Вики чувствовала себя лучше, она выглядела более здоровой и сильной, и Джош поймал себя на том, что хотел бы проводить с ней больше времени. Она была его боссом, да, но она также была его другом, ему легко было с ней говорить и приятно проводить время. Отношения Джоша с Брендой были сведены к обычным любезностям, и время от времени они могли обменяться парой фраз по поводу того, как продвигался ее сценарий, — а отношения Джоша с Мелани превратились в большой, огромный, сложный секрет. Чувства к Мелани вышли из-под его контроля; они росли, словно какая-то сумасшедшая вьющаяся лоза, которая сжимала его сердце. Джош хотел бы поговорить с кем-нибудь о Мелани — и, как ни странно, ему в голову пришла только Вики. Но об этом не могло быть и речи.

Мелани была на двенадцатой неделе беременности. Ее живот слегка округлился, но по-прежнему был гладким и упругим. Она вся светилась — всегда улыбалась, излучала позитивную, приятную, сексуальную энергию. Мелани сводила его с ума. Он не мог дождаться, когда закончится день и настанет ночь, его отец выключит телевизор и уйдет в спальню, потому что именно в это время Джош выбирался из дому и ехал в Сконсет, весь в предвкушении. Мелани.

С началом августа его тяга к ней стала еще сильнее. Однажды ночью Мелани вообще не пришла. Джош терпеливо ждал ее на пляжной парковке до одиннадцати, затем как можно незаметнее проехал мимо их дома по Шелл-стрит. В окнах было темно. Утром Мелани украдкой сообщила ему, что она просто-напросто уснула.

«Просто-напросто?» — думал Джош. Отношения, сложившиеся между ними, были далеко не простыми.

Она призналась ему в том, что звонил Питер. Не один раз и не только для того, чтобы обсудить «хозяйственные вопросы». Он знал о ребенке; Мелани сказала ему об этом.

— Я должна была это сделать, — говорила она. — Он отец. Он заслуживает того, чтобы знать.

Джош с ней не соглашался.

— У него все еще роман с другой?

— Я не знаю.

— Ты у него не спрашивала?

— Нет.

— Ну и что он говорит, когда звонит?

— Говорит, что скучает по мне. Спрашивает, когда я приеду домой.

— Это все только из-за ребенка, — сказал Джош. — Он заботится о тебе, потому что ты беременна. — Джош произнес эти слова, не осознавая, насколько больно Мелани было их слышать. Ее глаза расширились от ужаса. Джош сразу же понял, что ему следовало извиниться. Он извинился, и Мелани сказала:

— Нет-нет. Ты прав. Я не могу доверять Питеру. Я ему не доверяю. Он звонит мне только потому, что я беременна.

— Он тупица, — сказал Джош. И когда Мелани ничего не ответила, добавил: — Было бы лучше, если бы ты не рассказывала мне о его звонках.

— О’кей, — сказала она. — Конечно. Я просто не хочу ничего от тебя скрывать.

Но это было полуправдой. Мелани скрывала от Джоша, что она чувствовала после этих звонков и каковы были ее планы по поводу Питера, когда лето закончится и она вернется в Коннектикут. Питер был ее мужем, да, но собиралась ли она простить его? Мелани никогда об этом не говорила, а Джош боялся спрашивать. Ему нужно было с кем-то это обсудить, но он не знал с кем. Джош целый день проводил с четырехлетним ребенком, делал прекрасные подачи и идеально отбивал мяч.


— Джош! Джош!

Блейн стоял на базе, но вдруг Джош, уже готовый отбить, замер. Между ударами он всегда поглядывал на Портера, который спал на покрывале под зонтиком. Он все еще спит? Теперь, когда Портер научился ходить, это было очень важно; меньше всего Джош хотел, чтобы Портер ускользнул от него и потерялся на пляже. Но в этот раз, посмотрев на Портера, Джош был захвачен врасплох. Под зонтиком рядом с Портером находился еще один человек. Человек, который появился из ниоткуда, словно призрак, словно дурной сон. Этим человеком была Диди.

— Какого… — начал Джош, но затем замолчал. Он не хотел показывать свой гнев или раздражение при Блейне.

— Привет, — сказала Диди.

— Джош! — крикнул Блейн. — Бросок!

Джош в ожидании посмотрел на Блейна — а затем на Диди. Он так испугался, словно под зонтиком рядом с Портером находилась кобра или уссурийский тигр. Что, если Диди схватит Портера и исчезнет с ним?

Джош отбил мяч, Блейн направил его у Джоша над головой. Диди устроила целое шоу, начала хлопать и кричать «ура», и в этот момент Блейн понял, что на покрывале рядом с его братом был кто-то еще. Незнакомка. Но нет, не незнакомка.

— Эй, я тебя знаю, — сказал Блейн. — Ты из больницы.

Джош пошел за мячом, а Блейн подошел к зонтику. «Не слишком близко!» — подумал Джош. Он подбежал к ним.

— Блейн, не хочешь теперь немного поиграть с Матео?

— А как же игра в мяч?

— Мне нужно поговорить с Диди.

— Она твоя девушка?

При этом Диди издала неестественное «ха!».

— Нет, — сказал Джош. — Но мне нужно с ней поговорить. Поиграешь с Матео?

— Сколько минут осталось до ленча?

Джош посмотрел на часы.

— Восемнадцать минут.

— О’кей, — сказал Блейн. Он прошел несколько ярдов по пляжу, до того места, где Матео Шерман закапывал в песок ногу своего отца. Омар Шерман посмотрел на Джоша и произнес:

— Я за ним присмотрю.

— Спасибо! — сказал Джош. Омару наверняка было интересно, кто такая Диди, а также это было интересно миссис Брукс, сидевшей через два зонтика от них. Джош улыбнулся Диди, но лишь для видимости.

— Что ты здесь делаешь, Диди?

— Я знаю о ней.

— Ты знаешь о ком? — устало поинтересовался Джош.

— Ты спишь с подружкой их матери, — сказала Диди. — И она беременна. Я все об этом знаю. Это странно, Джош. Это извращение.

— Ни черта ты не знаешь, — сказал Джош. — Ты несешь какой-то бред. Ты не в себе.

— Роб видел тебя вместе с женщиной с кудрявыми волосами. Она старше тебя. И я провела небольшое расследование. Это подруга их матери. Она приходила в больницу для консультации. Я знаю, что ты с ней спишь. Я знаю, что ты возил ее в дом в Шиммо. Зак мне рассказал.

«Остановись! — сказал себе Джош. — Остановись и подумай!» Но если бы он сделал паузу, даже на секунду, если бы он замялся или промямлил что-то, Диди тут же порвала бы его на куски.

— Ты должна мне деньги, — произнес Джош. — Двести долларов плюс проценты. Ты пришла, чтобы отдать их мне?

— Не пытайся сменить тему, — сказала она.

— Это ты пытаешься сменить тему, — сказал Джош. — Потому что деньги — это все, что нас связывает.

— Мне нужно пятьсот долларов, чтобы вернуть свою машину, — проговорила Диди. — Дай мне пятьсот долларов, и я никому ни о чем не расскажу.

— Никому не расскажешь о чем?

— О том, что ты спишь с беременной женщиной. Я бы еще поняла, если бы ты запал на сестру. Она, по крайней мере, привлекательна, хотя немно-о-о-о-о-о-го для тебя старовата.

— Прекрати, Диди. Ты не можешь меня шантажировать.

— Еще и как могу.

— Нет, не можешь, — сказал Джош. — То, что ты говоришь, просто возмутительно. Никто тебе не поверит.

— Роб видел тебя, Джош. В Монмое. С женщиной. В полночь. Как ты можешь это объяснить?

— Я не собираюсь это объяснять, потому что это неправда. Робу нельзя доверять. Он такой же сумасшедший, как и ты.

Джош посмотрела в сторону Блейна, который весело играл с Матео Шерманом. Омар поднял вверх большие пальцы. Портер дышал глубоко и ровно. «Все в порядке, — сказал себе Джош. — Ты можешь дальше разбираться с Диди».

— Все в это поверят, — сказала Диди. — Потому что этим летом ты совсем другой. Ты никогда не появляешься на вечеринках, никуда не ходишь. Ты не делаешь ничего, кроме того, что болтаешься с этими дамочками и детьми. Все это заметили, Джош. Я уверена, что даже твой отец это заметил. Хотя, может, и нет. Твой отец довольно рассеян.

— Прекрати, Диди.

— Мне придется обо всем ему рассказать.

Джош приложил усилия, чтобы выражение его лица не изменилось. У него было такое чувство, будто он стоит на сцене. Джош не мог позволить Диди разговаривать с его отцом. Это было бы настоящей катастрофой.

— Делай что хочешь, — сказал Джош. — Мой отец и так считает тебя сумасшедшей, Диди. Что бы ты ни пыталась ему рассказать, он не станет это слушать.

— И все же я попытаюсь, — ответила Диди. Она встала и поправила шорты. — Дай мне пятьсот баксов, и я ничего не стану говорить. Я ничего не скажу твоему отцу. Никому не скажу.

— Убирайся отсюда, Диди.

— Ты об этом пожалеешь.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Джош.

