— Не стоит, — спокойным голосом сказала я, высвобождая кисть и отодвигая его в сторону. — Нас не правильно поймут. Фронтмен Tokio Hotel устраивает истерики журнашлюшке — это будет хорошим эксклюзивом для моих собратьев по профессии.

 Из туалета я выскочила как ошпаренная. Надо найти сумку и возвращаться домой. Не хочу больше ничего. Пусть поступлю не профессионально, пусть сбегу. Не-хо-чу. К тому же гонорара меня уже лишили. Полинке в любом случае попадет. Так что с чистой совестью могу валить отсюда на все четыре стороны. Надо только с мальчишками попрощаться, все-таки они ни в чем не виноваты. Будет некрасиво, если я удалюсь по-английски.

 Моя сумочка одиноко висела на спинке стула. За столом никого. Георг, судя по всему, шикарно проводил время с кем-то. А вот куда делся Густав? Или тоже мальчик нашел себе девушку по душе? Ну и ладно. Главное, с Биллом больше не встречаться. Не хочу его видеть. Я перекинула тонкий ремешок через плечо и отправилась на выход. Как же душно… Эту дымовую завесу можно ножом резать. Вон кто-то еще умудряется танцевать… О! Том!

 Том плавно качался из стороны в сторону в такт музыке. В одной руке сигарета, в другой наполовину пустой бокал с коктейлем. Увидев меня, он расплылся в совершенно наисчастливейшей улыбке. Мотнул головой, приглашая присоединиться. Я молча отказалась. Не до танцев мне сейчас. Он скуксился, не глядя, сунул бокал ближайшей к себе девице и забавной утиной походкой направился ко мне.

 — Мария, ты божественно танцуешь. Я хочу повторить.

 — Том, мне пора…

 — Куда ты?

 — Домой.

 — Счастливо.

 — И тебе удачи.

 Я еще немного посмотрела, как он балдеет, и побрела прочь. Навалилось все как-то скопом… Завтра весь этот кошмар забудется. Завтра все будет хорошо. Завтра его здесь не будет.

 Том неожиданно обнял меня со спины, начал раскачивать. Я устало улыбнулась. Он жутко настырный. Прям как его брат.

 — Мария, я тебе нравлюсь? — нараспев спросил парень.

 — Да, — честно ответила я.

 — А почему ты весь вечер смотришь на Билла?

 — А почему мне нельзя смотреть на мужчину, с которым я провела ночь?

 — Но я ведь лучше.

 — Я не знаю.

 — Что тебе мешает это узнать?

 — Принципы, Том. Я не сплю с двумя мужчинами из одной компании. Извини. Ты упустил свой шанс меня трахнуть, когда в туалете начал спорить с Георгом на меня.

 — Как грубо, — скривился он, поворачивая меня к себе лицом. Его руки сползли с талии на задницу. — Я привык добиваться своего.

 — Том, это бесполезно. Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Но я не могу заниматься с тобой сексом, так я предам Билла. Я не хочу его предавать.

 — Ерунда! Ты думаешь, Билл тебе позвонит? Или сделает своей девушкой? Не будь дурой! Мы скоро улетаем. Возможно, мы больше никогда сюда не вернемся. Так чего ты теряешься? Не каждому выпадает шанс трахнуть обоих Каулитцев, — он резко прижал мои бедра к своим. Я оценила: хороший стояк у мальчика.

 — Считай, что я его упустила, — с трудом отодвинулась от Тома.

 — Послушай, я ведь видел вчера, что ты с меня глаз не сводишь, — он так мял мои ягодицы, что я начала серьезно опасаться новых синяков.

 — Руки выше положи, Том, — строго сказала я. Боже! Да он пьяный в стельку! Или в зюзю — кому что нравится! Еле на ногах держится.

 — Да, ты готова была на все ради меня.

 — Ты себе льстишь.

 — Нет, я видел. Я всегда вижу, когда девчонки западают на меня. Но когда ты ушла с Биллом… Мне кажется, это была очень плохая шутка.

 — Более того, это вообще не было шуткой. Том, руки.

 — Я знаю, что дурак. Знаю. Прости. Это было… В общем этот спор… Это было низко и подло по отношению к тебе. Но я видел и то, как Билл на тебя смотрит, слышал его голос. Я знал, что ты сможешь его раскрутить. Я был в тебе уверен. И я уступил тебя ему. Знаешь, между близнецами такое практикуется. Один девочку попробовал, потом другому передал.

 — Если у вас такие порядки в семье, то мне вас искренне жаль. Я не Красное знамя, чтобы меня из рук в руки передавали. Увы, тут вы обломаетесь. Я сама и только сама выбираю себе мужчину.

