— Привет, Джейсон, — сказала она.

— Все будет отлично, — сказал он.

Он начал давать распоряжения, все они были непонятны Вики. Это напоминало ей футбольного квотербека, который дает указания игрокам. Каучуковая маска закрыла ее лицо. От маски пахло ванилью. Это был тот же запах, подумала Вики, что и на кухне у ее матери, когда та пекла печенье.

«Вот и все», — промелькнуло у Вики в голове. Тед сжал ее руку. Вики подумала: «Блейн! Портер!» Она представила, как сжимает их в объятиях, затем — как это делает Бренда. Ее дети целы и невредимы.


Она проснулась от боли. Ужасной, адской боли. Вики закричала.

Медсестра сделала ей укол в руку.

— Морфин, — сказала она. — В позвоночник вам вкололи дураморф.

Вики продолжала кричать. Она думала, что почувствует радость или хотя бы облегчение, обнаружив, что жива, что она каким-то образом смогла пробраться через туннель. Но каким бы изумительным это ни казалось ее мозгу, из-за боли Вики просто не могла этого прочувствовать. Она могла думать только о боли. И в этом была ирония: операция спасла ей жизнь, но заставила мечтать о смерти.

Это длилось целую вечность. Вики, которая ненавидела привлекать к себе внимание, особенно в общественных местах, среди незнакомцев, кричала часами. Вики, которая любила всегда все контролировать, не только вопила, как животное, но еще и умоляла: «Помогите! Помогите! Господи, пожалуйста, помоги мне!»

А затем тишина. Темнота. Тихий гудок. Темное лицо нависло над ее лицом. Медсестра.

— Меня зовут Хуанита, — сказала она. — Как вы себя чувствуете?

Некоторые части тела приносили Вики боль, некоторых она просто не чувствовала. У нее пересохло во рту, губы потрескались. Ей безумно хотелось пить. Хуанита вставила ей в рот соломинку. Вода была холодной, как та вода с тоненькими кусочками лимона, которую все лето ей приносила Бренда. Вики расплакалась. Вода была такой вкусной. Лето было прекрасным, несмотря ни на что. Она была жива.


Вики не хотела запугивать никого из группы, но в то же время не могла заставить себя приукрашивать события. Выздоровление было длительным и сложным (Вики хотелось использовать словно «ужасным», но она остановилась на «сложным»). Она испытывала семь миллионов колик во всех мышцах, когда ей нужно было что-нибудь сделать. Каждый раз, кашляя, чихая, смеясь, она чувствовала пронзительную боль по всей площади вокруг разреза. Ей казалось, что ее тело распахнется. Если рак и доставлял боль — Вики было тяжело дышать, то это все равно никак нельзя было сравнить с той болью, которую Вики испытывала сейчас, с тем, чего ей стоил каждый вздох. У Вики осталось только одно легкое. Даже есть, даже принимать душ, даже читать было трудно. Она спала большую часть дня. С морфина она перешла на перкосет, а с перкосета на эдвил. Вики выпивала пятьдесят таблеток эдвила в неделю. И, несмотря на это, испытывала боль. Несколько недель Тед спускал и поднимал ее по лестнице на руках. Друзья и родственники приносили еду, присылали открытки, книги, цветы; Вики слышала, как они шептали:

— Как она? Что еще мы можем сделать? — Они забирали на прогулки Блейна и Портера. Эллен Линдон в конце месяца нужно было возвращаться в Филадельфию. Бренда приходила два раза в неделю, но все остальное время она была занята: Бренда работала менеджером в «Барнс энд Ноубл» и пыталась продать свой сценарий студии, которая сняла бы по нему фильм. Жизнь Бренды, по сути, снова шла полным ходом, что было просто чудесно, но Вики все же нуждалась в помощи. «Не уходи!» К Вики вернулся голос, и она была этому очень рада и чувствовала облегчение, когда фразы, зарождавшиеся у нее в голове, плавно перетекали в речь, — но все, что она говорила, было пропитано негативом, было неприятным и враждебным. Когда Тед предложил нанять няню, которая постоянно жила бы с ними, Вики сказала:

— Я не хочу, чтобы о моих детях заботился кто-то чужой. Я хочу, чтобы это был только Джош.