— Ты действительно хочешь знать?

— Да, — сказал он. — Я действительно хочу знать.

Диди наклонилась к нему и прижалась губами к его уху.

— Потому что я тебя люблю, — прошептала она.


Через несколько дней началась жуткая жара. Настоящая жара и сырость — и, как в случае с незваными гостями, никто не знал, как долго они продержатся. Джош был очень рад, что не работал больше в аэропорту. Он просто не понимал, как могли дети целый день простоять на асфальте и не почувствовать себя колбасками, поджаренными в гриле. Даже пляж почти не приносил облегчения. Песок был слишком горячим, чтобы Блейн мог по нему ходить, поэтому кроме обычного груза Джошу приходилось носить на руках еще и Блейна. Они втроем отказались от привычного распорядка и провели все утро в воде. Вода была теплой, словно в ванне, и в ней было много водорослей. За ночь она немного остывала, но бриза совсем не было. Влажность повисла в воздухе, что привело к появлению огромного количества москитов. У Джоша в джипе кондиционера не было, поэтому они с Мелани занимались любовью на пляже, где москиты чуть не съедали их заживо. Джош и Мелани были мокрыми и потными, и песок прилипал к их коже.

— Тьфу, — сказала Мелани. — Это как раз тот случай, когда хочется, чтобы здесь было четыре классических времени года.

Дома у Джоша кондиционера также не было, поэтому на углу стола Том Флинн установил огромный вентилятор, который обдувал их, когда они ели. Джошу нравился вентилятор; его шум заменял разговор.

— Жарко, — говорил Том Флинн, когда они садились за стол. Джош готовил на ужин что-нибудь прохладное: итальянский суп, тунца, кусочки арбуза… Даже салат «Айсберг» никогда не казался таким вкусным, как в это время года.

— Жарко, — соглашался Джош.


Возможно, это было из-за вентилятора, но Том Флинн за столом не упоминал о визите Диди. Вместо этого он поймал Джоша утром, когда тот выходил из душа. Была суббота, у Джоша был выходной, и поэтому он никуда не спешил. Он вышел из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг талии, и увидел Тома Флинна у входа в зал. Отец ждал его. Джош удивился и затаил дыхание.

— Господи, папа, ты меня напугал.

— У тебя есть минутка? — спросил Том Флинн. Это был скорее риторический вопрос, и Джош почувствовал напряжение. Он уже примерно представлял, что последует дальше.

— Я могу одеться?

— Ну конечно, — сказал Том Флинн. — Я буду на веранде.

«Веранда» была продолжением спальни родителей Джоша. Она была на втором этаже, поэтому там чувствовался бриз. В такую погоду это было самым комфортным местом в доме, и все же Джош никогда не сидел на веранде, и, насколько ему было известно, его отец тоже ею не пользовался. Собственно говоря, Джош уже год или два вообще не заглядывал в комнату отца. И он не удивился, увидев, что там ничего не изменилось, — все то же неяркое покрывало на кровати, которое они с отцом купили вскоре после смерти матери Джоша, все тот же аккуратный шкаф, тот же ряд обуви в шифоньере. Фотография матери висела на стене, фотография, сделанная, когда мать Джоша еще училась в старших классах. Такой Джош ее вообще не знал. Он остановился и посмотрел на фотографию.

«Ты ее ненавидишь?» — спросила его Вики.

Том Флинн уже ждал сына на веранде, опершись руками о перила и глядя на видневшийся вдалеке, возле одиннадцатой лунки на поле для гольфа, пруд Миакомет. На отце были рубашка и штаны цвета хаки с ремнем. Он стоял босиком. Джош не мог вспомнить, когда в последний раз видел отца без обуви. Том Флинн всегда был зашнурован и застегнут на все пуговицы. А полураздетый и босой Том Флинн казался уязвимым и человечным. И это помогло Джошу немного расслабиться.

— Жарко, — сказал Джош, стараясь, чтобы его голос звучал весело.

Том Флинн кивнул.

— Твоя мама любила лето.

Джош снова почувствовал напряжение. Его шея окостенела, словно стальная колонна. «Твоя мама любила лето» — это было совершенно безобидное заявление, но Джош мог на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз за последние десять лет они упоминали о матери.

— Я знаю, — сказал Джош. — Помню.

— Кто-то когда-то предположил, что у нее было сезонное расстройство психики, — продолжал Том Флинн. — Люди страдают, когда не получают достаточно солнечного света. — Он сделал паузу. Ну, она действительно покончила с собой в декабре, подумал Джош. Он представил мать на пляже, с бокалом вина. «Мы должны наслаждаться солнцем. Пока не пришла зима». — Думаю, это какой-то бред.