— Свобода!!! — орал Билл на всю округу, раскинув руки в стороны, задрав лицо к небу и кружась. — Сво-бо-да!!! Я свободен! Сво-бо-ден!!!

 Я смотрела на него и улыбалась.

 «Я счастлива, — родилось в сознании. — Я нереально счастлива».

 Сама себе не верила. Я давным-давно забыла это чувство. Вычеркнула его, уничтожила, жила как живется. И вот сейчас я счастлива просто от того, что вон тот немецкий мальчишка орал как потерпевший о своей свободе. Я счастлива от того, что кто-то другой счастлив.

 — Билл, вон там лесенка, — указала в сторону. — Мы тут навернемся.

 Мы стояли на крутом пригорке. Прямо перед нами внизу ртутью блестела аллея, а по бокам метрах в тридцати с каждой стороны две лестницы.

 — Не хочу по лесенке, хочу по траве! — капризно поджал губы и потянул меня за собой.

 — Мы не спустимся, слишком круто.

 — Спустимся! Держись за ме…

 Билл вскрикнул и, поскользнувшись босыми ногами на мокрой траве, плюхнулся на задницу, уронив меня следом. Только в отличие от него, я упала лицом вниз, неловко выставив свободную руку вперед, и покатилась по склону. Кочки и неровности больно били по ребрам, перед глазами все вертелось, голова, казалось, сейчас оторвется. Черт бы побрал этого упрямого осла! Я застонала, когда в спину впилась мерзкая колючая ветка. Но через мгновение поняла, что это были цветочки, ягодки рухнули на меня сверху, полностью раздавив. Я сдавленно крякнула, перед глазами все поплыло. Билл ржал, уткнувшись носом мне в грудь, всхлипывал даже.

 — Сколько ты весишь-то? — промычала я.

 — Пятьдесят три.

 — Блин, а такое чувство, что все пятьдесят четыре, — притворно захныкала.

 — Ну может быть с курткой…

 Серебристые крупные капли летели в лицо. Попадали в глаза, от чего пришлось их закрыть и просто слушать его счастливый смех. Я лежала и наслаждалась тяжестью его вздрагивающего тела. Вода забиралась под поясницу. Плечо ужасно саднило. Ноги давно заледенели и мало что чувствовали, но мне было так хорошо, что хотелось, как Билл, кричать об этом на весь мир.

 Губ что-то коснулось. Аккуратно и осторожно, словно спрашивая разрешения. Дотронулось и чуть задержалось. Его губы — осенило уставшую головушку. Мой язык слегка лизнул его в ответ. Он всосал мою нижнюю губку и тихонечко прикусил ее. Пришлось проделать тоже самое с его верхней губой. По зубам прошелся требовательный язык, встретился с моим…

 Каждый его поцелуй проливался на меня невозможной нежностью, разливался по телу удивительной теплотой, пропитывая разум негой. Мы просто целовались, пробуя друг друга на вкус. Его ладони обхватили мою голову, мои — покоятся на его пояснице. Никаких лишних движений. Никакой пошлости. Иногда он отрывался, чтобы посмотреть в мои глаза, смахнуть с лица прилипшие пряди или чуть потереться носом о нос, а потом опять припадал к губам, словно путник, мучающийся от жажды, смакующий малейшую каплю драгоценного напитка.

 Еще один долгий поцелуй и он, рывком перевернувшись, развалился рядом на газоне.

 — Знаешь, когда я устаю, то вот так ложусь в номере на пол, закрываю глаза и представляю, что надо мной небо, звезды, луна. Я стараюсь не думать о проблемах…

 — И что, помогает?

 — Да, это помогает прийти в себя. А вот сейчас я лежу, смотрю на небо, на звезды, на луну, и мне удивительно хорошо. И знаешь что?

 — Что?

 — Когда в следующий раз мне будет плохо, когда будет казаться, что всё против меня, что жизнь вот-вот закончится, и нет спасения, нет выхода, я подойду к окну и буду смотреть на звезды. Я скажу: «Звезда, звезда, помоги мне». Я вспомню тебя, и… она мне поможет. Обязательно поможет.

 Я поднялась на локтях, наконец-то убравшись с ненавистной колючки, посмотрела в жмурящиеся глаза. На лбу легкие морщинки из-за почему-то нахмуренных бровей. Щеки с легким румянцем. В растрепанных волосах запуталась какая-то трава и листик. Я убрала его. Взгляд скользнул по телу. Перемазанная в грязи одежда. Язык медленно и аккуратно слизнул капельку с уголка губ.

