Мелани подбежала к ним; Портер колотил ее ногами.

— Слава Богу, ты в порядке! — твердила она. — Слава Богу, тебя не сбили!

У Блейна был такой вид, будто он вот-вот расплачется. Он обнял Джоша за пояс.

— Я хотел занять наше место на пляже, как ты мне велел.

— Правильно, — сказал Джош. — Я знаю. Это не твоя вина. Но ты должен смотреть по сторонам.

— Прости, — сказал Блейн.

— Я не должен был отправлять тебя вперед. — Джош забрал Портера у Мелани с рук. На этот раз им повезло. У Джоша было такое чувство, словно это какой-то знак. — О’кей. — Он поставил Блейна возле себя. — Оставайся со мной.

Мелани прикоснулась к руке Джоша.

— Мы поговорим об этом… позже? — спросила она.

— Нет, — сказал Джош. — Не думаю.

— Что?

— До свидания, Мелани. — И он пошел с детьми на пляж, даже не обернувшись назад.

* * *

Последняя доза химии была поводом для праздника. Вики видела, как другие пациенты в день последнего сеанса приходили с розами для Мейми или банановым хлебом для доктора Олкота. Но она была слишком обеспокоена, чтобы чувствовать облегчение по поводу окончания процедур, и поэтому никак его не отмечала. Вики привыкла все в жизни делать правильно, полностью и вовремя — а в случае с химиотерапией у нее это не получилось. Она пропустила один день, затем у нее пять дней был жар, а затем ей пришлось уменьшить дозу. Самое главное событие за тридцать два года ее жизни, не считая рождения детей, и она так несерьезно к этому отнеслась. Если она сделает компьютерную томограмму и врачи обнаружат, что рак распространился по всем легким, ей не следует удивляться. Она это заслужила.

Компьютерная томограмма была назначена на вторник, и Тед должен был поехать с ней. Он приехал в пятницу, как всегда, но в этот раз собирался остаться с ними. Он собирался остаться с ними на целых две недели, затем упаковать вещи и вернуться домой, в Коннектикут. Он казался совсем другим — счастливее, а временами даже легкомысленнее. У него было настоящее отпускное настроение. Вики могла только догадываться, как это приятно — оставить за спиной давление рынка и Уолл-стрит вместе с бетонными постройками Манхэттена, свою рутинную работу, снять эти невыносимые летом костюмы и, как это было в случае с Тедом, оставить большой пустой дом. Он наслаждался тем, что вырвался из всего этого; он наконец-то мог насладиться летом без гнета воскресных вечеров, давивших на него. В плавках, футболке и шлепанцах Тед обошел вокруг коттеджа. Он пел, купаясь в летнем душе, он играл с мальчишками, а каждый вечер после ужина ходил с ними за мороженым. Вики нравилось, что у него хорошее настроение, но это ее и беспокоило. Потому что было совершенно очевидно, что по большей части хорошее настроение Теда было основано на твердой убежденности в том, что Вики выздоравливает.

— Ты выглядишь просто прекрасно, — твердил он не переставая. — Господи. Ты выглядишь просто чудесно. Ты справилась с этим, Вик. Ты справилась.

С тех пор как Вики поставили диагноз, она постоянно слышала о визуализации зрительных образов и о позитивном мышлении. Но мозг Вики никогда не работал таким образом. Она боялась представлять, что у нее нет рака, — а вдруг она лишь временно обманывает судьбу? И может сглазить себя? Что, если компьютерная томограмма покажет, что ее легкие усеяны больными клетками даже сильнее, чем до этого? Или если опухоль была такой же, как и в мае, — упрямой, неподвижной, неподвластной хирургическому удалению?

Но хорошее настроение Теда невозможно было испортить. Он поцеловал кожу у Вики на голове, в том месте, где медленно, но уверенно пробивались волосы. Цвет их был темнее, чем раньше, — у ее волос появился пепельный оттенок.

Сексуальные аппетиты Теда вернулись и даже усилились; он практически давал Бренде взятки, чтобы она забирала Блейна и Портера на пляж, а они с Вики могли поваляться в постели.

— Ты выглядишь прекрасно, — говорил Тед. — Ты очень красива. Ты снова стала собой. Ты победила.

— Я еще ничего не победила, — сердито возразила Вики Теду в понедельник. Собственно говоря, когда она проснулась утром, ей было тяжело дышать, давило в груди; она с трудом втягивала и выпускала воздух. Один лишь факт, что ей приходилось задумываться о своем дыхании, был плохим знаком. — Даже если опухоль и уменьшилась, мне по-прежнему предстоит операция.

