Сначала врачи полагали, что у нее воспаление легких, но рентген выглядел подозрительно. На отображении магнитного резонанса врачи увидели в левом легком Вики образование размером с яблоко. Последующие анализы — компьютерная томограмма и аспирационная биопсия — подтвердили, что это образование было злокачественным, и стали видны подозрительные клетки возле лимфоузлов. У нее был рак легких второй степени. Вики слышала, как онколог доктор Гарсиа произносит слова «рак легких», она видела, как он отводит грустные карие глаза за толстыми линзами очков, — и все равно Вики предполагала, что это какая-то шутка или ошибка.

— Это какая-то ошибка? — спросила Вики, качая головой, не в состоянии набрать достаточно кислорода, чтобы сказать что-либо еще.

— Боюсь, что нет, — сказал доктор Гарсиа. — У вас четырехсантиметровая опухоль в левом легком, которая висит на грудной стенке, из-за чего ее сложно удалить. Создается впечатление, что рак мог распространиться на лимфоузлы, но на отображении магнитного резонанса дополнительные метастазы не обнаружены. В большинстве случаев, когда рак зашел уже так далеко, он появляется и в других местах — в мозгу или печени например. Но у вас рак остановился в легких, и это хорошая новость. — И доктор постучал по столу.

Хорошая новость? Он был тупым или просто бесчувственным?

— Вы ошибаетесь, — произнесла Вики. Это прозвучало так, будто она имела в виду «хорошую новость», но на самом деле она говорила о раке. Когда у человека рак, когда у него в легком опухоль размером с яблоко, он чувствует это. А у Вики была всего лишь легкая одышка, какая-то инфекция. Ей нужно попить антибиотики. Тед сидел рядом с Вики в кожаном кресле, и она слегка засмеялась, повернувшись к нему. Тед был крепким мужчиной, большим и красивым, с сильным рукопожатием. «Тед, скажи врачу, что он ошибается!» — подумала Вики. Но Тед выглядел так, как будто он только что получил удар ниже пояса. Он сгорбился, и его рот застыл, словно в момент произнесения краткого звука «о». «Тед, скажи врачу, что он ошибается!» У Вики не было рака. Кто это вообще такой? Она не знала его, а он не знал ее. Нельзя позволять, чтобы незнакомцы говорили тебе, что у тебя рак, а именно это только что и произошло.

— У меня есть дети, — сказала Вики. Ее голос был ровным и испуганным. — У меня два мальчика, одному четыре года, а второму семь месяцев. Вам нелегко будет убедить их или кого бы то ни было еще, будто новость о том, что их мать больна раком, — это хорошая новость.

— Позвольте мне кое-что вам сказать, Виктория, — произнес доктор Гарсиа. — Я — пульмональный онколог. Рак легких — это моя сфера, это то, чем я занимаюсь. И если вы соберете всех пациентов, которых я видел за последние четырнадцать лет, — давайте скажем так, около тысячи человек, я поставил бы вас прямо в середину. Это сложный случай, да. Чтобы дать вам самые большие шансы на долгую ремиссию, мы попытаемся сначала уменьшить опухоль с помощью химиотерапии, а затем прибегнем к хирургическому вмешательству и попытаемся ее удалить. Но у вас есть надежда на полное выздоровление, Вики, и это хорошая новость.

— Я не хочу быть случаем, — ответила Вики. — Я не хочу, чтобы вы лечили меня, как остальных своих девятьсот девяносто девять пациентов. Я хочу, чтобы вы лечили меня, как мать двух маленьких мальчиков. — И она расплакалась.

— У многих из моих пациентов тоже были дети, — сказал доктор Гарсиа.

— Но они — не я. Моя жизнь очень важна. Она действительно чертовски важна. Мои дети очень маленькие. Они еще младенцы. — Вики ждала от Теда подтверждения ее слов, но он все еще не мог говорить. Вики вытерла глаза. — Я умру? — спросила она.

— Мы все умрем, — ответил доктор Гарсиа.

И как раз в тот момент, когда Вики собиралась сказать ему, чтобы он перестал нести всю эту банальную чушь, он улыбнулся.

— Лучшее, что вы можете для себя сделать, — сказал доктор, — это сохранять положительный настрой.

Положительный настрой? Но таким образом он в конце концов заставил Вики с ним согласиться. Доктор Гарсиа был из тех онкологов, которые употребляли фразы «хорошая новость» и «положительный настрой».


