Ленинградский проспект как обычно стоял в пробке. Кто бы сомневался... Самолет, по уверениям Полины, должен приземлиться через пятнадцать минут. Прибавим сюда полчаса на получение багажа...

 Телефон нервно замигал именем подруги.

 Еду я, e-ду.

 Стою, точнее. Плотно стою. Конкретно так.

 Я открыла карту, в надежде найти пути объезда, понимая, что дело это гиблое и бесперспективное. Черт меня дернул заехать в тот магазин! Потеряла сорок минут драгоценного времени. Увы, путей объезда пробки не существовало. Максимум, который я смогу себе позволить, — это побыстрее добраться до кольцевой автодороги. А дальше?.. Сделала музыку погромче и расслабилась. Толку волноваться? Кондиционер приятно холодил ноги. На улице +28, а в моей Toyota Rav 4 — +22. Лепота.

 Через час я ткнула морду своего «Равика» в первый попавшийся просвет между автомобилями у терминала Шереметьево-2 и резвым карьером понеслась в зал прилета, проклиная на чем свет стоит шпильки и дурацкую юбку, норовящую задраться выше положенного. Полина встретила меня гневным взглядом из-под тщательно выщипанных бровей, идеально нарисованные губы в негодовании скривились.

 — Ой! — испуганно пискнула я. — Ты такая сегодня красивая!

 — Вечно ты опаздываешь, — зарычала она.

 — Прости, любовь моя, — нежно поцеловала ее в щеку. — Ты же знаешь, какие пробки на дорогах! Гнала как сумасшедшая! Ну, где это чучело с «гнездом» на голове? — я заозиралась, пытаясь найти заморскую зверюшку.

 — Багаж они никак получить не могут. Наверное, у мальчика так много косметики, что ее не пропускают таможенники — они просто не понимают, зачем парню такой чемодан, думают, что спекулировать будет.

 — Злая ты какая-то, — хихикнула я. — Что-то случилось?

 — Михалыч мне все нервы измотал, — дулась она, премило складывая губки бантиком. — «Где переводчик, где переводчик?» Надоел уже.

 — О'Кей, поняла. С меня обед в «Елках-Палках».

 — Так просто не отделаешь.

 — Ну хорошо, уговорила. Пойдем в «Ги-Но Таки». Как ты любишь.

 — Ну если только туда… И послезавтра! Пока ты опять куда-нибудь не свалила.

 — Не, я только через неделю в Иран улетаю. Так что время есть.

 — Эх, Маха, удивительная у тебя жизнь. Весь мир, наверное, уже посмотрела.

 — Знаешь, иногда очень хочется заснуть не в душном номере на протухших от влажности простынях в какой-то дыре мира, а дома на своей кровати, не опасаясь, что тебя по ошибке пристрелит какой-нибудь обдолбанный мутант или укусит какая-нибудь ползучая тварь. Я вот из Колумбии через Канаду и Амстердам выбиралась. Спасибо Родриго. А то выслал бы меня на родину в бандерольке, вот бы ты локти кусала, что не уделяешь мне внимания.

 — Ой, прекрати! Сто лет ты кому-то нужна в бандероль тебя запаковывать. Ты самый мирный человек из всех, кого я знаю. Хотя, да, нос, иной раз, не туда суешь. И потом, ты сама выбрала такую работу.

 — Да, и горжусь этим.

 В дверях возникла фигура мужчины. Высокий, крепкий. Взгляд, как у питбуля, готового к нападению, — внимательный, следящий за малейшим движением намеченной жертвы. Один уголок рта-пельмешки чуть вздернут вверх, и не понятно, то ли он противно ухмыляется стоящей перед ним прислуге, то ли просто всех презирает изначально и априори. Какой мерзкий тип. Следом шел мужчинка, не высокий, худенький, с простеньким, но удивительно обаятельным лицом. Походка прикольная — как у кошака, знающего себе цену, очень сексуальная. За мужчинкой семенила какая-то худосочная девица в кепочке со стразиками и огромных солнечных очках, если меня не подводит зрение, от Диор, тоже со стразиками. И только когда девица открыла рот, стало понятно, что это тот самый парень, по которому мир сходит с ума.

 — Я не поеду ни в какой ресторан. Я хочу в душ, — юная звезда топнула ножкой и упрямо уставилась куда-то в сторону, всем своим видом показывая недовольство.

 — Билл, но нас ждут в ресторане, — удивленно произнес мужчинка. — Ты полчаса назад все уши мне прожужжал, что хочешь есть.

 — Я сказал, что хочу в душ, — процедил Билл настырно. — Точка.

 Я посмотрела на стоящих за его спиной ребят и поняла, что решение на самом деле коллективное, просто парень взял на себя смелость его озвучить. А там, где решение принято коллективом, спорить бесполезно. Полина шумно вздохнула и закатила глаза. Иван Михалыч нервно усмехнулся.