 — Это тебе так кажется. Поедем в отель или куда-нибудь в укромное место, где нас никто не побеспокоит. Что тебе жалко что ли? Ты тут со всеми, как я понял…

 — Ты не правильно понял, — зло перебила я малолетнюю пьянь.

 — Да? А что ты делала в том закрытом кабинете с тем толстым мужиком полчаса?

 — Он, Томми, а так же твои боссы, при участии стукача-Саки, имели мой мозг и сознание в извращенной форме за то, что ваши фанатки изодрали меня утром у гостиницы. Обещали уволить к чертовой матери без выходного пособия.

 — И что ты им сказала?

 — Я объяснила им, как пройти по одному известному адресу в одно интимное место.

 — И ты думаешь, я поверю?

 — Это твои проблемы. Не веришь, пойди и загляни в кабинет. Там будет много всего интересного. Руки, Том! Прекрати меня лапать! Я очень тебя прошу!

 — Я хочу тебя!

 Том закружил быстрее, полез целоваться. Я отвернулась, и его губы сомкнулись на моем ухе.

 — Том, перестань! Прекрати немедленно. Я прошу тебя.

 — Ну тебе ведь нравится! Я же вижу! — он начал меня тискать и сильнее прижиматься, тереться бедрами.

 — Том!

 — Что ты ломаешься?

 — Том! Прекрати!

 — Вы все такие, вам поломаться надо.

 — Я не все! Том! Пусти!

 Мне срочно нужна помощь! Только нам скандала не хватало! Билл! Билл! Помоги! Я судорожно рыскала взглядом по толпе, пытаясь найти Билла. Черт! Он же в туалете, небось, до сих пор торчит! Ни Георга, ни Густава, никого, кто бы мог защитить меня от пьяного Тома!

 Я разозлилась.

 — Том, если ты сию минуту не отпустишь меня, я буду вынуждена применить к тебе силу.

 — Ты любишь агрессивный секс? — дыхнул он в лицо перегаром. — Да, крошка, я видел следы на твоем теле! Билл рассказал, что ты первоклассная в постели. Он тобой со мной поделился. Я с ним, он со мной. Хорошо иметь брата-близнеца.

 Ах ты маленькая похотливая дрянь! Ах вы малолетние ублюдки! Я тут перед ними бисер мечу, а они меня друг другу дарят! Черта с два!

 Том сам насадился на мою коленку. Я даже не ожидала, что выйдет так сильно. Он громко охнул и согнулся пополам. Н-да, удар в пах и без того болезненный, а при хорошей эрекции так и вообще улетный по ощущениям.

 На душе стало пусто. Никаких эмоций. Усталость навалилась тяжелой плитой… Я почувствовала, что хочу домой, хочу спать. Да, просто спать. Столько, сколько понадобиться для восстановления организма. Повернулась и наткнулась на ничего не понимающего Билла. Он вцепился в меня тревожным взглядом. Я лишь устало хмыкнула, даже не сгримасничала, просто позволила лицу отразить все эмоции:

 — «Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы… Просто позови меня, сделай так, чтобы я был рядом…» — передразнила его с сарказмом, стараясь, чтобы обида и боль не прорвались наружу. И так вся наизнанку перед ним. Усмехнулась. Боль ясно прозвучала в голосе, таки прорвалась… Усмешка как всхлип. Лишь бы не разреветься… Глаза в глаза.

 Ты хотел унизить меня? У тебя это отлично получилось.

 Все не так, поверь мне! Мне очень плохо. И одиноко…

 Ты ударил меня… Как я могу доверять тебе после этого?

 Это случайность!!! Пожалуйста… Не уходи…

 Я звала…

 — Я услышал… — растерянно прошептал он.

 Он хотел взять меня за запястье, но я лишь отшатнулась и прижала руку к груди, оберегая от его прикосновений. Последний раз оглянулась на старшего. Над корчащейся от боли фигурой Тома склонились какие-то люди. Я видела, что к парню бегут Дэвид Йост и Саки. Продюсер что-то орет, но у меня словно голова отключилась от чужой речи, я не понимала ни слова. Судя по выражению его лица, он кричал явно не слова благодарности. Я подняла вверх руку и показала ему средний палец. На воздух! На улицу! Хочется домой. В постельку. И спатеньки.

 ***

 Родриго схватил меня за плечи и затряс, как грушу, истерично заорал с присущей ему южной горячностью, брызгая слюной в лицо:

 — Твою мать! Ты совсем сбрендила! Никаких баррио! Ни-ка-ких!!! Ты охренела?! В баррио живут тысячи ублюдков, каких мало! Здесь могут убить только за то, что у тебя сандалии есть и футболка не дранная! Тебя никто там искать не будет! Сюда даже полиция не суется! Это первобытно-общинный строй на отдельно взятом куске земли! Ты пойдешь туда только через мой труп!