Тед настоял на том, чтобы она сразу же обратилась к другому врачу для повторного обследования. На этот раз Вики встретилась с женщиной-онкологом, доктором Дун, которую мгновенно переименовала в доктора Дум[7], потому что в ней и близко не было того оптимизма по поводу шансов Вики на выздоровление, какой был у доктора Гарсиа. Собственно, доктор Дун сказала Вики, что промежуточная химиотерапия должна уменьшить опухоль в левом легком так, чтобы она отдалилась от грудной стенки (а по голосу было слышно, что врач в этом сомневалась), а затем, МОЖЕТ БЫТЬ, пневмонэктомия поможет решить эту проблему, но только в том случае, ЕСЛИ ТАМ НЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ МЕТАСТАЗ.

— Проблема не в том, что у вас в легком опухоль, — сказала доктор Дун. — Проблема в том, откуда эта опухоль пришла. И куда она направляется. — Она назвала ГЛУПОСТЬЮ намерение Вики лечиться в глуши. Доктор Дун считала, что Вики следует проходить курс лечения в Маунт-Синае, — но так как у самой доктора Дун пациентов, больных раком, столько, что ими можно заполнить десять городских автобусов, Вики должна как ОГРОМНОЕ ОДОЛЖЕНИЕ принять любезность доктора Мартин, онколога из Слоун-Кэттеринга, которая когда-то была соседкой доктора Дун по комнате в Колумбийском колледже врачей и хирургов.

— Нет, спасибо, — сказала Вики. — Я буду лечиться у доктора Гарсиа.

И в тот момент она поняла, что доктор Дун списала ее. Как мертвую.


У Вики оставалось два дня до начала химии. Два дня до того, как врачи влезут в ее грудную клетку, чтобы установить там катетер, через который они в течение следующих трех месяцев дважды в неделю будут вводить в нее порцию яда. Доктор Гарсиа сказал, что на это не стоит возлагать слишком большие надежды. Проблема была в том, что химия не излечит рак. Она просто «приструнит» его. Вики казалось, что она чувствовала, как эти чертовы немые маленькие клетки напивались, выплясывали эротические танцы и совокуплялись в пьяном угаре, после чего неистово размножались, пока она лежала в кровати, пытаясь дышать, а Портер лежал и икал рядышком с ней. «У меня в легких злокачественная опухоль. Рак легких». Она могла сказать это про себя и вслух, но это казалось неправдой. Это был не тот вид рака, который мог у нее возникнуть. Вот рак груди мог, и Вики глупо желала, чтобы у нее был рак груди. Она была тридцатидвухлетней некурящей матерью двоих детей. «Пусть у меня будет рак груди!» Рак легких — это для стариков, которые в течение двадцати лет выкуривали по две пачки в день; это было для Джона Уэйна[8]. Вики безрадостно засмеялась. Послушай, что ты говоришь.

«Движение на шоссе I-95; счет за говяжью вырезку в магазине “Стью Леонардс”; война с Ираком; посыпать чердак порошком от насекомых; записаться на плавание; насобирать сосновых шишек для рождественского венка; трещина на губе; необрезанные ногти на ногах; загрязнение Гудзона; колледж Дьюка снова в финале чемпионата по баскетболу Национальной студенческой спортивной ассоциации».

Химиотерапия включала два вида лекарств — гемситабин и карбоплатин. Вики с трудом произносила эти названия, но зато она была хорошо осведомлена насчет побочных эффектов: потеря веса, диарея, запоры, тошнота и рвота, усталость, подавленность — и, скорее всего, у нее выпадут волосы. Ей нужно перестать кормить грудью, и она может стать бесплодной. Этого было достаточно, чтобы вызвать у нее слезы, — Вики проплакала много ночей, когда Тед и дети спали, когда темный дом казался столь же ужасающим, как смерть, — но химиотерапия была просто ничем по сравнению с пневмонэктомией. Операция заслоняла все вокруг; Вики не видела ничего до, во время и после нее. Если химия даст предполагаемый результат, операция состоится в начале сентября в клинике Фэрфилда. Оперировать будет доктор Эмери, хирург-пульмонолог, ассистировать ему — доктор Гарсиа. Два иностранных хирурга, пять медсестер, шесть часов операции, удаление левого легкого и лимфоузлов. Кто-нибудь выживал после таких операций?

— О, огромное количество людей, — говорил доктор Гарсиа. — Каждый день. И это обязательно нужно сделать. Если вы хотите жить.

Но это звучало так, будто он просил Вики протиснуться сквозь игольное ушко или совершить путешествие в открытый космос и обратно. На это сложно было решиться. Это внушало ужас.