 — Что с рестораном? — тихо спросила я у Полли.

 — С двух до четырех спецобслуживание. Потом они едут на репетицию.

 — Время критично?

 — Нет, но это будет стоить мистеру Роджеру лишних десять шиллингов.

 Что в переводе на русский язык означало: если парни не уложатся в оговоренное время, контора попадает на деньги. Конечно же, насильно их из-за стола никто не выгонит, но… Мои часы показывали без четверти час. Гостиница в самом центре. Дорога в центр, как не смешно, свободна. Стало быть, до места доберемся за полчаса, ну хорошо, минут за сорок. То есть в половине второго они будут в гостинице, а ресторан в десяти минутах езды от отеля. Ну и отлично!

 — Господа, — я шагнула вперед, широко улыбаясь. — Герр… Простите, как вас?

 Мужчинка аж перекосился весь. Ну надо же скорчить такую отвратную мину на мою доброжелательную улыбку.

 — Дэвид Йост, — сделал он одолжение. — Продюсер.

 — Очень, очень приятно, герр Йост, — светилась я от радости, протягивая ему руку. — Мария Ефимова.

 Он ответил сухим рукопожатием и уставился на Полинку и Михалыча.

 — Герр Йост, если юноши хотят принять душ, то, думаю, стоит пойти им навстречу, — я встала так, чтобы он повернулся ко мне целиком. Йосту подобное расположение собственного тела в пространстве не понравилось.

 — Эти юноши сами не знают, чего хотят! — зло выплюнул он.

 — Вот и отлично! Вы езжайте в ресторан, а мы с ребятами подтянемся в процессе. Уверена, они смогут без вашей помощи заселится в гостиницу. Их уже ждут. Никаких проблем не возникнет. Обещаю.

 — А вы, собственно, кто? — рявкнул отчего-то взбешенный Йост.

 — Это Мария Ефимова, сопровождающая группы, — наконец-то Полина соизволила нас представить. — Переводчик. Она будет помогать вам решать все организационные вопросы, координировать работу с журналистами, в общем, делать все возможное, чтобы мы понимали друг друга.

 Ее английский был выше всяких похвал. Но, кажется, Йост не слишком хорошо понимал сей басурманский язык. Ну да леший с ним, разберется. Какое счастье, что мне на растерзание выдали мальчишек, а не этого ворчуна. Только вот про подобный объем работ Полина мне вчера ничего не сказала. Мы договаривались исключительно о синхронных переводах, а никак не о координации работы журналистов и организационных вопросах. Спорный вопрос кто кого в японский ресторан поведет.

 — О’Кей, — дал добро злой продюсер. — А вы, похоже, фрау Воропаева? Паулина Воропаева? Через вас мы вели все переговоры?

 Новоявленная Паулина любезно кивнула. Подруга пригласила Йоста к стоящему чуть поодаль шефу. Я ухмыльнулась, глядя ему вслед: дядька явно голодный, судя по синякам под глазами — не выспавшийся, судя по помятости — вообще разбитый весь (наверное, он вчера знатно погулял), а тут еще эти малолетние мегастар пальцы гнут. Ему бы поесть да поспать, и через несколько часов он будет прелестной душкой. А вот Полинка овца еще та! Ума не хватило представить меня группе? Ох, всё сама, всё сама.

 — Господа, — я опять расцвела, стремительно приближаясь к группе. Том и Георг смотрели с интересом. Густав скорчил безобразную гримасу. Билл набычился, приготовившись к нападению. Ага, сейчас, милок, так я тебе и позволю со мной бодаться! — Господа! Пока начальство разбирается со своими начальственными делами, давайте познакомимся. Меня зовут Мария. Я ваш переводчик. Буду сопровождать группу везде и всюду.

 — Даже в душ? — съехидничал Том, состроив одну из своих кокетливых рожиц.

 — Если тебе там понадобиться помощь переводчика в общении с краном, то даже в душ, — не менее ехидно отозвалась я.

 Ребята заулыбались. Напряжение немного спадало. И только Билл все еще недовольно поглядывал в мою сторону.

 — Так что предлагаю заехать в гостиницу, принять душ, переодеться и в ресторан. Надеюсь, сорока пяти минут вам хватит на то, чтобы привести себя в порядок?

 — Мне нужен час, — капризно сжал губки Билл.

 — О’Кей, я даю вам полчаса. И ни минутой больше. В противном случае обедать будете в ужин. Вопросы? — я улыбалась, но говорила очень строго и безапелляционно.

 — Мне нужен час, — настаивал парень.

 — Билл, сейчас твое время пребывания в гостинице сократится до десяти минут. Пожалей друзей, — произнесла это таким тоном, чтобы было понятно — спорить я не намерена, будет так, как я сказала.