На что Тед ответил:

— Сомневаюсь, что у Джоша есть на это время.

Через шесть недель Вики отправилась на послеоперационную компьютерную томографию. Доктор Гарсиа сказал, что снимки были «чистыми». Вики была «свободна от рака». Тед купил шампанское. Вики выпила немного из пластикового стаканчика. Но той же ночью Портер выпал из кроватки, а на следующий день проснулся весь в красных пятнышках: во время прогулки он заразился ветрянкой от кого-то из детей. Тед взял неделю отгулов на работе. Вики сердилась на себя за то, что не могла сама с этим справиться. Она ничего не могла сделать сама — она не могла заботиться о Портере, не могла сходить в магазин, она не могла на Хэллоуин пойти по домам с детьми, требуя угощений, она не могла помочь Мелани с купанием малышки. Вики все еще было так больно, что ее умения покинули ее. Она не владела своим телом. Ее разрезали и сшили обратно, словно тряпичную куклу. Потом Вики подхватила какую-то инфекцию, и некоторые из ее шрамов стали очень красными. Появился какой-то запах и зуд. У нее поднялась температура. Доктор Гарсиа прописал ей антибиотики.

Вики чувствовала пустоту, и она представляла настоящую пустоту у себя внутри. Она представляла, что вместе с раком доктор Джейсон Эмери удалил ее способность работать, ее удачу, ее счастье. Она снова пошла к психотерапевту.

Вики излечилась, да. У нее больше не было рака. Но она не была собой — и какой смысл ей был выздоравливать, если она потеряла саму себя? Всю жизнь ей легко все удавалось. Теперь ей легко было только лежать в постели и смотреть телевизор. Она пристрастилась к мыльной опере «Люби, но не сейчас» и возненавидела себя за это.

«Выздоровление — это длинный, тернистый путь, — рассказывает Вики участникам группы. — Но в моем случае у этого пути был конец».

Кое-как она взяла себя в руки. Несмотря на глубокое отчаяние, на затяжную боль, на неоправданные ожидания, а может, благодаря им она поправилась. Это произошло постепенно: пришла записка от доктора Олкота, Тед пошутил, и она рассмеялась, не распахнувшись при этом, потом ей хватило сил сделать сандвичи. Вики последовала совету врача и стала опираться на эти маленькие успехи, вместо того чтобы отмахиваться от них.

А сейчас посмотрите на нее: через пять месяцев после операции она здесь, в кругу, склонила голову для завершающей молитвы. Она изменилась. У нее теперь нет рака, да, но перемена заключается в чем-то другом, в чем-то более неуловимом, что сложнее заметить. Вики совершила путешествие, и она надеется, что все участники круга окажутся в том же месте, в котором оказалась она. Это место для чуда. Это место бесконечной благодарности.

— Ты не веришь в Великий план? — когда-то спросил ее Джош.

И ответ Вики — до сих пор — был:

— Я просто не знаю.

Некоторые люди из этого круга умрут, некоторые выживут. Кто может сказать, что будет дальше и почему?

— Мы ее вытащим. Мы заставим ее жить. — Могло ли все это происходить случайно?

Вики вспоминает ту ночь, когда она стояла у обрыва, а волны омывали пляж, вспоминает потрясающие богатства ночного неба над головой.

Все имеет значение. Даже мельчайшая деталь.

— Аминь, — говорит Долорес.

Завершающая молитва окончена. Вики соскучилась по ней. Или нет?

Элин Хильдербранд — выпускница университета Джона Хопкинса и писательской мастерской университета Айовы. Ее рассказы печатались во многих журналах. Она родилась в Колледжвилле, штат Пенсильвания, а сейчас живет с мужем и тремя детьми на острове Нантакет.




Три очаровательные женщины на живописном острове пытаются укрыться от обрушившихся несчастий и проблем. Их загадочное появление и необычное поведение заинтриговало Джоша, студента, мечтающего стать писателем. Чтобы разгадать секрет незнакомок, он… становится приходящей няней. Теперь и юноша втянут в водоворот интриг, страстей, надежд и любовных приключений.