее лицо покраснело. — Ты назвал сына герцога Халфорда индюком?

Родни нахмурился и сказал:

— Учись подбирать выражения, мой мальчик. Именно речь отличает человека от животных. В министерстве иностранных дел…

— Я уже не настолько уверен, что в конце концов стану дипломатом.

— Ты окажешь своей стране огромную услугу, отказавшись от дипломатического поприща, — сказал Родни с ужасным сарказмом.

Трапеза продолжалась в несколько напряженной атмосфере. Перед тем, как отправиться в театр, Кетти сказала:

— Кстати, мама, я немного разузнала о миссис Леонард. Ее зовут Елена, и она уже была замужем.

— Как давно? Как звали ее первого мужа?

— Я не знаю.

— Елена, — сказала леди Лайман, хмуря брови. — Имя звучит, как колокол. Может, я и вспомню, дай срок. Напомни мне утром, дорогая. Я не знаю, почему это происходит, но днем у меня ухудшается память. Однако для прошлого это лучше, чем для настоящего, поэтому есть надежда.

— Спроси у Родни, — предложил Гордон. — Он еще не совсем выжил из ума.

— Памяти, дорогой, — поправила леди Лайман. — Молодежь в наши дни и в самом деле имеет бедный словарный запас.

Она закрыла дверь за своими отпрысками и вернулась в гостиную, чтобы подготовиться к; вечерним картам в тесном кругу подруг, в основном вдов дипломатов, как и она сама. Именно миссис Лидбетер вспомнила Елену Джонсон.

— Она дебютировала в свете в тот же самый год, что и моя дочь Анна. У нее не было приличного состояния, — я думаю, у нее за душой было примерно две тысячи. Имея меньше десяти тысяч, она не должна была выезжать, если только она не из знатной семьи. А Елена была определенно не знатной, но очень хорошенькой и расчетливой. Она женила на себе члена парламента Фотерингтона. Я, кажется, припоминаю, что был какой-то скандал, связанный с его смертью. Он, если мне не изменяет память, совершил самоубийство.

— Какого типа скандал? — справилась леди Лайман.

— Я не знакома с деталями, потому что, кажется, все произошло за границей. Но, я думаю, дело было связано с карточными долгами. Это случилось примерно в 1802 году. Его послали во Францию — что же там было?

Леди Лайман порылась в своей слабеющей памяти и кое-что вспомнила:

— Возможно, подписание мира в Амьене, — предположила она. — Мы были единственной страной, воюющей тогда с Францией. Бони пытался склонить русского императора сформировать лигу вооруженного нейтралитета с Пруссией и некоторыми другими странами, но затем император, по-моему Павел I, был убит до того, как что-то решил. Нельсон добился хорошего успеха в Копенгагене, и мы все решили, что война будет продолжена, но Британия устала от нее, и тогда в Амьене был подписан мир, — она с надеждой посмотрела на миссис Лидбетер.

— Фотеринттон должен был участвовать в этом, — сказала дама, кивая. — Несколько членов парламента поехали помочь с протокольными обязанностями. Возможно, он продавал врагу секреты, чтобы рассчитаться с долгами. Он не вернулся в Лондон — впоследствии мы слышали, что бедняга выстрелил себе в рот, чтобы избежать позора при расследовании.

Коллективное оцепенение охватило стол, когда дамы представили описанную картину.

— Елена тогда как сквозь землю провалилась. Я не слышала ее имени до сегодняшнего вечера.

— Ведь она сейчас снова замужем, не так ли, — спросила одна из дам.

— Вернулась, и замужем за мистером Леонардом из Генерального штаба, — сказала леди Лайман.

— Я не знаю никаких грехов за этой леди, кроме того, что она расчетливая, — сказала миссис Лидбетер прощающе. — Я хочу сказать, что это не ее вина, если Фотерингтон сбился с пути. Бедная девочка, осталась без пенса в кармане. Я помню, все ее жалели. Она была очень популярна… Это моя взятка, — сказала она и сгребла карты. — Ваш ход, леди Лайман.

Игра продолжилась, а беседа перекинулась на лорда Байрона и леди Керолайн Лэмб.

Глава 9

В «Роял Кобурге» недоставало превосходных удобств «Друи Лэйн», но в нем по крайней мере были ложи, и именно в одну из них Гордон предполагал усадить свою сестру.

— Вы что, хотите сказать, что все места проданы, — возмутился он, когда кассир сказал ему, что имеет место именно такой случай.

— Я могу предоставить вам место на галерке.

— Галерке! Милый мой, я с дамой.

— Ничего, Гордон, — сказала Кетти с явным разочарованием. — Возможно, ты сможешь взять места на завтра.

— Да ну, брось, мы уже отпустили лошадей, Мы пересекли этот проклятый скользкий мост в такую мерзкую холодную погоду. Ты же не думаешь, что я буду занимать все вечера недели, чтобы развлекать свою сестру. Стой здесь, Кетти, я загляну в ложи. Я точно знаю, что у Эдисонов и Свинтонов есть ложи, тем более что они приглашали меня войти к ним в долю. Может, они смогут втиснуть нас.