Тед посмотрел на нее так, словно она его обидела.

— Я знаю, — сказал он. — Малышка, я знаю.


Чем меньше оставалось времени до томограммы, тем напряженнее становилась Вики. У нее тряслись руки, когда она утром поджаривала бекон и переворачивала оладьи Теду на завтрак. Джош приехал и забрал детей. Последнюю неделю он ходил как в воду опущенный. Он казался подавленным, хотя у Вики не было времени и сил спрашивать его, все ли было в порядке. И все же Джош обнял Вики и поцеловал, прежде чем отправиться с детьми на пляж.

— Удачи тебе сегодня, — прошептал он.

— Спасибо, — прошептала она в ответ.

Затем Вики одну долгую минуту обнималась с Мелани, у которой был такой вид, словно она вот-вот расплачется. Для тех, у кого родственники или друзья больны раком, нужно выпустить специальный справочник, в котором должно быть указано, что друг (родственник) должен не быть как слишком радостным (подобно Теду), так и слишком мрачным (подобно Мелани) и реально оценивать шансы на выздоровление. Друг (родственник), подумала Вики, когда Мелани прижалась к ней, должен вести себя, как Джош. Джош пожелал ей удачи. Удача была бы ей очень кстати. Удача, возможно, понадобится ей больше, чем что-либо другое.

— Со мной все будет в порядке, — заверила Вики. — Со мной все будет хорошо. — «Просто прекрасно, — подумала она. — Моя голова лежит на колоде, а я успокаиваю Мелани».

— О, я знаю, — быстро произнесла Мелани, вытирая глаза. — Просто столько всего навалилось. Это лето. Питер. Беременность. Ты. Это слишком много, понимаешь?

— Понимаю, — сказала Вики.


Бренда настояла на том, чтобы поехать с Тедом и Вики.

— Я ездила с тобой туда все лето, — сказала она. — И сегодня я не пропущу эту поездку. Сегодня большой день.

Да, большой день. В жизни Вики было много великих дней: ее первый день в детском саду, премьера школьного спектакля, в котором Вики играла главную роль, ее первый школьный бал, где она впервые поцеловалась, рождественские праздники, выпускные, первые дни на работе, день, когда команда Дьюка выиграла турнир Национальной студенческой спортивной ассоциации, день ее свадьбы, девять идеальных дней их медового месяца на Гавайях, день, когда она обнаружила, что беременна, дни, когда она родила, день, когда они с Тедом переехали в свой дом в Дэриене. Были благотворительные вечера, на трех из которых она была соорганизатором, были вечера в нью-йоркских ресторанах и шоу на Бродвее. Все эти дни были великими, но ни один из них не был настолько велик, как сегодняшний. Сегодня Вики посмотрит на свой рак второй раз и услышит, как доктор Олкот или доктор Гарсиа во время телефонной конференции из больницы Фэрфилда скажет: Лучше. Хуже. Жизнь. Смерть.

«Ничто не может подготовить человека к этому», — подумала Вики, пристегивая ремень. За рулем был Тед; Бренда сидела сзади. Когда Вики посмотрела на Бренду в зеркало заднего вида, она увидела, что ее губы шевелятся.

«Ничто».


Когда они подъехали к парковке больницы, у Бренды зазвонил телефон.

— Наверняка это наша мама, — сказала Бренда.

— Я не могу с ней говорить, — произнесла Вики. — Я и так сильно нервничаю. Ты можешь с ней побеседовать?

— Она не хочет говорить со мной, — сказала Бренда. — Только с тобой.

— Дай трубку Теду, — сказала Вики.

Тед припарковался и взял у Бренды трубку. Это был самый лучший вариант. Тед успокоит Эллен Линдон своим оптимизмом.

Когда они шли к больнице, Бренда взяла Вики за руку и погладила свою сумку.

— Я взяла с собой книгу.

Вики удивленно изогнула брови.

— «Невинного самозванца». Мой амулет. Мой талисман.

— О, — сказала Вики, — спасибо.

— И я молилась за тебя, — добавила Бренда. — По-настоящему молилась.

— Молилась? — спросила Вики. И это ей кое о чем напомнило. — Я хотела тебя спросить…

— Да? — сказала Бренда. — О чем?

К ним подошел Тед.

— Ваша мама хочет, чтобы мы перезвонили ей, как только что-нибудь станет известно.

— О’кей, — сказала Вики.

— Я этого не понимаю! — возмутилась Бренда. — Неужели она думает, что мы о ней забудем?

— Она ведь мать, — сказал Тед.

— О чем ты хотела меня спросить, Вик? — напомнила Бренда.

Вики покачала головой.

— Потом, — сказала она. Хотя у нее уже почти не оставалось времени.

— Что потом? — спросил Тед.

— Ничего, — ответила Вики.

Бренда прищурилась при виде серого здания с сине-белой вывеской, гласившей: «Нантакетская сельская больница».

— Ты осознаешь тот факт, что мы приехали сюда в последний раз? — спросила она. — Это странно, но мне кажется, что я буду скучать по этому месту.


Несмотря на все ожидания и переживания, на каждый вымученный вздох и восемь часов прерывистого сна прошлой ночью, сам процесс компьютерной томограммы был не так уж страшен. Казалось, в больнице не хватало рабочего персонала, потому что компьютерную томограмму проводила… Амелия из онкологического отделения.

— Да, — сказала Амелия в ответ на удивление Вики при виде знакомого лица. — Я помогаю в радиологии, когда возникает необходимость. Что я могу сказать? У меня много талантов. Сейчас вы должны снять все выше талии, кроме вашего… ожерелья.

Ожерелье было тоненькой синей ниточкой, на которую были нанизаны макароны-рожки, разукрашенные маркером, — подарок Блейна ко Дню матери, сделанный в детском саду. У Вики не было талисмана, как у Бренды; эту роль придется исполнить ее ожерелью. Вики разделась, накинула на себя тонкий халат, который ей дала Амелия, и сжала в руке свое ожерелье.

Амелия говорила очень официально, словно записанный на пленку оператор службы защиты прав потребителей.

— Ложитесь, пожалуйста, на стол для осмотра, — сказала она, указывая на узкий стол своей белоснежной рукой.

Вики легла, поправляя бумажный халат. Амелия настроила аппарат.

— Попробуйте сначала в качестве подготовки пять-шесть раз глубоко вдохнуть.

— В качестве подготовки к чему? — спросила Вики.

— Я попрошу вас задержать дыхание на двадцать секунд, — сказала Амелия. — Некоторые пациенты хотят перед этим немного потренировать легкие.

— О’кей, — сказала Вики. Она вдохнула воздух и выдохнула его; ее легкие были словно неисправные баллоны.

— За эти двадцать секунд аппарат сделает около пятиста снимков ваших легких. — Теперь голос Амелии звучал самодовольно; она наверняка гордилась аппаратом.

Могла ли Вики задержать дыхание на двадцать секунд? Она закрыла глаза. Прошлой ночью, лежа в кровати, Вики пообещала себе, что не будет думать о Блейне и о Портере, но, когда она проговаривала про себя двадцать раз слово «Миссисипи», они все равно предстали у нее перед глазами, только они не были маленькими мальчиками; они превратились в насекомых с тоненькими крылышками. Они летали, прыгали, они парили над Вики, лежавшей на столе. Они были стрекозами.


Ничто не могло подготовить человека к этому. Пятьсот снимков с компьютерной томограммы были загружены в компьютер доктора Олкота, но он сказал, что пока не может дать Вики окончательный ответ. Он хотел тщательно изучить снимки; он хотел подумать над ними. Доктор Гарсиа в Коннектикуте должен был изучать снимки одновременно с доктором Олкотом, а затем они обсудят их по телефону. Обсудят следующие шаги.

— Как вы думаете, это займет много времени? — спросила Вики. Она думала, что ответ будет готов сразу; она ждала мгновенного вердикта. Она не была уверена, что сможет ждать дольше, чем несколько минут.

— Я не могу сказать. Это зависит от того, что мы увидим; от нескольких часов до одного дня.

— Еще один день? — переспросила Вики. — Значит, мы не можем просто… подождать в приемной?

— Я позвоню вам домой, — сказал доктор Олкот. Его голос звучал серьезно, деловито. Сегодня он не был общительным рыболовом. Настроение Вики треснуло и разлилось, словно яйцо.

— Спасибо, доктор, — сказал Тед. Они пожали друг другу руки.

Вики не могла заставить себя вымолвить ни слова, она даже не попрощалась. Эта отсрочка привела ее в уныние. «Все кончено, — подумала она. — Паллиативный уход».

Она вышли в коридор, и доктор Олкот закрыл за ними дверь. Бренда застонала.

— А вот и эта девица, — сказала она.