— Пришли, — спокойно проговорил мужчина, наконец-то отпуская меня. Точнее, он осторожно спустил со своих рук сначала мои ноги, убедился, что я более-менее уверенно на них стою, и только после этого убрал вторую руку с моей талии.

— Я могла дойти самостоятельно, — сказала, внутренне сомневаясь, смогла ли бы проделать этот короткий путь с подвернутой ногой. Которая не переставала болеть.

— Вижу, — хмыкнул босс, смотря на то, как я снова поджимаю пострадавшую конечность. И черт дернул сегодня надеть полуботинки на высоком каблуке? Правду говорят, что на таких только ноги и ломать.

Он открыл переднюю правую дверь и отошел в сторону, позволяя мне кое-как залезть в салон и устроиться на мягком сидении. Это я в субботу зареклась садиться к нему в автомобиль. Но. будто закон подлости продолжал надо мной измываться, подталкивая к этому мужчине и тихо нашептывая: «Ну чего ломаешься, Северова? Смотри, какой мужик пропадает»

Если он такой весь идеальный, чего тогда от него жена ушла? Впрочем, я уже повторяюсь. Понять эту женщину было сложно хотя бы потому, что она бросила своего ребенка.

— Куда ехать? — спросил начальник, устраиваясь на месте водителя.

Назвав нужный адрес, притихла, тайком поглядывая на Платона Сергеевича. Если так подумать, то тайком за ним наблюдать у меня получалось не очень. Только сегодня он поймал меня за тем, что я слишком уж пристально, наверное, на него смотрю. Но не смотреть почему-то не получалось.

Азаров в свою очередь смотреть на меня перестал. Его вниманием полностью завладела дорога. Не сказала бы, что сильно из-за этого расстроилась. Просто Гришка сказал, что пока я в окно смотрела, он то и дело на меня поглядывал. Однако, сейчас я не могла даже представить, что он стал бы лишний раз отрывать взгляд от дороги, чтобы взглянуть на сидящую рядом женщину. Скорее всего, это все фантазии сына. Показалось мелкому, а я тут голову ломаю. Хватит и того, что чуть ногу не сломала.

— Я удостоился сегодня вашего пристального внимания, Северова. С чего бы это?

А вот тут я почувствовала, как щек и ушей касается жар. Ох. все-таки все видел, все заметил. Мне же теперь нужно как-то выкручиваться. Как? Другой вопрос, ответа на который я точно не знала.

— Вам показалось, — пробормотала, отворачиваясь. Сейчас меня больше интересовали серые дома, с местами выцветшими вывесками. Лишь бы не ощущать на себе его взгляд. Пристальный, напряженный и. выжидательный? С чего бы это? Нет, определенно, последнее мне померещилось.

— Не страдаю проблемами со зрением, — хмыкнул мужчина. — Почти приехали.

И слава богу. Чем дольше я находилась с этим мужчиной в одной машине, тем сильнее хотелось сбежать. Открыть дверь, когда автомобиль будет не так сильно гнать и бежать прочь. И даже боль в ноге бы не столь сильно беспокоила какое-то время. И каблуки бы не помешали. С какой стати Азаров стал меня волновать? И мурашки по спине бегут против моей воли.

Было у меня предположение, что связано это все с тем, что я если и общалась с мужчинами, то чаще всего, это заканчивалось на фразе: «Девушка, вы наступили мне на ногу» или «Угомоните ребенка, почему он у вас так орет?» До личного опыта, который в идеале должен был привести к созданию прочной и дружной семьи, у меня не доходило. А те редкие моменты близости… Лучше забыть, как страшный сон, честное слово. Один бросил меня, даже не узнав о том, что я в положении. Поспорил. А другие, в числе целых двух штук (мои личные ошибки), казалось, просто пытались за счет мена самоутвердиться. Эх, давно это было. Тогда, будучи с маленьким ребенком на руках, я надеялась, что найдется тот, кто примет меня с сыном. Не посмотрит на то, что он не родной по крови. На деле же, ни я, ни Гришка никому не были нужны. Кроме моего отца. Только он помогал нам. Без него я бы не знаю, что делала.

— Спасибо, что подвезли, — проигнорировав вопрос босса, произнесла, когда машина остановилась неподалеку от ворот, за которыми находилась школа. Я схватилась за ручку двери, намереваясь выйти, как меня вдруг перехватили за левую руку, слегка сдавив запястье.