Он умчался наверх, а Кетти осталась в одиночестве, чувствуя себя более заметной в движущейся толпе, чем бы ей хотелось. Публика была какой-то пестрой массой, но прибывающие быстро рассеивались по фойе. Несколько минут спустя вернулся Гордон.

— Все так, как я и думал. Эдисоны приглашают нас присоединиться к ним. У них только одно свободное место в ложе, но мне ничего не стоит постоять. Паркер непременно уйдет через полчаса. Он не может просидеть всю ночь без игры. Пошли. Они ждут нас. Ты же знаешь Эдисона и Свинтона?

Кетти знала этих двух молодых джентльменов, которые встали, чтобы быть представленными как закадычные друзья Гордона. Свинтон настоял на том, чтобы уступить ей свое место в первом ряду ложи. Три других джентльмена также были представлены, но, к своему стыду, она не запомнила их имен, испытывая несколько странное чувство, будучи со всех сторон окружена черными фраками. Кетти сначала боялась, что ее присутствие ограничивает их веселье, потому что наиболее часто слышалась фраза:

«Следи за своим языком, друг. С нами дама».

Но юные джентльмены скоро забыли, что она дама, и вновь принялись галдеть, хихикая, дразня и браня друг друга на языке, подходящем разве только ирландскому крестьянину. Ее ближайший сосед — Эдисон чувствовал себя весьма скованно. Это был полный блондин с круглым лицом, в пышном галстуке и фраке с набивными плечами. Он вежливо справлялся два или три раза, удобно ли ей, и когда убеждался, что удобно, разговор на этом угасал. Он направлял свой бинокль на другие ложи и забывал о ней.

Кетти боялась, что он может перевернуться через перила, когда обсуждал мисс Стэнфилд, сидящую в ложе напротив. В своем возбуждении он забыл не только о правилах приличия, но и о законе всемирного тяготения. Кетти пришлось вцепиться в фалды его фрака, чтобы он не вывалился из ложи.

Представляемый фарс был совершенно пустой вещью, в которой сюжета было меньше, чем криков, беготни и кривлянья. Женщины были одеты в дерзкие платья, а диалоги звучали на грани приличия, однако джентльменам это очень нравилось. Кетти все быстро наскучило, и она навела бинокль на другие ложи.

Первым делом она изучила мисс Стэнфилд, чтобы узнать, кто ее сегодня окружает, и увидела молодых джентльменов, которые вели себя, как лунатики. Сама мисс Стэнфилд была крошечной белокурой дамой с пухлыми щечками, блестящими глазами и постоянно надутыми губками. Ее платье было чудом из кружев и ленточек, а прическа — каскадом тугих локонов. Она очень грациозно обмахивалась веером, а в остальном Кетти не находила в ней ничего выдающегося, но подозревала, что на подобной жеманной красотке лорд Костейн может однажды жениться.

Когда она насмотрелась на мисс Стэнфилд, то навела бинокль на соседнюю ложу, затем на следующую, оценивая туалеты дам, лица и статность джентльменов. В самой дальней ложе она обнаружила миссис Леонард и какое-то время изучала ее.

В этой женщине действительно было что-то необычное. Ее прекрасное бледное лицо с классическими чертами имело одну особенность, которая заинтересовала Кетти. Миссис Леонард была из тех немногих женщин, чья красота усиливается обстановкой. Прошлым вечером она выглядела просто хорошенькой, но, сидя в затемненной ложе, казалась прекрасной и неописуемо грустной. Если бы не бриллианты, сверкающие на ее шее, она могла бы послужить моделью для образа Мадонны какому-нибудь мастеру эпохи Ренессанса. Она была одета в простое темное платье, которое придавало ей больше индивидуальности, чем все украшения мисс Стэнфилд. Кетти хотелось, чтобы у нее было такое же лицо и такая осанка. Миссис Леонард сопровождала пожилая леди.

Кетти не удивилась бы, если бы провожатая оказалась француженкой. Она слегка подтолкнула локтем мистера Эдисона и поинтересовалась именем дамы, когда заметила руку с коробкой леденцов, протянувшуюся из-за спины миссис Леонард. Кетти направила бинокль, чтобы увидеть лицо мужчины.

По всей вероятности, это мог быть Харольд Леонард. Она обнаружила, что это абсолютно ничем не выдающийся мужчина с седыми волосами. Он мог бы быть ее отцом, но тут она обнаружила другого мужчину рядом с пожилым и сфокусировала свой взгляд на нем. Это уже ближе! Она увидела блеск черных волос и строгий профиль.

Затем более молодой мужчина повернулся, и она безошибочно узнала черты лорда Костейна. Он сидит в ложе миссис Леонард! Как это возможно? Неудивительно, что он никогда не бросал на Кетти второй взгляд. Какую прекрасную пару они составляли! Кетти долго их рассматривала, потом подергала мистера Эдисона за рукав и спросила: