— Ты говоришь, как мой муж, — сказала Вики. — Что на самом деле очень плохо. Мне очень нравится то, что ты совершенно на него не похож.

Джош почувствовал, что покраснел. Он еще ни разу не виделся с Тедом Стоу, мужем Вики, хотя Блейн много о нем рассказывал. Тед Стоу приезжал каждые выходные. Он работал в Нью-Йорке кем-то вроде финансового аналитика, а еще Блейн как-то проболтался, что его отец очень не любит Джоша.

— Но я ведь даже не знаком с твоим папой, — удивился Джош. — Мы с ним ни разу не встречались.

— Поверь мне, — сказал Блейн. — Ты ему не нравишься.

Если Тед Стоу не любил Джоша, то Джош просто обязан был испытывать к нему неприязнь. И тем не менее Джош понимал, что, хоть он и играл в этом доме определенную роль, были еще другие мужчины — Тед Стоу, муж Мелани Питер, а теперь оказалось, что еще и этот парень, которого любила Бренда. Эти мужчины играли другую роль, более существенную, в настоящей жизни. Вдали от Нантакета.

Джош присел на кровать рядом с Вики. Он почувствовал, что сейчас станет «автобиографичным», и вспомнил еще одно из высказываний Чеса Горды: «Остерегайтесь собственных историй». Джош попытался остановиться, но у него ничего не вышло. «Всего один раз», — сказал он себе.

— Моя мать умерла, когда мне было одиннадцать, — произнес он. — Она покончила с собой.

Вики позволила ему быть лаконичным. Сколько женщин — девушки, которых он встречал в Мидлбери, Диди — отвечали на эту фразу бурным проявлением сочувствия, в котором Джош нуждался не более, чем в кружевном носовом платочке.

— Правда? — сказала Вики.

— Она повесилась, пока я был в школе.

Вики кивнула, словно ждала продолжения истории.

Но больше рассказывать было нечего. Джош сошел со школьного автобуса и направился домой, как и в любой другой день. Но в тот день отец сидел в зале на диване и ждал его. Не было ни полиции, ни воя сирен, ни толпы зевак. Именно об отсутствии толпы и заговорил Том Флинн в первую очередь.

— Я велел им подождать, — сказал он. — Скоро они все будут здесь.

— Кто? — спросил Джош.

Дальше Джош не помнил никаких слов. Его отец сообщил ему о том, что произошло: он, как обычно, пришел домой на ленч (в то время он еще работал с шести до пятнадцати) и увидел, что лестница приставлена к чердаку. На дворе был декабрь; Том Флинн подумал, что его жена на чердаке искала рождественские украшения. Он позвал ее, но ничего не услышал в ответ. Он поднялся на чердак и нашел ее — она висела на веревке. Том Флинн обрезал веревку и отвез жену в больницу, хотя было понятно, что она уже мертва. Отец никогда не рассказывал Джошу, как выглядела его мать, или какой предмет она использовала, чтобы повеситься, или какие чувства он испытывал, когда снимал ее оттуда. Он дрожал? Он плакал? Этого Джош никогда не узнает; от этого отец хотел его защитить. Джош не знал, посинело ли лицо его матери и была ли ее голова наклонена под каким-то смешным углом, потому что у нее переломилась шея, и поэтому никогда не рассказывал об этом другим.

— Она не оставила записку, — сказал Джош. — Поэтому я никогда не узнаю, почему она это сделала.

— Ты ее ненавидишь? — спросила Вики.

— Нет, — ответил Джош. — Но если ты перестанешь ездить на химиотерапию, ситуация с твоим раком ухудшится и ты умрешь и оставишь Блейна и Портера сиротами. Тогда я возненавижу тебя.

И снова этот звук, то ли смешок, то ли икота.

— Не возненавидишь, — сказала Вики. Но все же поднялась с кровати.

* * *

Мелани открыла в кухне нижний шкаф слева, достала оттуда единственную пристойную сковородку и поставила ее на самую большую горелку электрической плиты. Мелани была в ярости!

Впервые почти за два месяца она проснулась рано и почувствовала себя не просто неплохо, но даже хорошо. Она была полна энергии! Мелани достала из шкафа одежду для занятий спортом. Женщина прошлась пешком по туманным безлюдным улицам утреннего Сконсета — всю дорогу к пляжу и обратно, — делая движения руками, вдыхая воздух носом и выдыхая через рот. У нее было такое чувство, словно все трудности остались позади. Книги для беременных описывали, какой здоровой и энергичной чувствует себя женщина, когда вынашивает ребенка, и сегодня Мелани ощутила это на себе. Исчезли тошнота и усталость — она расцвела.

Но затем она свернула за угол — с Банкер-Хилл-роуд на Шелл-стрит. Мелани направлялась домой, ее сердце радостно билось, кровь бежала по венам; она была голодна и страстно желала протеинов — пару яиц и намазанный маслом кусочек хлеба. Мелани была так занята своими мыслями о том, как она разобьет два яйца и выльет на сковородку их яркие желтые желтки, а также размышлениями о жизни внутри нее, испытывала такую благодарность за силы и чувство голода, что сначала и не поняла, что происходило за белым забором у дома номер одиннадцать по Шелл-стрит. Мелани стала свидетелем того, как целовались, а потом обнимались два человека. Она, конечно же, узнала этих людей, по крайней мере узнала каждого из них, но вместе, как пара, они выглядели нелепо.

Мелани остановилась. Она спряталась за соседским «пежо», который был припаркован на улице. Она слышала голос Бренды, но не могла разобрать слов. Но что бы ни говорила Бренда, это уже не имело значения; Мелани видела, как Бренда и Джош целовались, она видела, как Джош прижал Бренду к себе. Это была ужасная сцена, даже хуже, чем воображаемая картина с Питером, который лежит на усыпанной коричневой собачьей шерстью простыне в доме Фрэнсис Диджитт. В тот момент Мелани казалось, что Фрэнсис и Питер были где-то очень далеко, а предательство со стороны Джоша и Бренды происходило у нее перед носом; это было первое предательство в новой жизни Мелани, ее спокойной «летней» жизни.

О нормальном самочувствии можно было снова забыть. Мелани опять тошнило. Ее вырвало у переднего колеса «пежо» — ревность и гнев вылились у нее из желудка. Это было просто ужасно: Бренда и Джош вместе. «Это несправедливо», — подумала Мелани. Она сплюнула на землю, у нее тряслись коленки. Она подняла голову, готовая снова увидеть их целующимися, но в саду уже никого не было. Они ушли.


Мелани прогулялась к магазину напитков, при этом мысленно разговаривая сама с собой и время от времени произнося вслух пару слов, словно сумасшедшая. Она была полна негодования. Этого просто не может быть! Джошу было двадцать два. И он был няней. И все же они там были, стояли перед домом, словно парочка сексуально озабоченных подростков, Бренда в своем халатике. Мелани хлебнула воды и пошла обратно к дому, вскармливая свою ненависть к Бренде. Бренда была… просто шлюхой, легкодоступной, она спала со всеми мужчинами, которые попадались ей на пути, она охотилась на них из спортивного интереса, словно бесстыжий компьютерный игрок, который охотится на слонов ради слоновой кости или на тигров ради их шкуры. Бренда не испытывала угрызений совести, она спала со своим студентом, с австралийцем, который недавно ей звонил. Неудивительно, если скоро она переключится на Теда Стоу — Вики ведь так тяжело больна — и переспит со своим собственным зятем.

Мелани шла по тротуару, глядя на свой любимый крошечный сад. Бренда была такой же порочной, как Фрэнсис Диджитт, такой же бесчестной. Что могло помешать ей переспать с чужим мужем? Мелани посмотрела на изящные бутоны ириса. Она закрыла глаза и увидела, как целуются Бренда и Джош.

Джош.


К тому времени как Мелани добралась домой, возле коттеджа стоял только джип, что означало, что Бренда увезла Вики на химиотерапию. Мелани ворвалась в дом, распахнув входную дверь. Она все еще хотела яиц, а потому направилась через комнаты в кухню, хлопая дверьми и проговаривая про себя: «Сука, шлюха, сука!» Мелани казалось, что волосы у нее на голове стали дыбом, а кожа покрылась пузырями, которые вот-вот лопнут.

— С тобой все в порядке?

Мелани обернулась. Из спальни Вики с малышом на руках вышел Джош. Блейн стоял рядом с ним — мини-Джош, поскольку теперь мальчик повторял все слова и жесты своей няни. На лице Блейна было недоумение и интерес. Мелани сделала последний глоток напитка и выбросила пустую бутылку в мусорное ведро.