Вики могла бы лежать в постели целый день, думая о своей болезни, анализируя ситуацию, пока не разложила бы ее на десять небольших понятных фрагментов, но проклятием и благословением в ее нынешней ситуации было отсутствие свободного времени. Она была в Нантакете с двумя детьми, о которых нужно заботиться. А еще ей нужно было вести хозяйство и присматривать за сестрой и лучшей подругой, которые, проведя вместе менее двадцати четырех часов, уже спорили.

Вики слышала их голоса, доносившиеся из кухни, — натянутые любезности, которые быстро перешли в ругань. К тому времени как Вики надела свой халат из сирсакера, подхватила Портера и вышла на кухню, она сумела разобрать суть спора: прошлым вечером звонил Питер, но Бренда и не подумала сообщить об этом Мелани.

— Ты спала, — сказала Бренда. — Ты спала несколько часов.

— Ты могла оставить записку, — возразила Мелани. — Просунуть ее мне под дверь. А теперь он не берет трубку сотового. Потому что злится на меня.

— Он злится на тебя? — спросила Бренда. — Но это же абсурд! Ты прости меня, конечно, но я не понимаю, почему тебя это волнует. Он, же тебе изменяет.

— Ты ничего об этом не знаешь, — сказала Мелани.

Бренда разрезала инжир пополам и попыталась накормить им Блейна, который скривился и закрыл рот рукой.

— Я ничего об этом не знаю, — согласилась Бренда. — Я не написала тебе записку, потому что была занята детьми. Мы уже собирались выходить за продуктами. Ты спала. Вики спала. Я осталась одна у штурвала корабля и… просто забыла. Честно, это вылетело у меня из головы.

— Надеюсь, ты не сказала ему о моей беременности, — произнесла Мелани.

— О Господи, конечно же, нет.

— И даже не намекнула на это? Я не хочу, чтобы он об этом знал. Я действительно этого не хочу.

— Я ни на что не намекала. Я говорила очень неопределенно. Я даже не сказала ему о том, что ты спишь. Я просто сказала, что ты не можешь подойти. Ты должна благодарить меня. Я все отлично сделала.

— Кроме того, что не сказала мне о его звонке.

— Да у меня было полно работы!

— Брен, — произнесла Вики.

Бренда резко крутнула головой. Когда она это делала, ее волосы становились оружием.

— Ты собираешься принять чью-то сторону?

«Этим летом не может быть никаких сторон, — хотела ответить Вики. — Я слишком больна, чтобы принимать чью-то сторону». Но она знала, что это бесполезно. Это Бренда, ее сестра. И Мелани, ее подруга. Их ничего не связывало, кроме Вики. И Вики уже чувствовала, как она разрывается на две части и трещина проходит прямо между ее больными легкими.

— Нет, — сказала она.


Вики приехала в Нантакет без всяких надежд на возрождение идиллической атмосферы летних каникул, которые она проводила здесь в детстве и юности. Неужели тогда все действительно было идеально? Вики вспомнила лето, когда ее раз сто укусили москиты, и еще одно лето, а может, то же самое, когда комар всю ночь проторчал у нее в ухе, и лето, когда Вики боролась с отцом, чтобы он разрешил ей позвонить по междугородке ее парню Саймону. Но по большей части, да, они были идеальными. По окончании учебного года, когда все друзья оставались в Пенсильвании, сюда приезжали только Вики и Бренда, а еще в неясном, параллельном взрослом мире были их родители, Базз и Эллен, и тетушка Лив. Замки из песка, запах настоящего барбекю на углях — все это было на самом деле. Так что, хоть Мелани и лежала надутая в гостиной на диване, а раздраженная Бренда металась по кухне — они были похожи на боксеров по углам ринга, — Вики почистила банан, взглянула на солнечный свет, который просачивался через окно коттеджа, словно мед, и подумала: «Этот день мы проведем на пляже».

Идея казалась простой, но на сборы ушла целая вечность. Детей нужно было переодеть в плавки и намазать лосьоном (рак кожи!). Бренда нашла пластиковые игрушки для песочницы, выгоревшие на солнце, в сетке на чердаке. Игрушки были покрыты многолетней пылью и паутиной, их нужно было хорошо отмыть. Потом ленч. Вики предложила, чтобы меньше возиться, купить по дороге сандвичи в закусочной «У Клодетт», но Бренда настояла на сборном блюде из ингредиентов, которые она купила в магазине, — хлеба и козьего сыра, инжира и клубники. При упоминании об этих продуктах Мелани затошнило, и она побежала в ванную. Вики и Бренда слушали, как ее рвало, пока складывали пляжные полотенца.