 — Обещаю, что где бы я ни была, поднимая глаза к небу, я буду видеть там всего одну звездочку, — улыбнулась в ответ. — И если мне будет трудно, если руки опустятся, надежда покинет, я произнесу: «Звезда, звезда, помоги мне». И она мне поможет. Обязательно поможет.

 Склонилась над ним и нежно поцеловала приоткрытые губы. Звезда, звезда, помоги мне…

 ***

 Я остановилась перед незапертой дверью в ванную и замялась: стоит ли мне туда заходить. С другой стороны, если Билл и дальше планирует валяться в горячей воде, то ужин окончательно остынет и будет не вкусным. Ладно, почему бы не попробовать для начала постучать. Я тяжко вздохнула и поцарапала остатками ногтей по двери.

 — Н-да? — довольно протянул он. Слишком быстро отозвался, словно ждал.

 — Билл, я вот думаю, может быть ты в ванной поужинаешь. Романтики, конечно, никакой, гигиены тоже, зато два в одном: и из воды вылезать не будешь, и поешь.

 — Кофе в постель мне приносили, а вот ужин в ванну! — он расхохотался.

 — Я тебе там, если хочешь, свечей зажгу два десятка, — с улыбкой отозвалась я. — Будет тебе особая, русская романтика. Конечно, если бы было время, я бы показала тебе немного больше русской романтики, но приходится вот так совмещать приятное с полезным.

 — Да! Да! Хочу! Хочу ужин в ванну и свечей два десятка! — веселился парень.

 — Тогда прячься за шторку, а я пошла за тарелкой и зажигалкой.

 За шторку он не спрятался. В ванне было столько пены, что даже при большом желании что-то разглядеть — не получилось бы. Фи, Машка, стыдись, нахалка! Что ты там рассматривать собралась? Можно подумать, голых мужиков ни разу не видела.

 Я поставила перед ним специальную дощечку, которой частенько сама пользовалась в качестве стола, отмокая в ванной, и поднос с едой. А потом медленно начала зажигать свечи длинной каминной спичкой. Сто лет не делала этого. Я знала, что сейчас будет красиво, потому что когда-то сама провела несколько часов, подбирая и переставляя свечи так, чтобы тень и свет играли, мерцали, переливались. На полочках стояли разноцветные пузырьки, в их гранях отражались огоньки, отбрасывая на стены легкие искрящиеся брызги света. Я не суетилась, зная, что он наблюдает за мной. По-кошачьи, грациозно тянулась к верхним полочкам со свечами, наступая на маленькую скамеечку. Короткий шелковый халатик приоткрывал правое бедро (левым боком я вообще старалась к нему не поворачиваться из-за ссадин) ровно настолько, насколько надо, чтобы дальше начала работать фантазия. Легкие рукава падали к плечам, обнажая тонкие загорелые руки. Индийские браслеты на запястьях поблескивали в пламени, едва слышно позвякивали — тихо, завораживающе. Тени играли: что-то скрывая, что-то искажая, что-то подчеркивали. Я знала, как повернуться так, чтобы показаться ему совершенно невесомой, сказочной, маленькой и хрупкой. Ни разу я не позволила себе на него посмотреть, лишь кожа покрывалась мурашками под его взглядом, лишь уши ловили легкие всплески воды и шепот пены. Когда процесс закончился, я удовлетворенно оглядела помещение и наивным голоском опытной искусительницы спросила:

 — Нравится?

 Ответ был очевиден. Он таки был начертан на его милом детском личике.

 Билл восторженно развел руками, беззвучно открывая рот.

 Ну и хорошо. Молодец я. Ему понравилось мое маленькое представление. Продолжаем в том же духе.

 Я уселась на край и с ласковой улыбкой принялась наблюдать, как он пытается поесть. Лично я бы не смогла сейчас есть, когда все настолько пропитано страстью. Судя по тому, как он ерзал, Билл мало отличался от меня.

 — Я хочу тебя попросить, — хрипло и нервно произнес он.

 — Уже ухожу, — вздохнула я.

 — Нет-нет! Пожалуйста! — он подскочил и ухватил меня за руку, умоляюще заглянул в глаза.

 Пришлось сделать вид, что не понимаю, чего он хочет. Билл смутился, рассеянно посмотрел по сторонам, словно собираясь духом, чтобы выдать что-то очень важное. Я не торопила его, терпеливо ждала.

 — Нет, это неправильно. Я так не могу, — пробормотал он, выпуская мою руку и погружаясь в воду по самый подбородок.

 Я еще несколько секунд смотрела на него, в ожидании каких-то действий, но Билл решил сосредоточиться на еде.

 — Я постелила тебе в спальне. Думаю, там будет удобно.

 — А ты где ляжешь? — насторожился он.