— Мне все кажется. — заговорил мужчина, не выпуская мою конечность. Которая, признаться, почему-то не торопилась высвобождаться. В том смысле, что я никак не могла вернуть себе контроль над телом. Оно словно не мне принадлежало. — Что вы по какой-то причине меня боитесь. Поэтому и бежите, как от прокаженного.

— Что вы, — попыталась придать своему голосу мягкости, — вам показалось.

— Неужели? — кое-кто, судя по всему, вознамерился вытрясти из меня правду. Или выдавить, сильнее сжав запястье.

— Мне нужно за сыном, — самое главное ничем не выдать, что я на самом деле его побаиваюсь. Виной тому его тараканы, в которых мне точно не разобраться. И уж тем более, не понять их.

Я все так же не понимала начальника. Злилась на него. Потому что он с радостью бы избавился от меня, как от своего сотрудника. Поэтому и дает задачи, с которыми приходиться возиться целый день. Потом еще в столовой аппетит портит своим хмурым выражением лица. Хотя, чего уж там, Леночка в красном платье раздражала еще больше. Почему? Сама пока толком не разобралась. Просто она мне сразу не понравилась. Не подходит она Платону Сергеевичу. Даже Женьку я бы на месте его новой пассии охотнее увидела.

Черт. Снова странное чувство, что эта последняя мысль не очень-то мне понравилась.

— Простите, Платон Сергеевич, если вы вдруг озадачились моим поведением. Это, скорее всего, просто стресс сказался.

Я все-таки смогла вернуть себе контроль над телом. Осторожно потянула руку на себя, и она свободно выскользнула из широкой ладони босса.

На улице было уже темно. В связи с этим темный и… заинтересованный взгляд начальника мне точно померещился. Проехавшая неподалеку машина лишь на мгновение осветила салон дорогой иномарки желтоватым светом, который резанул глаза. Не было ничего удивительного, что при этом почудиться мог не только странный взгляд, но и монстры по углам. Хотя, на самом деле это просто тени ветвей деревьев, словно прилипшие к асфальту.

— Стресс? С чего бы это, Северова? — Пусть он больше не удерживал меня, но эти слова пригвоздили к сидению.

— Что значит, с чего бы? — спросила, задержав руку на ручке двери.

— Вас что-то не устраивает в работе?

Вы. Вы, Платон Сергеевич, меня не устраиваете, как начальник. В смысле, конкретно мой начальник. Будь моя воля, я бы вообще вас никогда не видела. Потому что… вы тревожите во мне что-то. И я боюсь. А еще вы жуткий сноб, сухарь, бесчувственная глыба льда. И как у такого, как вы, могла родиться такая симпатичная и милая дочка?

Всего этого я, разумеется, вслух не произнесла. Зато думала, судя по всему, очень эмоционально. Иначе почему Азаров в следующую секунду посмотрел так, словно прибить хотел?

— Спасибо, что подвезли, Платон Сергеевич, — самое главное, в любой ситуации не забывать про субординацию. — Я признательна вам за помощь.

— Сочтемся, Северова, — хмыкнул мужчина.

Продолжать разговор, который порядком начинал изматывать, было подобно самоубийству. Жестокому и мучительному. Так что я, еще раз поблагодарив мужчину, все-таки выбралась из машины и заковыляла в сторону прохода в заборе. Пришлось задержаться, перешагивая через нижнюю перекладину. В потемках ее почти не было видно. Если бы не знала, что она там есть, точно бы споткнулась и. И одним вывихом сегодня бы не отделалась. Снова на территории школы фонари светили выборочно. Какие-то довольно ярко, но не там, где надо. А вот там, где, наоборот, он бы точно не был лишним, его почти не было. Вот и приходилось внимательно следить, чтобы не дай бог не оступиться.

Оборачиваться, когда начальник направил автомобиль прочь от школы, не стала. Это в романтических книгах пишут, как влюбленная дуреха смотрит вслед удаляющемуся кораблю, карете, велосипеду, ишаку (нужное подчеркнуть) и грустит. В реальной жизни все совсем не так. В реальной, повторюсь, жизни, я хотела бы избежать интереса со стороны босса. Ничем хорошим это не закончится. Единственное, что не светит в случае, если я посмотрю на Азарова, как на мужчину, а не начальника — это увольнение. Допустить этого я никак не могла. Мне еще секцию сына оплачивать. Иллюзий я не питала. Надеяться на то, что благородный богатей взвалит мои проблемы на свои сильные и широкие плечи, было бы верхом безумия. И высокой самооценки с моей стороны.

Гришка ждал меня у раздевалки, уже полностью одетый и готовый сорваться с места в любую секунду. Что он, собственно, и проделал, как только увидел меня.