 Он смерил меня уничижительным взглядом и отправился следом за охранником.

 — Меня зовут, Густав, — улыбался барабанщик, плюшевый, мягкий и чертовски забавный. — Только не надо звать меня Густи. Я терпеть этого не могу.

 — Как скажешь, — быстро согласилась я.

 — Том, — задорно рассмеялся парень, схватил меня за руку и от души ее потряс.

 — Мне очень приятно с вами познакомиться, — не соврав ни разу, заявила я.

 — Георг, — томно сообщил басист, прильнув губами к моей… ладошке.

 — А вон то, — Том махнул в сторону сбежавшего солиста, — мой младший брат-близнец Билл. Он не всегда такая зануда.

 — Скажешь тоже, — гыкнул Георг.

 — Чаще всего он гораздо большая зануда, — хохотнул Густав.

 Так я подружилась с группой.

 Наконец-то пять тележек доверху нагрузили огромными чемоданами. Суперстар взяли по тележке и… повезли свой багаж. Я обалдела. Никакого тебе понта, никаких выкрутасов, так просто и мило. И только Билл, подхватив небольшой чемоданчик на колесиках (наверное ту самую косметичку), задрав нос, гордо прошествовал на выход из аэропорта. Это так кошмарно смотрелось со стороны. По дороге нам попадались стайки фанаток, которые при приближении ребят забавно повизгивали и подпрыгивали от переизбытка чувств. Вспышки. Вспышки. Вспышки. Они ослепляют. Нервируют. Пугают. Но, кажется, никого кроме меня папарацци не напрягали. По крайней мере, Йосту и Густаву было абсолютно все равно, они не обращали никакого внимания на фотографов, Том и Георг с удовольствием кривлялись на камеры, а Билл прикинулся ветошью и постарался проскочить неприятный живой коридор побыстрее.

 — Ты ведь с нами поедешь? — как бы между прочим поинтересовался Том около машины. Во взгляде читалось желание и насмешка. Рот приоткрыт. Заметно как кончик языка крутится около колечка пирсинга сбоку на губе. Иногда колечко подергивается, привлекая к себе внимание. Я поймала себя на мысли, что постоянно смотрю на его губы. Такие притягательные, такие нежные, влажные, манящие. Спорный вопрос, кто кого тут соблазняет. Эх, дожить бы до вечера, а то парнишку я в буквальном смысле слова изнасилую в ближайшем укромном местечке в ближайшее же время.

 Я глянула на него кокетливо и покачала головой, произнесла снисходительно:

 — У меня машина. Своя машина.

 Том раздумывал. Я даже подумала, что он сейчас поедет со мной. И даже успела расстроиться — мне хотелось игры и маленького завоевания этого мальчика, а он сам ко мне активно лезет. Стало не интересно.

 — Не отставай, — произнес милый эльф и смешной походкой отправился к друзьям.

 Отлично! Один — один. Следующий шаг за мной.

 В гостинице мы действительно зарегистрировались очень быстро. Хмурый Йост бродил по коридору, наблюдая, как неимоверная куча чемоданов плавно перебирается в номера ребят. Мальчишки в свою очередь ходили друг к другу в гости, выясняя, чей номер лучше, у кого ванна просторнее, а постель шире. Один Билл с повизгиванием, что у него в номере настоящее «супружеское ложе» чего стоил. Зато у Тома оказался самый большой санузел. У Георга — шикарный вид на Кремль. А Густав порадовался крышам московских двориков — они такие романтичные. «И ужасно облезлые» — подумала я. Время стремительно улетучивалось.

 — Детский сад, — вздохнула я.

 — А я с самого начала говорил, что это глупо, — раздраженно поддакнул Дэвид.

 — Как вы управляетесь с этим зоопарком? — поинтересовалась я с сочувствием.

 — Это они сейчас стали немного поспокойнее, — доверительно сообщил продюсер. — А вот прошлый тур я вспоминаю как многомесячный кошмарный сон. Вот только никак не получалось проснуться.

 — Надеюсь, вы после него знатно отдохнули?

 — Какой там… — махнул он рукой и скривился.

 — А что так? — не унималась я.

 Увы, чем насолили ребята своему Биг Боссу, мне узнать не удалось, ибо появился первый свежевыкупанный музыкант — Густав. Он переоделся в шорты и майку, нацепил на мокрые волосы бейсболку. Вид совершенно не звездный. Обычный парень. Будущий типичный бюргер. Вторым, как ни странно, в коридор выполз Билл. Я думала, что мы на самом деле будем ждать его вечность и даже придумала, как отомщу этой капуше, но солисту удалось меня приятно удивить. Он сменил одежду, посвежел и похорошел, выражение на лице только так и оставалось противно-обиженным — губки бантиком, бровки домиком, глазки узкие. Тьфу!