 — У меня прекрасный диван в гостиной, — пожала я плечами. — Сейчас только полотенце чистое принесу. Чай сделать? Будешь? У меня есть отменный ромашковый чай.

 Он кивнул.

 Милая улыбка с моего лица сползла сразу же, как только за спиной закрылась дверь. Нет, конечно, и у меня случались обломы с мужчинами, не все кошке март, но чтобы вот так! Чего он испугался? Почему пошел на попятную? Я же видела, слышала, чувствовала, что он возбужден не меньше моего. Где допущена ошибка? Я была слишком откровенной в своем желании? И что теперь делать? Если я начну все сначала, то буду выглядеть дурой. Сам все испортил, сам пусть и исправляет. Решено.

 Нет, так не пойдет, — злилась я, заваривая чай. Зачем он тогда раздразнил меня на улице? Я же чувствовала, что у мальчика там все в порядке, как и должно быть у нормального здорового мальчика, который очень хочет девочку. И в ванной он весь извелся. И с дыханием боролся. И даже голос подвел. Ничего не понимаю! Стоп, Машка! Не нервничай! Считай до десяти и обратно. Ну мало ли по какой причине он тормознулся. Может быть, он любит мальчиков, что ничуть не удивительно. Тогда почему он с тобой целовался? Может быть, он боится? Чего? А может быть, у него есть девушка и он хранит ей верность? Тогда почему он не сказал об этом раньше, я ведь спрашивала? Конечно же, я и сама не на все его вопросы правдиво отвечала, тоже коза еще та… Вопросов стало так много, а ответов не было вообще… Я расстроилась. Что же делать? А ничего не делать! Несколько часов на диване в гостиной я как-нибудь переживу. Не насиловать же парня в самом деле, если он не хочет. Он такой милый, когда стесняется. Совсем еще мальчишка…

 Их высочество МакКряк Лучезарный наконец-то соизволили покинуть свою акваторию и переместиться на кухню. Его одежду я предусмотрительно еще перед получасовым заплывом отправила в стирку, так что теперь он сидел передо мной в черном кимоно с огромным драконом на спине, вышитым вручную. Немного восточные черты лица, черные мокрые волосы с редкими белыми "перьями", хрупкий и… очень красивый. Настоящий бисёнен, сошедший со страниц манги! Я даже им залюбовалась неожиданно для себя. Билл тоже разглядывал меня с какой-то милейшей ухмылкой, словно он теперь знает мою самую большую тайну.

 — Чай, — пододвинула к нему чашку.

 Он кивнул, и капельки сорвались с кончиков длинных волос, упали на тонкий шелк, быстро впитались, оставив темные пятнышки.

 — У тебя сигареты есть? — спросил он тихо, словно боясь, что услышит мама.

 — Есть, — так же тихо отозвалась я и заговорщески ему подмигнула.

 — Тащи.

 — Может тебе еще и выпить налить? — хихикнула я.

 — А есть что? — очень удивленно.

 — Обижаешь, — сложила губки бантиком.

 — Тащи.

 — Пошли вместе.

 Мы чуть ли не наперегонки добежали до минибара в гостиной. Билл присвистнул, когда увидел ассортимент алкоголя.

 — И ты мне будешь говорить, что не пьешь?

 — Почему не пью? Пью. Иногда. Это ты у нас тут образец для подражания миллионов подростков: не пью, не курю, сексом не занимаюсь, наркотики не употребляю. Ангелы и те порочней! — съехидничала я, скорчив противную рожицу.

 — Наркотики я и правда не употребляю, а вот насчет остального — иногда случается, — принялся оправдываться он.

 Я захохотала.

 — Ой, у тебя абсент есть? — восхитился Билл, вцепившись в бутылку.

 — Да, вот уже полгода стоит, не знаю, что с ним делать. Компании подходящей не было, — честно соврала я.

 — Так что же ты мне сразу не сказала?

 — Вау, ты пьешь абсент? А как же здоровый образ жизни?

 — После всего того, что с нами сегодня произошло, мучительно хочется выпить и покурить.

 — И не только, — мрачно добавила я по-русски.

 Правая бровь вопросительно изогнулась, он ждал перевода. Перебьешься.

 — Что тебе надо для приготовления этого божественного пойла? — как ни в чем не бывало проворковала я на доступном ему языке.

 Билл обиженно приподнял вторую бровь и забавно скривился. Мимика у парня потрясающая. Я настырно молчала, загадочно улыбаясь, — вот мучайся теперь.

 — Ну и не надо, — буркнул он. Нехотя добавил: — Два пузатых фужера, сахар и зажигалка. Если я только помню, как оно делается…

 — Так ты ни разу этого не делал?