 — Родя, все решено. Я пойду туда, даже если мне придется перешагнуть через твой труп, — вздохнула я, вытирая лицо. — Отодвинься от меня. И так жарко.

 Родриго заорал на какой-то гремучей смеси испано-русско-французского мата и для пущей убедительности тряхнул меня посильнее, чуть голова не оторвалась.

 — Я понимаю, твое желание расстаться с жизнью! Но не в Венесуэле! И без меня! Я знаю тебя, Ефимова! Я слишком хорошо тебя знаю! Какая сука довела тебя до того, что ты стресс сейчас снимаешь такой дозой адреналина?

 — Я журналист. Это моя работа.

 — Черта с два это твоя работа! Петрович предупредил меня, что тебе заказано. Никаких баррио, слышишь, тебе заказано не было? Никаких!!! Мне за глаза хватило Колумбии и твоей вылазки на плантации коки, когда по твоей вине нас чуть не пристрелили! Нет, материал вышел шикарным, но не такой ценой! Ты даже не представляешь, какие связи мне пришлось задействовать, чтобы выкинуть тебя из страны живой, а не по частям в бандеролях! Хватит! Ты меня слышишь, Ефимова? Никаких больше наркотиков! Никаких тебе баррио!

 — Я журналист, — повторила я упрямо, пытаясь освободить плечи. Но Родриго только посильнее сжал пальцы. Синяки теперь останутся.

 Он был прав. Я действительно планировала пощекотать себе нервы, как когда-то в Колумбии, когда за пару дней управившись со старообрядцами, решила позабавиться вылазкой на плантации коки. Мое «развлечение» нам едва не стоило жизни. Я обманула Билла — это была целиком и полностью моя идея. Но я не могла сказать ему правды. Женщина не должна быть сильной в глазах мужчины. А я была очень сильной. И смелой. Безбашенной. Всё остальное — правда. Родриго тогда с огромным трудом вытащил нас из страны. Но тогда все вышло случайно и спонтанно. Я просто не смогла отказаться от лакомого кусочка, когда местный житель в изрядном подпитии поведал мне обо всех тонкостях наркоторговли. Сейчас же мне требовалась мощная доза адреналина, чтобы вывести себя из транса. Меня душила жуткая депрессия. Она отравой бродила по венам, мешая жить, убивая изнутри, мешая спать, уничтожая разум, мешая улыбаться, втаптывая душу в грязь. От нее можно избавиться только так — разбежавшись, прыгнуть со скалы.

 — «Разбежавшись, прыгну со скалы. Вот я был, и вот меня не стало. И когда об этом вдруг узнаешь ты, Тогда поймёшь, кого ты потеряла», — самодовольно пропела я, все-таки скидывая с плеч руки друга.

 Родриго опустился на стул и устало потер глаза, вздохнул.

 — Машка, я понимаю, что что-то произошло там, в России. Я вижу это. Чувствую. Но, посмотри правде в глаза, кому ты сделаешь хуже, если тебя укокошат?

 — Родя, ты в Колумбии говорил мне то же самое. Все ведь обошлось.

 — Машенька, милая, баррио — это тебе не Колумбия. Это хуже. Там не будут спрашивать и задавать вопросы, там не удастся прикинуться туристической овцой, там твои умильные хлопанья ресницами и глупый вид не спасут. Ты это по какой причине не хочешь понять? Там беспредел, понимаешь? У тебя светлая кожа — это для них как сигнал к боевым действиям. Тебя в лучшем случае продадут в местный бордель. И никто тебе не поможет. Даже я! Это кварталы, которые живут по своим законам. Понимаешь, там нет организованной преступности. Там есть бандиты, воры и убийцы. У каждого своя шайка. Они никому не подчиняются. Их никто не «крышует». С ними невозможно договорится. Это абсолютный беспредел в превосходной степени!

 — Но ведь это будет такой интересный материал, — улыбнулась я самой очаровательной улыбкой. — Об этом же никто не писал. Точнее писал, но не изнутри. Я бы хотела там пожить какое-то время, понаблюдать, поговорить с людьми, как они живут, чем дышат, что у них на душе. Это же так интересно!

 Родриго не ответил, лишь застонал раненым зверем.

 — Пойми, Родька, что у меня полтора месяца впереди. Что мне делать в Венесуэле? Ну да, я опишу Каракас, попутешествую по стране, расскажу о достопримечательностях, поживу, как мы договаривались, пару недель среди настоящих индейцев. Но это так скучно. Никакого адреналина! Одно и тоже. А тут баррио — кварталы бедняков, трущобы, другая жизнь, другая планета.

 — Тебе мало секса? — неожиданно спросил он.