Все трое снова посмотрели на меня — их, до этого отрешенные, лица разочарованно скривились. Затем последовало молчание, после чего Хоук подтолкнул меня и сказал:

— Сядь на этот стул, Эмма.

Я села на стул возле стоящего у стены стола и закрыла лицо руками — силы покинули меня. Потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы сделать усилие и просто взглянуть на них. Они все еще смотрели на меня. Гектор, в частности, кажется, не пытался скрыть равнодушного любопытства в своем взгляде. Наконец, один из мужчин вздохнул и нарушил молчание.

— Борден сказал, что поедет на таможню оформлять наш груз. Сказал, что у него есть там какой-то пидор, который за взятку согласился возиться с этим дерьмом. Больше он не появлялся. Мы прождали пять часов и вернулись, — он пожал плечами, а я медленно изучала его. Он был в возрасте, вероятно, за пятьдесят, высокий, худой, с седой козлиной бородкой и черными с проседью волосами. На нем была кожаная жилетка с надписью «казначей». Я не знала, что это означает — в преступной терминологии байкеров я не разбиралась.

— Я знаю, — ответил Хоук. — Его люди говорят то же самое. Он исчез, и мы должны его найти.

— Вероятно, Маллиган добрался до него, — сказал Гектор, по-прежнему глядя на меня. — Это единственное объяснение. Он ни разу не оставался один, пока не скрылся в офисе. Мы объехали ту улицу дюжину раз. Его машины не было. Я подумал, может, он просто решил смыться, или что-то стряслось с его сучкой, или что-то еще.

Его сучка.

— У меня есть имя, — прохрипела я. — Меня зовут Эмма, а не сучка.

Гектор пожал плечами:

— Какая на хрен разница? Ты все равно не останешься. Сделка не состоялась. Сейчас мы в полной жопе, потому что нам нечего передать итальянцам — сраного товара нет — и они начнут охоту на наши задницы примерно через пять секунд. Это серьезная хуйня.

— Твой груз здесь, — хрипло возразил Хоук. — Он находится в гребаном порту, брат! Забрать его оттуда не будет проблемой.

— Мы не возьмем ее, пока груз не будет у нас. Эта сделка сработает только при обоюдном участии.

Выражение лица Хоука резко изменилось. Я почувствовала, как комната наполнилась его ледяной яростью. Он сделал шаг ближе, его огромное тело было точной копией тела Гектора, но Хоук выглядел настолько сурово, словно повидал на своем веку гораздо больше своего младшего брата.

Я была склонна верить этому.

Двое других мужчин отошли от него, решив, что держаться на расстоянии будет лучше. Мудрое решение. Хоук, как и Борден, был непредсказуем, и это могло быть очень хорошо или очень плохо — в зависимости от того, на чьей вы стороне.

— Обоюдном? — медленно повторил он. — Борден добровольно пошел на убытки ради вас, говнюки. Он получает всего лишь малую часть своей гребанной прибыли. Ты же получаешь гребаную сделку века со своим товаром и смеешь говорить про равенство? Суть сделки состояла в том, чтобы быть уверенным, что она, — он указал на меня своей искалеченной рукой, — окажется в безопасном месте в нужное время — и сейчас время охуенно нужное.

— Прости, Хоук, но не тебе принимать это решение. Насколько мне известно, президент этого клуба — я, и эта сучка не останется…

Тыдыщщщ!

Удар был настолько внезапным, что я даже не поняла, что произошло. Кулак Хоука был покрыт ярко-красной кровью, а Гектор лежал на полу, хрипя и прижимая руку к окровавленному носу. С легкостью опустившись перед ним на колени, Хоук очень медленно проговорил:

— А насколько мне известно, настоящий президент этого гребанного клуба — я, и могу вышвырнуть твою подставную задницу в любой момент, когда, блядь, захочу. Как, например, сейчас. Она остается. И, Гектор, — он нагнулся еще ближе, — у нее есть гребанное имя, и сучка — не одно из них.


***

Хоук добился своего. Гектор выбежал из салона с прижатой к носу рукой и злым лицом. Минутой позже его мотоцикл взревел и умчался. Остальные двое просто тихонько стояли на заднем плане, выпучив глаза на Хоука, как на воскресшего Христа. Он перевел на них невозмутимый взгляд и рявкнул:

— Она остается. Для кого-то еще это является проблемой?

Они покачали головами, и мужик с бородкой пробормотал:

— Нет, Хоук. Это… хорошо, что ты вернулся.