— Мам! — воскликнул, как только оказался рядом. — Почему так долго? Я последний остался.

— Прости, Гриш, — покаянно сказала, касаясь рукой растрепанной русоволосой головы. — Задержалась. Постараюсь больше не заставлять тебя столько ждать.

Не то, чтобы мне сразу поверили. Посмотрели недовольно, настороженно даже. Словно он слышал наш с Платоном Сергеевичем разговор. Знает, что я задержалась не на работе.

— В искупление своей вины предлагаю тебе зайти в магазин и купить чего-нибудь вкусненького. Идет?

Обычно, этот подкуп действовал на моего сына. Вот и сейчас он не стал упрямиться и всем своим видом показывать, что недоволен из-за моей задержки.

— Идет, — сразу же оживился Гришка и первым заторопился на выход из школы. — Я хочу пиццу!

Спорить не стала. Можно было редко, но все же позволить себе что-нибудь, из-за чего потом будешь страдать, думая, куда бы или кому сбросить лишние килограммы. Пусть я мысленно уговаривала себя не есть эту гадость. Сама потом, сидя дома, уплетала полуфабрикат за обе щеки. Потому что, несмотря на всю вредность, это было вкусно и вполне себе сытно. Зачем есть что-то нормальное? Что-то, что мать вчера наготовила, когда есть замороженная пицца, которую достаточно бросить в духовку. Подождать минут десять, и ужин готов.

После мы попили чай, поговорили немного об учебе. Гриша в этом плане был у меня жутким лентяем, но учиться старался. Уже сейчас он понимал, что плохими оценками в дальнейшем себе навряд ли обеспечишь безбедное будущее.

— Анька сегодня стукнула меня по голове пеналом, — пожаловался сын. — А я ведь ничего такого не сделал. Просто дернул за косичку.

— А зачем ты это сделал? — спросила, одновременно с этим намывая посуду, оставшуюся после ужина.

— А чего она такая красивая? — пожаловался Гриша.

Я, признаться, чуть было не выронила тарелку, которую держала в руках. Неужели у моего мелкого появилась первая симпатия? И это в первом-то классе! С другой стороны, я-то чем лучше? Пусть и не в столь юном возрасте, но тоже испытывала эмоции определенного характера. Правда потом наплакалась. Но не будем о грустном. Все ведь закончилось не так уж и плохо. У меня есть сын, появилась работа… На данный момент больше ничего не надо.

Мы уже собирались спать, когда я случайно услышала тихое шуршание за входной дверью. Поначалу подумала, что кажется. Но нет, шуршание, а затем странный писк, продолжились. Любопытной я никогда не была. Однако, решила пойти и проверить, кто или что является источником этого самого шуршания. Гришка был занят — собирал рюкзак на завтра. Я же, пока сын был отвлечен, пошла в коридор. Подошла к двери, посмотрела в глазок и никого не увидела. Только шуршание стало более четким. И пищание теперь слышалось отчетливо. Другой бы может на этом закончил и пошел бы делать свои дела. Но мне этот звук почему-то не давал покоя. Не стоило, наверное, открывать дверь. В самом деле, черт знает, что ждало меня за ней. Но я все-таки отперла дверь и высунула голову наружу. Осмотрелась и снова никого не увидела. Зато странные звуки исчезли. Потом я ощутила, как что-то мягкое коснулось ноги, наступило на тапок, обутый на мою правую ногу и, кажется, юркнуло в квартиру. Сразу же захлопнула дверь и закрывшись на замок, обернулась. И сразу же наткнулась взглядом на серое, потрепанное существо. Еще совсем маленькое, но уже бойкое и наглое.

— Мам, что такое? — спросил, вышедший из комнаты сын. Котенка он увидел почти сразу же. И все объяснения, которые я начала лихорадочно придумывать, развеялись. Просто я заметила, с какой радостью Гриша посмотрел на грязное, точно голодное и продрогшее существо.

— Так, — сразу засуетилась, чтобы не терять времени, — достань из шкафа старое полотенце. То, в котором с одного края приличная дырка…

— Розове? — поинтересовался сынишка.

— Да, — секунду подумав, ответила. — А я пока пойду, включу воду.

Сказав это, наклонилась, подняла не упирающегося котенка на руки и понесла запищавший комок шерсти в сторону ванной комнаты. Это я думала, что возможно было бы неплохо завести какую-нибудь живность. В самом деле, мысли в любую секунду могут стать материальными. И дрожащее существо, еще пока помещающееся на одной ладони, было ярким тому подтверждением.