— У меня все прекрасно, — сказала она, стараясь не выдавать свое истинное настроение, и повернулась к ним спиной. Пустая сковородка зашипела на плите. Мелани бросила на нее кусочек масла, затем достала из холодильника яйца, так хлопнув дверцей, что бедный старый холодильник задрожал. Невозможно было ненавидеть Джоша. Он был чертовски привлекателен, особенно рядом с детьми. Мальчики очень его любили, а он любил их, и это делало его просто неотразимым. Черт подери! Это было ужасно. Мелани ревновала, как никогда в жизни. Она хотела, чтобы Джош выбрал ее, чтобы он целовал ее, она хотела, чтобы Джош смотрел на нее так, как он смотрел на Бренду. И не важно, что он был очень молод. Он все же был взрослым молодым человеком, добрым и хорошо воспитанным, обладал качествами, которые нравились женщинам. К тому же Мелани казалось, что ей четырнадцать. «Он сводит меня с ума», — подумала она. Она стеснялась это признавать. Но это было правдой. «Он мне нравится. Я его люблю. Это просто смешно!» Мелани разбила яйца на сковородку, и они начали шипеть. За ее спиной не было слышно ни звука, и она боялась обернуться. Пускай поразмыслит о том, что с ней случилось. Пускай угадает. Мелани посолила яйца и попыталась их перевернуть, но у нее ничего не вышло. Из яиц получилась каша. Мелани опустила два кусочка хлеба в тостер. В комнате было тихо, и Мелани решила, что мальчики уже ушли, но когда обернулась, увидела, что они — все трое — сидят за кухонным столом и наблюдают за ней.

— Что? — спросила она. — Вы не собираетесь на пляж?

— Немного позже, — ответил Джош.

— Эти яйца я поджарила для себя. Если хочешь позавтракать, можешь приготовить себе что-нибудь, когда я закончу.

— Я не голоден, — сказал Джош. — А раз ты ешь, значит, чувствуешь себя лучше.

— Я действительно чувствую себя лучше, — ответила Мелани. Она намазала тост маслом, сверху положила кашу из яиц и села за стол.

— Ты кажешься очень рассерженной, — сказал Джош. — Что-то связанное с твоим мужем?

— Нет, — сказала Мелани. — На этот раз он тут ни при чем.

— Может, хочешь о чем-то поговорить? — спросил Джош.

Она подняла глаза от тарелки и посмотрела на него. Он очень пристально на нее смотрел. Он смотрел на нее так, как ей того хотелось, а может, ей только показалось. Эти зеленые глаза. Портер был занят своей соской, его голова лежала у Джоша на груди. Мелани надеялась, что в силу своей молодости Джош был другим, что он не принимал как должное свою власть над женщинами. Но он прекрасно все понимал. Ему были известны все трюки Питера Пэтчена и, может, еще какие-то. Приложение к красоте и силе, и, без сомнения, его мама довела это до совершенства. Но как бы там ни было, он впервые в жизни выказывал к Мелани истинный интерес, хотя менее чем час назад целовался с Брендой. Может, это было для него игрой — соблазнить всех женщин в доме номер одиннадцать по Шелл-стрит? И следующей будет Вики?

— Мне нужно в туалет, — сказал Блейн. Он посмотрел на Джоша, словно спрашивая разрешения, и Джош кивнул, но его взгляд все еще был обращен на Мелани. Блейн вышел из-за стола.

Мелани принялась за яйца; желтки оказались менее жидкими, чем она надеялась.

— Я видела, как вы с Брендой целовались, — сказала она.

Джош засвистел, как баллон, из которого выпускают воздух, и откинулся назад, на спинку стула.

— Да, — ответил он. — Собственно, это она поцеловала меня.

— Это не выглядело, как невинный поцелуй, — заметила Мелани.

— Я думал, что она что-то подразумевает под этим, — сказал Джош. — Но нет. Она просто была в отчаянии, понимаешь, из-за Вики, и нуждалась в моей помощи. — Он пересадил Портера на другую сторону и прижался губами к его голове. Мелани ела яйца с тостом. Она больше не могла это слушать и все же хотела знать.

— В какой помощи?

— Чтобы я поговорил с Вики. Заставил ее поехать на химиотерапию. Что я, собственно говоря, и сделал. То есть не знаю, повлиял ли на это я, но Вики поехала.

Мелани кивнула. Она снова почувствовала себя лишней, пятым колесом. В доме происходили драмы, о которых она даже не знала.

— Ну и что Бренда?

— Она любит кого-то другого, — сказал Джош. — Какого-то студента из Нью-Йорка.

— Джона Уолша, — сказала Мелани и снова откусила немного от бутерброда. Ее настроение улучшилось, гнев и замешательство начали потихоньку исчезать. Мелани услышала, как в туалете потекла вода, и тут же Блейн позвал Джоша. Парень улыбнулся и встал.

— Так что… не бери в голову. Невелика беда. Бренда думает о другом. Я имею в виду… ну, ты знаешь, каково это.