— Я не вернулся, — ответил Хоук. — Просто на время вступаю в свои права. Пока она здесь, я — главный, и будет лучше, если никто не посмеет даже, блядь, взглянуть на нее. Она собственность Бордена, и вам лучше сообщить об этом всем, когда мы доберемся до клуба.

Они согласно закивали, а я с трудом верила своим глазам. Я привыкла к тому, что Хоук получает приказы, а не отдает их.

— Хорошо, — сказал он, хватая со стойки закрытую бутылку пива. — А теперь дайте мне ключ от резиденции.


***

Он отвез меня в паб «Корона» на той же улице. Это было очередное невзрачное здание из красного кирпича. Над вывеской с названием висел черный флаг с надписью «Военные Бароны» и гербом — меч между двух скрещенных боевых топоров, а в центре пылающий череп. Я узнала этот герб. Такой же был на их кожаных жилетах.

Мне хотелось спросить, почему Хоук привез меня в паб, но я решила его не беспокоить. Это могло взбесить его, и, в любом случае, я была слишком измучена, чтобы разговаривать. Вся эта ночь казалась бесконечной, но я знала, что, даже рухнув на подушку, не смогу закрыть глаза. Я буду думать о Бордене и переживать о том, где он.

Мы вышли из машины, и Хоук достал ключ, который один из байкеров отдал ему в салоне. Он вставил его в замок еще одной черной входной двери и, прежде чем открыть, сказал мне:

— Если кто-то еще в сознании, держись ближе ко мне, ладно? Они могут оказаться слишком пьяными, чтобы понять, кто ты, и будут пытаться облапать.

Я кивнула.

— Хорошо.

Он открыл дверь, и мы вошли внутрь. Это был обычный огромный паб. Освещение тусклое, но достаточное для того, чтобы видеть. Первое, что бросилось в глаза — это мужик, отключившийся прямо на стуле. Голова его лежала на барной стойке, а рядом с рукой валялась разлитая кружка пива. Осмотревшись, я заметила двух других, спящих на коричневого цвета столе, и еще одного на полу — он храпел, прислонив голову к стене.

Я бросила на Хоука смущенный взгляд. Где именно он собирался прятать меня? Я последовала за ним через огромный зал в дальнюю часть паба. Открыв дверь, увидела лестницу — такую темную и жуткую на вид, что была почти уверена — здесь частенько убивали людей. На этот раз я не позволила Хоуку держаться на расстоянии, а прижалась к нему и схватила за руку. Не хотелось, чтобы в довершение всех событий сегодняшнего вечера меня еще и ножом пырнули. Кажется, он не возражал, и мы, поднявшись по длинной крутой лестнице, достигли небольшого открытого пространства.

На вид это было жилое помещение с потертыми диванами, креслами и огромным телевизором. На одном диване спал раздетый до пояса мужчина, а на нем развалилась совершенно обнаженная женщина. Кроме ее голой задницы, остальные прелести были не видны. Комната упиралась в маленькую кухню, где спиной к нам стояла миниатюрная девушка со светло-каштановыми волосами, завязанными на макушке в свободный пучок. В руках у нее был чайник, из которого она наполняла кружку.

Хоук остановился, как вкопанный, и уставился на нее. На короткий миг его тело напряглось.

— Тайлер? — тихо произнес он полным сомнения голосом.

От неожиданности девушка подпрыгнула и плеснула кипятком себе на пальцы.

— Черт, — прошептала она и обернулась. Палец был у нее во рту, и она осторожно посасывала обожженное место, когда встретилась взглядом с Хоуком. Забыв про ожог и выпучив глаза, она опустила руку и уставилась на него. — Хоук? — спросила она.

Он оглядел ее с головы до ног, пройдясь взглядом по ее пижамным штанам с узором из желтых птичек и серому свитеру с названием, как я поняла, местного учебного заведения — школы или колледжа — я не знала. Девушка оказалась совсем молоденькой, возможно, лет восемнадцати (надеюсь, что восемнадцати).

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, подходя к нам. Помня о спящем на диване байкере, она старалась двигаться тихо. — И почему твоя борода такая длинная?

Хоук пристально посмотрел на нее, его лицо напряглось.

— Во-первых, оставь мою бороду в покое. Во-вторых, что я здесь делаю? Какого хера ты здесь делаешь?

Она остановилась в шаге от нас, ее юное лицо выглядело виноватым.

— Я…

— Ты что? — надавил он, теперь его голос звучал властно. — Теперь ты блядствуешь в клубе, Тай?

На мгновение она нерешительно отвела глаза.

— Я не блядствую, Хоук.

— Тогда какого хрена ты здесь делаешь? В чьей постели ты спишь?

Она не ответила.

Хоук сжал кулаки.

— Отвечай мне, Тайлер. Это Гектор?

— Нет, — пробормотала она так тихо, что с трудом можно было расслышать, но при упоминании Гектора ее щеки покраснели, и я задалась вопросом, а не врет ли она.

— Тогда в чьей?

Ее губы задрожали, и она выдохнула:

— В твоей.

Плечи Хоука опустились от облегчения, и теперь уже я не понимала, какого черта происходит. Она ему нравилась? В его глазах не было желания. Фактически он смотрел на нее, как на ребенка, оказавшегося в очень дурном месте — и, думаю, так и было.

— Других комнат не было, — продолжала оправдываться она. — В последние дни клуб переполнен, и… я ничего не меняла в твоей комнате. Там все по-старому. Я имею в виду, немного не прибрано, но… моего там ничего нет. Ну… — она замялась и задумчиво подняла глаза к потолку. — Там моя сумка, кое-какая одежда и… кажется, еще плойка, но… Я осталась здесь ночевать, потому что парни были не против и… у них была дикая ночка, и я не могла заснуть. Я не делала ничего плохого, честно… я клянусь, Хоук.

Гребаный ад. Сколько же оправданий.

Хоук скрестил руки и старался дышать ровно, пока она несла эту чушь.

— Хорошо, Тай. Я понял. Но мне нужна комната, в которой она будет ночевать, — он указал на меня, и девушка, удивленно подняв брови, впервые взглянула в мою сторону.

— О! — сказала она. — Ладно. Я не знала, что ты не один или… То есть… она твоя? Потому что на ней твоя… — она посмотрела на его огромную куртку, которая все еще была на мне. Я даже не позаботилась вернуть ее. Она была теплой, а я все еще окоченевшей. — Ну, она хорошенькая. Вам с ней нужна спальня? Я не трогала презервативы в твоем ящике. То есть… Я видела их и… — эта девушка была просто олицетворением неловкости. — У меня не было повода их использовать или…

— Нет, — тут же ответил Хоук, с трудом дослушав остальную часть ее бреда, — она совершенно точно не моя, и, пожалуйста, не произноси при мне слово «презервативы», Тайлер. Не взрывай мне мозг. Это Эмма. Девушка Бордена.

При упоминании Бордена ее лицо стало мертвенно бледным.

— Боже мой, Маркуса Бордена? О, Боже. Прости. Я понятия не имела. Я должна была знать…

— Все нормально, — поспешно перебила я, удивленная ее реакцией. Какого черта? Она боится меня? Что во мне такого ужасного? Я выглядела как тряпичная кукла в человеческом обличье. Ради Бога, да в моих волосах до сих пор видны комки грязи!

— Тай, — сказал Хоук, потеряв терпение. — Комната. Мне нужна проклятая комната. Она есть или нет?

— Ты можешь вернуться в свою. Я смогу добраться домой. Постельное белье я постирала вчера, так что оно чистое. Но я могу еще раз его поменять, если хочешь, Эмма…

— Тай, все в порядке, — Хоук снова раздраженно вздохнул. — Оставайся здесь. Я вернусь и отвезу тебя домой, где тебе и место, — он сделал ударение на последних словах, сверкнув в ее сторону взглядом, и она поморщилась, почувствовав себя виноватой.

— Сиди и пей свой чай. Я спрячу Эмму.

Я спрячу Эмму. Словно я пылесос, который нужно было спрятать обратно в шкаф. Я вздохнула, даже не думая возражать, и последовала за ним из комнаты по коридору, ведущему мимо закрытых дверей и других комнат. Боже, это место было огромным, хотя снаружи выглядело таким обычным и невзрачным.

Его комната оказалась за последней дверью. Мы вошли, он включил свет и, осмотрев комнату, покачал головой от количества розового дерьма. Бедная недотепа Тайлер оказалась врушкой. Она практически переехала в его спальню. Исключая светильник в виде бабочки, розовую одежду, розовые коврики и плакаты с практически голыми мужиками на стенах, комната была обычной. Возле стены стояла королевских размеров кровать. Еще комод, письменный стол и ванная (спасибо, Господи!). Хоук бросил ключ на стол и продолжил осматриваться, на этот раз расстроенно теребя рукой бороду.

— Ложись, — устало сказал он. — Поспи.